От "ремесла" к "мастерству" / I Фестиваль молодой татарской режиссуры "Ремесло"

Выпуск № 7-127/2010, Фестивали

От "ремесла" к "мастерству" / I Фестиваль молодой татарской режиссуры "Ремесло"

Казанский государственный университет искусства и культуры впервые выпустил курс режиссеров драмы, которым руководил главный режиссер Татарского академического театра им. Г.Камала Фарит Бикчантаев. Дипломных спектаклей его учеников набралось столько, что они сложились в афишу фестиваля молодой татарской режиссуры с символичным названием «Ремесло», который прошел со 2 по 6 декабря 2009 года в Казани. Поскольку в театре Камала с интересом относятся ко всякому новому явлению в театральной жизни республики, то в программу фестиваля его организаторы включили еще и спектакли других молодых режиссеров Татарстана. С них и начнется наш обзор.

В Альметьевском драматическом театре пробует силы в режиссуре Нафиса Исмагилова. Ее спектакль по пьесе И.Зайниева «Дитя мое» – рассказ о детях милицейских чиновников, попавших в сети наркоторговцев. Мир взрослых оказывается в спектакле малохудожественным и чересчур схематичным, а вот молодежная среда представлена с ужасающей достоверностью. Впечатление безысходности поддержано условной декорацией Д.Хильченко – отливающими блеском хромированного металла, вращающимися конструкциями. Среди этого холодного блеска и существуют персонажи истории, имеющей трагический для героев финал. Режиссеру, балансирующему между метафорическим театром и натурализмом, удается выстроить жесткое и откровенное повествование о потерянных душах, оставшихся один на один со своей бедой.

В поставленной режиссером Набережночелнинского театра Булатом Бадриевым комедии Ж.-Б.Мольера «Скупой» органично сочетаются фарсовые постановочные приемы с правдивым психологизмом в актерском исполнении, что приблизило мольеровских героев к татарскому зрителю, который, как известно, очень не любит переводные пьесы. Во многом спектакль состоялся благодаря исполнителю роли Гарпагона. Рафиль Сагдуллин мастерски дополнил доминантную черту характера скряги трогательной наивностью и почти детской незащищенностью. Полуовальный зал в доме Гарпагона снабжен невероятным количеством дверей. Мечущийся герой Сагдуллина постоянно ощущает за ними присутствие подслушивающих и подсматривающих домочадцев. Досадной оплошностью, разрушающей цельность спектакля, стали пластические псевдометафорические сцены с участием масок, олицетворяющих темную страсть Гарпагона, которые возникли вдруг к финалу, видимо, из желания укрупнить сатирическую составляющую.

Сценическая версия гоголевских «Записок сумасшедшего» режиссера-дебютанта Альберта Гаффарова тоже преодолела предубеждения татарского зрителя. Во всяком случае, фестивальная публика тепло приняла спектакль. И в этой постановке Театра им. Г.Камала исполнителя главной роли, артиста Рамиля Вазиева без преувеличения можно назвать соавтором спектакля. Поприщин Вазиева сродни Башмачкину, маленькому человеку, раздавленному обстоятельствами жизни. Наблюдать за движением его мысли, следить за образами поглощающего его безумия захватывающе интересно. Режиссер точно следует гоголевскому тексту. Художник Б.Ибрагимов помещает мир героя, с его убого убранной кроватью, на открытом промозглым ветрам пространстве под аркой моста, в просвете которой маячит белый силуэт холодного города. Сама арка напоминает изрытый кратерами пейзаж луны, накрывшей собою Петербург в воспаленном воображении Поприщина. В финале спеленатого смирительной рубашкой героя санитары пристегнут к койке ремнями, и силуэт Петербурга, качнувшись, поплывет куда-то вдаль. В спектакле Гаффарова есть остроумно придуманные сцены. Так, в воображаемом диалоге, перебегая с одного места на другое, Вазиев виртуозно перевоплощается то в Поприщина, то в его начальника. Или вот возникшая в больном сознании титулярного советника фантомная беседа двух собачек в исполнении Г.Минаковой и Г.Хамадинуровой. Эти же актрисы создают в спектакле и все прочие образы, появившиеся по воле режиссера, однако многие из них превращаются в чистой воды иллюстрацию и перегружают действие ненужной суетой. Эти излишества вместе с некоторой невнятностью финала заставляют заподозрить постановщика в отсутствии четкого замысла и режиссерской драматургии спектакля, создававшегося этюдным методом. Однако режиссеру трудно отказать в неординарности мышления.

Лирическая комедия И.Зайниева «Люстра» демонстрирует умение Альберта Гаффарова ставить спектакли, вполне традиционные для татарской сцены. Помещая героев незатейливой истории в абсолютно реалистичную среду, режиссер подробно исследует их психологию. Мужчина нерешителен и инфантилен. Женщины деятельны и изобретательны. Знакомство соседей Марса (Ф.Мухаметдинов) и Эльфы (Г.Латыпова) начинается с недоразумения, за которым следует череда ссор и примирений, зарождение любви, ревность и естественное желание соединения судеб. Трогательная и смешная история простых людей, перешагнувших сорокалетний рубеж, но так и не нашедших свою половинку, поставлена режиссером с артистами Туймазинского театра весьма профессионально.

Творчество Туфана Миннуллина десятилетиями питало татарский театр, превращая каждую премьеру его пьесы в значимое театральное событие. Желанием опереться на проверенную драматургию и руководствовались дебютанты, выбирая для постановок его пьесы. Лилия Ахметова сделала спектакль «Чертов тост» по драме сорокалетней давности: традиционный сбор старых друзей, пребывающих в состоянии кризиса среднего возраста, внезапно заканчивается ссорой, и каждый по-своему трактует истинные причины разногласий. Актеры, вчерашние выпускники, играют здесь героев вдвое старше их самих, а потому создают скорее социальные типы, чем объемные характеры. Место действия всякий раз обозначено предельно скупо. В одной сцене это балкон, в другой - ничего, кроме кровати, или стола и нескольких стульев. Актерам непросто играть героев этой психологической пьесы в практически пустом пространстве, но их спасает созданный режиссером ансамбль. Неясность мотива поведения главного героя спектакля, затеявшего ссору, – очевидное свидетельство того, что постановщику пока не хватило зрелости для собственного художественного высказывания.

Дамир Самирханов обратился к поздней пьесе Т.Миннуллина «Мулла», которую поставил в Минзелинском театре драмы. Молодой священнослужитель Асфандияр оказывается в деревне, населенной маргиналами. Там обитают развеселые девушки, отупевшие от безделья и пьянства парни и их предводитель Валиахмет (Х.Хамматуллин), а местные представители официальной власти не вызывают ничего, кроме иронии. Мулла (Нур Хусаинов) мало что предпринимает, его и героем-то трудно назвать. Очевидно, сам факт появления в деревне обученного в медресе священнослужителя должен воздействовать на жителей благотворно, что и получается в спектакле Самирханова. В финале мальчишеский голосок, как и положено, нараспев будет читать молитву, созывая людей в храм. Мысль ясна – будущее нации за непорочными детьми. В режиссерском прочтении пьесы Д.Самирханова все узнаваемо и легко предсказуемо, хотя ему не откажешь в умении создавать актерский ансамбль. Сценограф С.Скоморохов придумал условную конструкцию из подиумов, обозначающих и деревенскую улицу, и часть дома муллы, и молельный зал. Центральный метафорический образ - одиноко стоящая мечеть, освещенная луной, – рождает ощущение космичности пространства, которое поддержано абсолютно театральной музыкой Ю.Чаплин, в ткань которой органично вплетены звуки природы.

Пьесу начала 60-х годов прошлого века Шарифа Хусаинова, признанного в республике продолжателем чеховской драматургической традиции, «Зубайда – дитя человеческое» поставил дипломник Эмиль Талипов с артистами Театра им. Г.Камала. Его спектакль, рассчитанный прежде всего на молодежную аудиторию, приятно удивил ясностью и четкостью режиссерского замысла. Раскрывая внутренний мир молодых героев средствами психологического театра, Талипов делает это тонко, умно и увлекательно. Взбалмошная Зубайда (Л.Файзуллина) пугает родных своей инфантильностью и эпатажным поведением. Зубайда ищет себя в мире взрослых, в котором она делает лишь начальные неуклюжие шаги. Первая любовь Зубайды остается без ответа. Но в этом нет трагедии. Теперь она точно знает, чего ждет от жизни и что ей следует искать. Она садится спиной к зрителю на свой любимый подоконник, а в распахнутом окне перед ней мелькают огни большого города, проносятся облака, восходит солнце, вращается земной шар. Ветер бьет ей в лицо, развевая волосы. Впереди целая жизнь, все только начинается. Пожалуй, именно Э.Талипову в полной мере удалось создать вполне гармоничный, целостный спектакль.

Экспериментальных режиссерских решений на фестивале за исключением «Записок сумасшедшего», скажем прямо, было маловато. Но, похоже, организаторы первого фестиваля еще не ставили перед его участниками подобных задач.

Семь постановок начинающих режиссеров продемонстрировали их безусловное владение профессией. Несвободные от погрешностей работы дебютантов, тем не менее, обладают и явными достоинствами. Прежде всего, они демонстрируют умение следовать традициям татарского театра в выборе драматургии, стилистики, художественной образности спектакля. Министерство культуры Татарстана уже объявило фестиваль «Ремесло» ежегодным. Возможно, через год в его афишу войдут постановки, в которых главным для молодых режиссеров станет поиск собственного художественного языка. И тогда со временем название фестиваля можно будет заменить, ну, например, сначала на «Творчество», а потом на «Мастерство». Пишу это без всякой иронии. Залогом такой перспективы – широта режиссерской и преподавательской натуры Фарита Бикчантаева, готового делиться с учениками секретами профессии и радостью творчества.

Фото  Ф.Гарифуллина, Р.Якупова

Фотогалерея

Отправить комментарий

Содержание этого поля является приватным и не предназначено к показу.
CAPTCHA
Мы не любим общаться с роботами. Пожалуйста, введите текст с картинки.