Калуга

Выпуск №8-128/2010, В России

Казалось бы, какое может быть оригинальное, самобытное творчество, когда Москва с ее сотнями театров и сцен всего в двухстах километров? Нет, Калуга, и это показали мартовские спектакли Калужского драматического театра, на театральной карте России стоит особняком.

«Плоды просвещения» Л.Н.Толстого – четвертая – последняя работа из увиденных участниками семинара театральных журналистов под руководством Натальи Старосельской. К этому моменту мы уже заметили, что главный режиссер Калужской драмы Александр Плетнев очень любит интриговать. На сей раз загадки начались еще до начала спектакля. Справа, напротив портрета Льва Толстого, зритель увидел портрет некоего холеного господина. Человек, внешность которого россияне порядком подзабыли, оказался Жюлем Верном. Когда же поднялся занавес, зритель уперся взглядом в следующую загадку: вся сцена, казалось, загромождена вешалками, как на оптовом одежном рынке.

Благодаря этому действие первого акта оказалось придвинуто вплотную к публике. Актеры, хотя и ныряют время от времени в груду висящей одежды, большую часть времени стеснены узким коридором. Существовать в этом коридоре трудно, неудобно – герои вынуждены действовать не в трех, а в двух измерениях, как куклы вдоль ширмы или как костяшки в головоломке на пространственное мышление… Где-то мы видели нечто похожее… Удивительно – неужели в спектакле того же автора? С подобным устройством сцены мы познакомились в спектакле «Похождения Шипова» по роману Б.Окуджавы, где люди существуют как бы в двух измерениях и двигаются вдоль балок – направляющих.

Как в дурном сне, у всех тех, кто попадает в прихожую дома Звездинцевых, все валится из рук. Что они, герои, ни делают - не идут дела. Молодой барин Василий Леонидыч (Игорь Корнилов) требует к себе лакея Григория (Захар Машненков), а тот не идет; посыльный от портного (Михаил Катков) хочет оставить готовое платье, но не может; слуга Яков (Игорь Кумицкий) ну никак не досчитается стаканов; мужики трясут пачкою ассигнаций аж в четыре тысячи, а глава семейства (Евгений Сумин) упорно не желает их брать, хотя деньги – нужны. Я уж не говорю о проблемах молодого барина с густопсовыми собаками. Какая-то сила не дает ничему сдвинуться с места. Маневрировать персонажам трудно, они друг другу мешают. Несчастные крестьяне (Михаил Пахоменко, Михаил Кузнецов и Вячеслав Голоднов) – главные герои спектакля – то совершают «исход» из тесного коридора, выдавленные хозяйкой Анной Павловной (Людмила Парфирова), то вновь в него втягиваются, а в антракте и вовсе оказываются, отрезанные занавесом, в зале со зрителями.

Всеобщим спасителем становится персонаж, который в первом акте орудует в основном веником: на помощь своим землякам – мужикам из Курской губернии, спешит горничная Таня (Дарья Кузнецова). Правда, в ее действиях – не только бескорыстная доброта. Как и большинство персонажей, Таня пребывает в скованном положении. Сорвись земельная сделка, ее жених Семен (Дмитрий Денисов) – сын одного из курян, возможно, останется на всю жизнь без имущества, в лакеях. Чтобы решить свои и чужие проблемы, ей необходимо сдвинуть одну из костяшек буксующей головоломки, а именно — повлиять на Звездинцева.

Находчивая горничная в исполнении молодой актрисы Дарьи Кузнецовой, это не совсем «веселая и быстро изменяющая настроения девушка» из программки. Благодаря особой органике актрисы мы видим на сцене этакого зверька, инстинктивно, без раздумий выбирающего правильный алгоритм поведения.

Занятно, что программку можно почитать еще до спектакля, чтобы потом убедиться: режиссер и не думал ей следовать. Подчеркнуто русская внешность спирита с фамилией, или псевдонимом, Гросман (Сергей Путинцев) даже наводит на подозрение, что родился Гросман не так далеко от той самой курской деревни и дурит Звездинцева заодно с мужиками и плутовкой Таней. Цепляет и персонаж Игоря Кумицкого, который играет буфетчика Якова. Вместо «живущего только деревенскими интересами» человека средних лет, мы видим подчеркнуто городского, довольно жеманного молодого любителя поболтать, хотя и вполне «добродушного», как и следует из указаний той же программки. Самый неожиданный образ – старого повара – материализуется в виде душераздирающего хрипа, подающего из-под кухонной плиты реплики невпопад. Этот совершенно хармсовский персонаж – находка молодого актера театра Григория Бирюлина.

Буффонада – жанр не характерный для Льва Толстого – предельно нагнетается к ключевой сцене, сцене спиритического сеанса. Здесь мы погружаемся в созерцание «фантомов будущего». Но не того банального рыночного будущего, в котором мы живем, а загадочного, светлого далека, которым грезили великие фантазеры прошлого. Белые халаты участников сеанса, медиумы в барокамерах, и главное – непререкаемая вера в прогресс, исходящая от профессора Кругосветлова (Сергей Лунин) – вот маячки этого нового мира. Так, наконец-то, становится понятен портрет Жюля Верна. Другими словами, перед нами Таинственный остров капитана Немо, человек-амфибия и любые другие утопии, которыми мы зачитывались еще тридцать лет назад. Над наивностью этих произведений можно смеяться, но их нам сейчас почему-то отчаянно не хватает.

Любопытно, вроде бы на сцене – история одного обмана. Но на самом деле ее героям и денег-то не надо. Главное – вера в свою мечту и сила воображения. С их помощью помещик Звездинцев и профессор Кругосветлов еще раз убедились в торжестве науки. Крестьяне получили землю, Таня – жениха. Красивая репетиторша Марья Константиновна (Анна Сорокина) наверняка свяжет судьбу с Василием Леонидычем, а сам он с азартом примется за новое хобби. Даже самый бескрылый персонаж – Григорий оказывается в итоге тоже фантазером, и не исключено, что в конце концов он получит-таки богатую жену.

Однако спектакль не только о мечте, которая помогает людям жить, но и о ее оборотной стороне. Ведь какими бы красивыми ни были утопии, действительность упрямо возвращает нас на землю – землю, где «куренка негде выпустить».

Все это – и ностальгия по вере в утопию, и сарказм, заложенный в произведении, донесено до зрителя как захватывающий детектив. Действо само по себе обладает таким захватывающим ритмом, что даже музыка как художественное средство становится излишней. Увы, привлеченное авторами спектакля кинопроизведение Альфреда Шнитке не иллюстрирует происходящее и не является к нему контрапунктом. Единственное оправдание наличию в спектакле этой тоскливой мелодии – то, что для режиссера, юность которого приходится на начало 80-х, она попадает в одну корзину с капитаном Немо и человеком-амфибией. Как бы то ни было, даже по этому недочету видно, что режиссер Александр Плетнев не ищет прямых путей и прозрачных для публики ассоциаций. И, остается только добавить, происходит это к счастью и для театра и для нас, зрителей.

Фото Виктора Кропоткина

Фотогалерея