Прокопьевск

Выпуск №8-128/2010, В России

Едва появившись в репертуаре Прокопьевского драматического театра спектакль «Экспонаты» уже получил приглашение на два фестиваля – «Ново-Сибирский транзит» и Фестиваль театров малых городов России. Спектакль взбудоражил не только зрителей, но и значительную часть коллектива театра. Во многом это обусловлено выбором пьесы. Новодрамовские тексты здесь уже ставили («Валентинов день» И.Вырыпаева, «Зима» Е.Гришковца), и все-таки подобные эксперименты, такая театральная эстетика для Прокопьевска не успели стать чем-то привычным.

Автор пьесы «Экспонаты» Вячеслав Дурненков – один из самых известных представителей новой драмы. «Экспонаты» стали одним из событий фестиваля молодой драматургии «Любимовка» (2007), победили в драматургическом конкурсе «Действующие лица», получили одну из премий на фестивале «Новая драма» (2008).

Действие пьесы происходит в наши дни в забытом богом городке Полынске, куда приезжают московские предприниматели, чтобы устроить музей под открытым небом. Жителям предлагают подработать – облачиться в костюмы XIX века и стать живыми экспонатами в этом музее. Вопреки ожиданиям бизнесменов, часть горожан принимает эту идею в штыки. Проливается кровь… Разумеется, проблематика «Экспонатов» не исчерпывается инцидентом в маленьком городе. Пьеса о кризисе мировоззрения. Кардинальные перемены многих из нас поставили перед моральным выбором: забыть о чести и достоинстве ради материального благополучия или сохранить верность принципам, но влачить при этом незавидную жизнь.

Режиссер спектакля Марат Гацалов (Москва) окончил актерский факультет ВГИКа (курс Иосифа Райхельгауза) и режиссерский факультет ГИТИСа (курс Сергея Арцибашева и Юрия Йоффе). Как актер работал в московских театрах им. В.Маяковского и «Школа современной пьесы». Дипломный спектакль режиссера Гацалова «Хлам» был включен в программу национальной театральной премии «Золотая Маска» Russian Case. Спектакль «Жизнь удалась», поставленный Маратом Гацаловым и Михаилом Угаровым (совместный продукт «Театра.doc» и Центра Казанцева и Рощина), номинирован на «Золотую Маску».

В некоторых ролях и в массовке «Экспонатов» заняты студенты первого курса театрального отделения Прокопьевского колледжа искусств (для многих это дебют на сцене). Они выглядят вполне достойно рядом с артистами профессиональными. Впервые в истории Прокопьевского драматического спектакль идет в декорационном цехе. За площадкой сразу закрепилось название «Новая сцена под крышей». В этом пространстве нет четкой линии рампы. В качестве задника Марат Гацалов и художник-постановщик Фемистокл Атмадзас (Санкт-Петербург, выпуск Государственного академического института живописи, скульптуры и архитектуры им. И.Е.Репина) использовали высокие белые щиты, на которых наклеены фотографии с достопримечательностями и «живописными руинами» маленького древнего города. Пол тоже белый. Актеры и впрямь выглядят мелкими экспонатами, помещенными на огромный стеллаж современного музея. На сцене предметы, которые в 70 – 80-е годы можно было увидеть практически в любой советской квартире – полированный шкаф, катушечный магнитофон, черно-белый телевизор… Одеты персонажи по моде двадцатилетней давности.

Действие разворачивается главным образом «по краям» сценического пространства, где «располагаются» комнаты домов двух враждующих семей (Морозовы поддерживают москвичей, Зуевы вступают с дельцами в открытый конфликт). Но не возникло ощущения, что спектакль «пустой» (в прямом и переносном смысле этого слова). За тем, что происходит в соседнем доме, с противоположной стороны сцены наблюдает один из членов другой семьи. Смотрит то с иронией, то с тревогой, то с сочувствием…

Иногда кажется, что ты и не в театре вовсе – видишь повседневную жизнь небогатой прокопьевской семьи. Темы для разговора, манера общения, одежда, даже жесты и мимика – все узнаваемо. Как будто зашел к своим знакомым, проживающим в частном секторе. Чтобы спектакль стал не подстрочником повседневной жизни, а художественным произведением, требуется некоторая степень отстранения. Режиссеру и актерам удалось ее найти. Как и в самой жизни, в спектакле нет разделения на «плохих» и «хороших». Гацалов не дает зрителям никаких подсказок: кому из персонажей сопереживать, а кому желать поражения. Даже московские предприниматели – Воронько и его помощник Черновицкий – не выглядят такими уж циниками и подлецами. В роли Воронько Роман Михайлов. Он корректен и сдержан, как и подобает офицеру (пусть и бывшему). Несмотря на модный гражданский костюм, в фигуре Воронько-Михайлова чувствуется военная выправка. Вместе с тем в его облике нет ничего солдафонского. Пожалуй, этот персонаж мог бы вызвать симпатию, если бы в его манере общаться с жителями Полынска не ощущалась некоторая доля снобизма. Он вежлив, но испытывает к городку и его обитателям какую-то брезгливость. Ближе к финалу Клим Зуев под дулом автомата заставляет дельца встать на колени. Даже в этой ситуации Воронько-Михайлов успевает подложить под колени папочку, которую все время носит с собой. В пьесе Воронько не молод. Михайлов играет человека, который в лучшем случае перешагнул тридцатипятилетний рубеж. Помолодели и некоторые другие персонажи. Клим Зуев (Георгий Болонев) никак не тянет на указанный драматургом возраст – 45 лет. Автор «Экспонатов» дает понять, что Клим – ветеран Афганистана, персонаж же Болонева скорее всего успел повоевать уже на следующей войне – в Чечне. И брату Клима Саше Зуеву (Вячеслав Гардер) не сорок, а чуть меньше тридцати. Вероятно, во многом благодаря такому режиссерскому прочтению удалось избежать иллюстративности, найти дистанцию, о которой сказано выше. Читая пьесу, братьев можно вообразить хамами и отморозками. Но в спектакле Зуевы – адекватные люди. Их жизненную позицию вполне можно понять.

Гена (Ангелина) Зуева, сестра Клима и Саши, – Светлана Попова, несмотря на удары судьбы (сына воспитывает одна, ухаживает за отцом-инвалидом), не утратила любви к жизни и сохранила чувство собственного достоинства. В трагической истории, сочиненной В.Дурненковым, режиссер находит юмор. В спектакле Зуевы – семья бедная, но веселая. Сцена беседы москвичей с Зуевыми решена почти комически. Бизнесмены подробно объясняют, в каком замечательном проекте предлагают поучаствовать горожанам. Клим, Саша и Гена притворяются, что очень заинтересовались. Откровенно потешаются над дельцами. Но те упорно делают вид, будто не улавливают издевки, пока Клим не посылает их по известному адресу. В последнем монологе Гены зрители видят совсем другую женщину – грустную, уставшую, многое переосмыслившую, но по-прежнему не сломленную. Она сидит вполоборота к залу, ни к кому конкретно не обращается, но зрители ловят каждое ее слово.

Оппоненты этой семьи – Морозовы – по меркам Полынска настоящие буржуа. Но общего между двумя семьями гораздо больше, чем можно предположить. И те, и другие, как сказали бы в столице, «безнадежные провинциалы». У Оли Морозовой (Светлана Пожникова) характер мягче, чем у ее ровесницы Гены. Оля, как и прописано у Дурненкова, в первую очередь, мать. Ее материнской нежности хватает не только на собственных детей, но и на усыновленного душевнобольного подростка Алешку, которого играет Станислав Кочетков. Абсолютно органично выглядят сцены, где Ольга беседует с Алешей, показывает ему книжки с картинками. Играть измененное сознание – очень трудная задача, с которой Кочетков успешно справился.

Роль Юры – главы семейства Морозовых – исполняет Сергей Жуйков. В одной из сцен он тоже играет измененное сознание. Сгорел магазин, принадлежавший этой семье. Морозов-Жуйков как будто успокаивается: случилось неизбежное, ничего хуже теперь уже не произойдет. Юра тихо смеется, отхлебывает водку из горлышка и дарит уцелевшую после пожара бутылку горожанину, который откровенно злорадствует. Пожалуй, крики и истерика не смогли бы произвести на зрителей такого сильного впечатления.

В спектакле присутствует и лирическая линия. Между отпрысками враждующих семей – Романом Зуевым и Валей Морозовой – возникает взаимная симпатия. Валя Анастасии Остапенко – девушка, которая очень хочет казаться взрослой и современной. Но в глубине души все равно остается провинциалкой, поэтической натурой. Роман (Артем Андрухленко) тоже любит стихи. Он носит майку с изображением одного из самых талантливых отечественных рок-поэтов – Александра Башлачева (а не Егора Летова, как в тексте Дурненкова). Существует какое-то неуловимое сходство между Романом и трагически рано ушедшим Башлачевым, который в свое время спел: «Только вырастет новый мальчик за меня, гада, воевать…». Роман живет теми же проблемами и разговаривает на том же языке, что и другие обитатели городка. Вместе с тем в нем присутствует какая-то «неотмирность», устремленность ввысь. Он прощается с Валей, стоя на металлической конструкции, расположенной под самой крышей. В финале зрители видят и слышат самого Башлачева. На белые щиты, как на экран, проецируется видеозапись, на которой он дает интервью иностранным журналистам и исполняет «Время колокольчиков». Антигламурный Башлачев воспринимается как символ провинциальной России. На фоне светящегося экрана силуэты фигур московских предпринимателей. Они выглядят неживыми, манекенами. Или экспонатами…

Не исключал, что новодрамовскую постановку «неподготовленные» прокопьевские зрители примут в штыки. В начале спектакля зал несколько раз засмеялся в тех местах, где этого совсем не предполагалось. Чувствовалось, что публика пребывает в некотором недоумении. Решил, что сбываются худшие опасения. Но уже через несколько минут глаза зрителей изменились. Они узнали, поняли и приняли.

Захотелось задать режиссеру вопросы о Прокопьевском театре, спектакле, новой драме и т.д.

- Как вы - московский режиссер, стартовавший стремительно и удачно - оказались в Прокопьевске?

- На Лаборатории современной драматургии, которая недавно проходила на Сахалине, познакомился с Олегом Лоевским. Он позвонил: «Есть вот такая пьеса. Есть театр, в котором ее можно поставить». У меня было полтора месяца свободного времени – согласился и приехал. Южно-Сахалинск еще дальше находится, но с удовольствием там работал. В провинциальных городах есть театры, где труппы сильнее, чем в некоторых московских.

- Половина актеров, с которыми вы работали – это студенты театрального отделения Прокопьевского колледжа искусств. Не страшно было привлекать непрофессиональных артистов?

- Я попал в сложную ситуацию. Среди действующих лиц пьесы есть совсем молодые, а профессиональных актеров, которые могли бы сыграть восемнадцатилетних, в труппе нет. Поэтому, слава Богу, что есть эта группа студентов. Некоторые из них выглядят достойно даже рядом с заслуженными артистами.

- Насколько высоко оцениваете потенциал прокопьевской труппы?

- Труппа хорошая, есть очень интересные актеры. Но мало молодых. Надеюсь, благодаря открытию театрального отделения, эта проблема решится… Не бывает плохих трупп, бывают режиссеры, которые не умеют с труппой работать.

- Как вы пришли к новой драме?

- Столкнулся с новой драмой два года назад. Оканчивал институт, и мне нужно было ставить дипломный спектакль. Искал материал. Не было цели обязательно заниматься новой драмой. Знакомый актер принес пьесу «Хлам» Михаила Дурненкова. Почитал, мне понравилось. Начал репетировать в московском Театре им. В.Маяковского с актерами этого театра и привлеченными артистами. Когда часть работы была готова, пригласили художественного руководителя «Театра.doc» Михаила Угарова. Он посмотрел: «Выбирайте площадку, где вы хотите это сделать». Я решил, что для пьесы наиболее оптимально подходит сцена Центра драматургии и режиссуры на Беговой. Спектакль обратил на себя внимание критиков и театралов. Его включили в программу «Золотой Маски» Russian Case. Михаил Угаров пригласил меня на фестиваль «Новая драма», который проходил в Перми. Потом были Киев и Сахалин. Я, что называется, втянулся. На данный момент мне интересно заниматься именно современной драматургией. Олег Лоевский сказал на Лаборатории в Южно-Сахалинске, что в Европе репертуар театров на восемьдесят процентов составляет современный материал, а в российских театрах современная драматургия не составляет даже одного процента. Мне не интересно интерпретировать классику, подтягивать классический материал к современной ситуации. Применительно к современной пьесе просто не может возникнуть вопроса: «Почему сейчас?»… Питер Брук в «Пустом пространстве» говорит, что театр и традиция вещи несовместимые. Знаете, есть такое выражение – «традиционная постановка». На мой взгляд, к театру это вообще не должно иметь никакого отношения.

- Что представляют из себя Лаборатории современной драматургии, которые организовывает Лоевский?

- Эскизы спектаклей, которые были представлены на Лаборатории в Южно-Сахалинске, сделаны с элементами декораций и костюмов. В эскизе уже непосредственно присутствует некое режиссерское видение. На Лабораторию, которая проходит в том или ином городе, приезжают несколько режиссеров. За считанные дни делается огромная работа. На показы приглашают зрителей: «Как вы считаете, какой спектакль имеет право на существование в этом пространстве?». Зрителям дают возможность участвовать в репертуарной политике театра. Имеет очень большое значение, где именно проходит Лаборатория. Везде разная ситуация. Допустим, когда мы были на Сахалине, режиссер Дмитрий Егоров представил сделанный за четыре дня эскиз спектакля по пьесе «Остров Рикоту»: журналист приезжает на остров, и все складывается так, что он там остается. И это вызвало такой теплый отклик в зале – зрители ведь тоже «островитяне». Егорову понадобилась всего неделя для того, чтобы превратить этот эскиз в полноценный спектакль. Вот для чего нужны такие Лаборатории.

- Сторонники новой драмы считают драматургов Коляду, Сигарева, Вырыпаева, того же Вячеслава Дурненкова гуманистами: увидит публика на сцене насилие, услышит ненормативную лексику и поймет, что так жить нельзя. Противники новой драмы утверждают обратное: молодежь берет пример с персонажей пьес новодрамовцев.

- Я не воспринимаю театр как некую площадку для воспитания. Искусство не отвечает на вопросы, оно их задает. На мой взгляд, ответы дают только самые слабые пьесы. А если говорить о том, что в спектаклях по пьесам современных драматургов люди видят и слышат так называемую «жесть»… Тогда давайте запретим Достоевского. Разве это не «жесть» - топором головы старухам рубить? Давайте объявим, что Шекспир пропагандирует насилие: в «Гамлете» просто все умирают!.. Это же бред.

- Новодрамовцы зачастую отказываются от театральных костюмов и декораций. Нет ли в этом какого-то неправильного упрощения театра: «Непрофессиональные актеры будут читать текст с листа при свете комнатной лампочки, а кто скажет, что это не спектакль, тот ничего не понимает в искусстве!»?

- Это же не так все. Если такое у кого-то и было, то только от бедности. Современная драматургия с трудом прокладывает себе путь на большую сцену. Когда нет бюджета, люди начинают изголяться и придумывать собственные решения, наподобие: у меня будет только одна лампочка. Сейчас нет того, о чем вы говорите. Современные пьесы ставятся с декорациями и костюмами в больших театрах. У меня к прокопьевскому спектаклю сделана гигантская и недешевая декорация.

- Спектакль «Жизнь удалась» почти одновременно появился в репертуаре «Театра.doc» и театра «Практика». Читал, что этому предшествовал серьезный конфликт, что новодрамовцы чуть ли не передрались…

- Этот спектакль в «Практике» ставили два режиссера - Михаил Угаров и я. Когда до премьеры оставалось буквально три дня, художественный руководитель «Практики» Эдуард Бояков вдруг предложил радикально изменить режиссерское решение спектакля. Мы отказались и ушли. Наш спектакль - совместная продукция «Театра.doc» и Центра режиссуры и драматургии Казанцева и Рощина. Эдуард Бояков пригласил Виктора Алферова, и они сделали свой спектакль в «Практике». Вот и все… Естественно, был какой-то конфликт, связанный с творческими разногласиями. Но никто не передрался.

- Так как вы принадлежите к осетинскому роду, не могу не спросить: почему, на ваш взгляд, стал возможен грузино-осетинский конфликт?

- У меня отец осетин, мать русская. С семнадцати лет живу в Москву. В Осетию приезжаю редко. Информацию о событиях августа 2008 года узнавал через СМИ, в объективности которых не уверен. Весь мир смотрел одно – мы смотрели другое. Это сложно обсуждать, потому что там правды не найти. Просто жаль ни в чем не повинных людей.

Фото автора

Фото М.Гацалова из архива режиссера

Фотогалерея