Благословите детей и сцену / VII Фестиваль-семинар детской театральной педагогики "Пролог-весна 2010"

Выпуск № 10-130/2010, Фестивали

Благословите детей и сцену / VII Фестиваль-семинар детской театральной педагогики "Пролог-весна 2010"  
Заметки с фестиваля «Пролог-весна»
Каких только спектаклей не увидели мы за шесть фестивальных дней в Москве! Притчу и трагедию, драматическую сагу и литературный театр, комедию и старую добрую сказку, спектакль-игру и «спектакль-винегрет», как определили его сами создатели.
А назывался фестиваль-семинар детской театральной педагогики - «Пролог-весна 2010» и в седьмой раз проводился Московским институтом открытого образования, Автономной некоммерческой организацией культуры и образования «Пролог» при поддержке Всероссийского центра художественного творчества. Включал он мастер-классы, театральные и образовательные игры, открытые репетиции спектакля, встречи с писателем и переводчиком Григорием Кружковым и главным редактором издательского отдела ВЦХТ Мариной Гааз, обсуждения спектаклей, которые вели педагоги с подростками и старшими школьниками.
Вовсю трудилась детская редакция. Эссе юных журналистов члены жюри читали ближе к ночи, после насыщенной дневной программы с несколькими спектаклями и своими обсуждениями, в которых участвовали режиссеры и педагоги. Свежие отклики на только что увиденное давали вполне ясное представление о вкусах школьной аудитории.
О детском театре написано немало умных книг: каким он должен быть и по части репертуара, и по части сценической формы, какому зрительному залу адресован, какую роль может играть в школьном и среднеспециальном образовании. Почти все организаторы и многие участники фестиваля «Пролог-весна» - ученики С.В.Клубкова, автора широко используемой в сфере дополнительного образования методики «Режиссура и педагогика корня». Пять лет назад он ушел из жизни, и в память о нем фестиваль открыли фильмом, посвященным учителю, идеи которого сегодня получают дальнейшее развитие.
Что такое воспитание театром, мы поняли по тем работам, которые представила художественный руководитель Московского театра-студии «Однажды…» Полина Печенкина. Это были маленькие спектакли «Домашний дракончик по имени Пончик» Огдена Нэша в переводе Григория Кружкова и «Привидение, которое хрустело печеньем» по сказке Г.Кружкова. Ну, что тут анализировать! Сиди, получай удовольствие. Тот самый случай, когда ребенок на сцене – вне конкуренции. Умело развита естественная способность детей представить себя песиком, котенком, мышонком, дракончиком, пиратом, и они отдаются радостной игре, кажется, вовсе не имея нас, зрителей, в виду. Им самим там, на сцене, хорошо. С «Привидением» немного сложнее – ну, так они еще маленькие и никакого опыта не нажили. Зато читают отменного качества стихи и, надо полагать, с младых ногтей учатся различать добротное и шелуху – в смысле, что такое хорошо, и что такое плохо.
Школу воспитания подлинным художественным вкусом, несомненно, проходят и участники спектаклей «И снится чудный сон Татьяне…» по произведениям А.С.Пушкина и В.А.Жуковского (театральный класс Московского центра образования № 1811) и «Я вам поведал неземное...» по лирике А.А.Блока (Московский театр-студия «Пластилин»). Оба спектакля представлены в непростом жанре литературного театра, требующего, прежде всего, профессионально исполненной инсценировки. В первом случае ее автором была режиссер Ирина Смирнова, во втором – по инсценировке Ирины Колпаковой спектакль ставила Марина Бахтина. При всех претензиях, предъявленных к драматургическому материалу, нельзя не отметить общекультурного смысла и значения этих спектаклей. В нынешней диковатой ситуации притеснения школьных уроков родного языка и литературы театры подобного рода, насколько могут, восполняют этот урон и, если угодно, восстанавливают попранную справедливость. Ведь речь идет не только об усеченных знаниях, но и о том, что сужается поле воспитания чувств. А в том, что при соприкосновении с великой литературой эти чувства рождаются, нас убедили увлеченность и искренность исполнителей. Они неплохо обучены сценической речи, чувствуют особенности стихотворного строя и понимают, что в поэтических строках (возможно, более, чем в биографических справках) читается судьба их автора. Они выходят за рамки школьной программы и не просто читают стихи, но ощущают себя персонажами других эпох, а три Блока в спектакле «Пластилина» дают представление о разных этапах жизни поэта.
С особым удовольствием ребята смотрят знакомую сказку, преображенную театральной фантазией. Художественный руководитель театральных студий «Диалог» и «Доминанта» из г. Губахи Пермского края Любовь Зайцева назвала свой спектакль «Сказка о царе Салтане и сыне его…». Судя по тому, что происходит на сцене, скорее это история о князе Гвидоне и папе его… Юный князь становится главным персонажем приключения еще и благодаря индивидуальности юного артиста Дмитрия Исмагилова, уже владеющего ремеслом, сценически гибкого и обаятельного. Он не только способен к озорной игре, но и умеет быть лиричным – например, в сценах с прелестной царевной Лебедью (Марина Иванова), а деятельное желание разыскать отца вносит в волшебную историю и серьезную ноту.
Остроумная режиссерская «отсебятина» вызывает восторг публики: письмо от царя, узнавшего, кого родила его жена, читается напряженно, с некоторой туповатостью. Звучит оно так: «И царицу, и приплод тайно бросить в бездну… Вот». «В чешуе, как жар, горя, ЗЗ богатыря» предстают перед нами под стремительно откинутым пологом тремя молодцами в блестящих доспехах. Думаю, Александру Сергеевичу этот минималистский прием понравился бы. Гости-корабельщики входят через обручи, как через двери. Три служебные фигуры оказались неожиданно заметными благодаря, прежде всего, подробной сценической разработке. Каждая – на особый манер, с собственной реакцией на монарший прием. И новое появление с докладом не похоже на предыдущее (не в пример пластическому решению трех схожих сцен у Салтана). Все трое артистов-корабельщиков хороши: Иван Салахбеков, Максим Блажко и Илья Россахацкий.
Собственно говоря, кто ж рискнет на своеволие и «попрание основ», как не молодые театральные руководители с исполнителями, которые не слишком далеко ушли от их возраста? Вот и обещанный «винегрет» накрошили и сдобрили хорошей дозой озорства и насмешки артисты театральной студии, от которой, судя по названию, ничего другого ожидать и не приходилось, - «Академии Хухры-Мухры» из города Краснознаменска (Подмосковье). Максим Змиевский и Ирина Есина срежиссировали этот праздник школьного неподчинения, взяв за драматургическую основу стихи и прозу В.Левина, Р.Сэфа, С.Козлова, О.Григорьева вкупе с М.Басё. В использованной музыке тоже не были озабочены соблюдением чистоты хоть какого-нибудь жанра. Все годилось в дело – от Джона Ричардсона до «Жека уже в Гамбурге».
Это увлекательное безобразие называлось «Очень страшная история, или Позор всей ш…».
По сюжету с неуправляемым классом билась молодая учительница, типичная сушеная вобла. Она выстраивала ребят, и они по ее указке выполняли механические движения. Их хватало минуты на полторы, потому что им хотелось радостного и свободного приобщения к знаниям, «которые выработало человечество».
Оказывается, ироничные сентенции Сэфа и Козлова вполне сочетаются с философскими наблюдениями, заключенными в японских хокку, создавая единую картину мира. Дети легко оперируют ими, потому что они сами – из мира живой природы, еще не скованные условностями цивилизованной среды. Они осваивают вселенную, играя, и это лучший способ познания. Так считает и другой учитель (в его роли Максим Змиевский). В ребячьей кутерьме он кружит, поддразнивая своих учеников листком со стихами, включаясь в игру с шарами. Он не ломает их естественных детских пристрастий, ни к чему не принуждает – короче, свой. Его не смутишь «наскальным творчеством» юных возмутителей спокойствия. Их письмена утверждают, что:
Если двойку получил,
То совсем ты не дебил.
Просто твой учитель пЛОХ,
И ты хочешь, чтоб он …ох!
Любой шкраб тут же упал бы в обморок, но этот, из «Очень страшной истории…» - больше, чем учитель. Он старший друг, не закосневший в педнауке. И когда ему нужно сосредоточенное внимание учеников, он едва заметным движением пальца усаживает ребят вокруг себя. Они подчиняются мгновенно и легко.
Веселый ералаш, отнюдь не лишенный серьезной мысли, заканчивается тем, что учительница, обескураженная бунтом школьницы, которую прикрывают одноклассники, сиротливо усаживается на авансцене, и уже на поклоне коллега подводит ее к непокорному классу. А в зал со сцены летят бумажные самолетики. Один из них - с хокку - приземлился и мне на колени:
Осени поздней пора.
Я в одиночестве думаю:
«А как живет мой сосед?»
Вот вам и хухры-мухры… Спектакль - про школьную жизнь и не только – оказался лучшим на фестивале и получил «Гран-при».
Какой театр нужен сегодня школьникам, мы узнали, в том числе, и из детских эссе. Два спектакля, весьма уязвимых в художественном отношении, произвели впечатление на юную аудиторию, и с этим невозможно не считаться. Они о первой любви, и залу все равно, с какой степенью профессионализма это сыграно; мальчик выходит с гитарой и поет для любимой девочки, а если не всегда попадает в ноты, им не так уж и важно. Когда-то обманутые, выброшенные дети теперь из недоверия и страха противостоят миру взрослых, отталкивают руку помощи, трудно сходятся со сверстниками. Это тоже волнует зрителей. Они считывают, прежде всего, тему, им знакомую. В их короткой жизни (или в судьбе их родственников, друзей) нечто подобное было. Они это пережили и сочувствуют сценическим персонажам всей душой.
А если выходит на сцену молодой человек, достаточно оснащенный актерски, и говорит с залом о том, как он открывает для себя мир, успех ему обеспечен. Мы стали тому свидетелями. Студент колледжа музыкально-театрального искусства № 61 (Москва) Сергей Батов вышел к публике с монологом «Дождь, одиночество и ты…» по новеллам Леонида Енгибарова (композиция Виктории Печерниковой, музыка Сергея Бабкина). Он не примерял на себя облик великого артиста, только чуть-чуть напоминал его манеру. Он говорил и пел от себя, о себе, и зал затаенно слушал. Оказывается, есть у юных тоска по романтическому герою, который рассказывает не про то, сколько заработал и в каких экзотических странах расслаблялся после тяжкой борьбы за миллионы, а о каплях дождя, о запахе роз, о прелести обычных вещей, вообще о загадочном мире вокруг, о жажде родственной души.
Мы увидели Сергея Батова и в роли Главы рода в спектакле «Две стрелы» А.Володина (также получившем «Гран-при»). Колледж представил его в режиссуре Натальи Набатовой, и коллектив исполнителей воспринимался как полноценный театр. Все логично – они без пяти минут артисты, обучающиеся этой профессии. В центре спектакля – конфликт Главы рода и Человека боя (Максим Стрекалов). Поединок дряхлеющего предводителя племени и неформального лидера, который затеял многоходовую интригу. Всегда актуальная история смены власти, и воплотить ее поручено самым ярким актерам молодой труппы. Глава рода еще может настоять на своем решении, но мы улавливаем печальную заторможенность его движений – верховная сила Главы на излете, и он понимает это. А зоркий Человек боя сторожко и хищно уже стоит в стойке у заманчивой высоты.
В финале где-то вдалеке рвутся снаряды, гремит канонада – это звуки современного оружия. Война, развязанная в первобытные времена, никак не может остановиться до сего дня…
Поразительно (и греет душу!) то обстоятельство, что Великая Отечественная для нынешних детей – вовсе не стародавняя история, сильно отодвинутая временем. Режиссеры и педагоги, которые взялись за военную прозу и публицистику, помогли своим артистам проникнуться высоким смыслом жизни тех людей, кому выпали «сороковые, роковые», взять верную интонацию в сценическом рассказе о них.
Театр «Балаганчик» из Ижевска показал героическую сагу «А зори здесь тихие…» по повести Б.Васильева в режиссуре Любови Аюповой. Каждая из девочек-солдат обрисована хоть и не подробно, но вполне отчетливо – несколькими характерными чертами. О довоенной жизни нам рассказывают после их гибели. Старшина и девочка, уже помеченная смертью, волокут большой черный венок, который возьмут в руки, и будут выглядеть — как в раме поясного портрета — погибшие Соня, Галя, Лиза, Женя… Они в белых подвенечных платьях и фате. А Рита без фаты, она ведь уже мама и держит в руках, точно мадонна, воображаемого младенца. И пока они стоят спокойные, с умиротворенными лицами, звучат несколько фраз – вехи их коротких судеб.
Прием, с небольшими вариациями, дублируется, и со стесненным сердцем предвидишь его. Но это из тех приемов, что, повторяясь, усиливают эффект. Девчонки, павшие на войне, канонизированы, причислены к лику святых, и, как святым, им придан мученический терновый венец. Он будет положен на общий холмик из тяжелой ткани, прежде застилавшем сцену или поднятой в пригорок-треугольник (художник Мария Бахаровская). Федот Васков упадет на этот холмик с венцом, каясь в том, что не уберег своих бойцов – девчонок, еще не узнавших жизни. Когда же он с отчаянной ненавистью ринется в последний бой, они все, в солдатской форме, станут за его спиной. Погибшие, они все равно сейчас с ним.
Старшину Васкова играет взрослый опытный актер, а его бойцов – школьницы. Он ведет спектакль, играя в нем первую скрипку, но и у них в этом трагическом оркестре – не второстепенные партии.
Еще один коллектив из Ижевска - театр-студия «Птица» - привез на фестиваль уникальную работу «Беги, дитя, не сетуй!». Ее автор и режиссер Светлана Шанская дала своему спектаклю подзаголовок «Повесть о моей маме», и понятно, что он согрет глубоко личным отношением к написанной и воплощенной на сцене истории.
Юные артисты побывали на острове Свияжске, увидели останки деревянного двухэтажного здания, где после войны в детском доме вместе с братом Сашей спасалась от голодной смерти Варя Старшинова, главная героиня невыдуманной драмы. И здесь тоже надо отметить, что дети, перевоплощаясь в тех своих сверстников, которым достались нищета и унижения, играют спектакль как живую историю, а не как событие, ввиду давности утратившее остроту. С экрана нынешняя Валентина Дмитриевна Шанская (Старшинова) дополняет сценический сюжет своими воспоминаниями, и подлинность документа помогает воссоздать «территорию», где смыкаются театр и жизнь.
Казалось, совсем неподъемный вес взялся осилить театральный коллектив «Маска» из п. Пушкинские Горы Псковской области. Его художественный руководитель и режиссер Марина Журавлева поставила с детьми спектакль по мотивам публицистического романа С.Алексиевич «Последние свидетели. Соло для детского голоса» (для сценической версии взята вторая часть названия).
Девочка Женя нашла в старом чемодане своей бабушки плюшевую игрушку, старое помятое ведерко и дневник. Ее приятели потешаются над ненужным хламом, а дневник начинают читать, и оживают страшные страницы войны. Сегодняшние дети становятся персонажами романа и переживают концлагерь, ленинградскую блокаду, трагедию нравственного выбора. После этого они другими глазами смотрят на хранимое «старье».
Юные артисты приняли близко к сердцу свою работу в спектакле. В том числе и потому, что отголоски далекой войны слышны в их краю до сих пор – взрывами снарядов, лежавших в земле без малого 70 лет. А главное - живы дети войны, прошедшие ее ад и хранящие в больной памяти истории, очень схожие с рассказами героев романа. Артисты-школьники играли то, что вовсе не ушло в глубь веков, несмотря на целую эпоху, прошедшую с войны, и были правдивы на сцене: Алина Дмитриева (внучка автора дневника), Александр Стогов (мальчик, попавший в плен и чудом избежавший смерти), Людмила Бурченкова (девочка, которой приснился сон), Ирина Федорова (маленькая блокадница, просившая прощения у собаки, которую пришлось съесть, чтобы семья не погибла от голода).
Вот девочка-ленинградка падает в голодный обморок, а за нею в белом платье неслышно движется ее Душа. Она внушает девочке мысль о воле, которую надо найти в себе, отчаянно пытается поднять ее, не прикасаясь (она ведь бесплотна!). Протягивает руки к идущей мимо женщине, и та, повинуясь невидимому сигналу, наклоняется к бездыханной девочке, но, посчитав, что уже поздно, двигается дальше. Обессиленная Душа ничком на земле с последней мольбой тянет руки к женщине, уже оставившей их позади. И та возвращается. Уловив слабое дыхание девочки, вкладывает ей в руку спасительный кусочек хлеба…
Никто из членов жюри не смог посмотреть всех спектаклей фестиваля, поскольку они шли одновременно на двух площадках и не все повторялись. Я, например, не увидела приключенческую драму «Благослови детей и зверей» Г.Свортаута учебного театра «Надежда» из Ярославля. Однако упомянуть о нем следует, ибо спектакль вызвал одобрение моих коллег и «отдельное восхищение» исключительно мужским составом артистов, ибо режиссерам знакомы трудности, связанные с дефицитом мальчиков в детском театре.
Все фестивальные спектакли обсуждались: без излишних реверансов в сторону такого хрупкого явления, как детское театральное движение; откровенно и честно, чтобы режиссеры и педагоги могли сверить свои внутренние ощущения с впечатлениями и оценками критиков. Но и со всей возможной деликатностью, ибо обсуждающим хотелось быть услышанными и понятыми; ведь нет ничего хорошего в ситуации, когда создатели спектакля, выслушав мнение о себе, готовы бросить критиков в бездну… Вот.
Вряд ли уместно со страниц журнала воспроизводить эти не всем ласкающие слух разговоры, но об общих проблемах сказать стоит. Бывал сомнителен сам выбор материала для детского спектакля. Порой решение педагогических задач затмевало художественные, и тренинг не становился спектаклем. Естественная для ребят (в жизни) энергетика, случалось, выходила «из берегов». Нередко сами по себе нетривиальные приемы и метафоры имели малое отношение к сути сценической истории и воспринимались как искусственно пристегнутые. Призванная на помощь известная песня, звучащая в финале, не вытекала по мысли из всего, что происходило на сцене до этого, а потому и не спасала.
Детский театр, уловивший легкоподъемные штампы взрослого, быстро заболевает его болезнями. Наверное, не надо требовать от него равнения на «больших», что было явно в некоторых спектаклях. Он живой уже по праву детства, и, мне кажется, выучка не должна быть выше природы.
Полагаю, напрасно ставить перед детьми заведомо невыполнимые задачи. Например, общение с куклой, когда артист выходит вживую, – это требует тонкого мастерства. А уж что касается спектаклей о войне, тут необходим был разговор о пороге допустимого в воплощении ее трагических сторон. Постановщик одного из самых волнующих спектаклей фестиваля посчитала возможным ужесточить и без того выворачивающий душу драматургический материал длинными сценами испытаний и несчастий, затяжными метафорическими ходами, сильными по самой идее и вовсе не требующими настойчивых вариаций. Известные ныне всему миру документальные кадры, запечатлевшие малолетних узников фашистских концлагерей, пленников перед расстрелом, санки с печальными свертками на улицах блокадного Ленинграда, наверняка виденные юной аудиторией впервые, излишне объемным блоком вошли в спектакль. (Вообще сила документа, использованного неразумно, способна снивелировать происходящее на сцене, и мы это видели.)
Конечно, не следует детей оберегать от переживаний (что тут ломиться в открытые двери?), но переживания в театре должны заканчиваться катарсисом, а не душевными травмами и глотанием успокоительного. Когда спектакль жестоко бьет по нервам, он переходит грань, за которой кончается искусство. Оно ведь рассчитано не на то, чтобы у зрителей волосы дыбом вставали от ужаса, а на работу ума и души, воспринимающих прозрачный по замыслу и исполнению художественный образ…
Обсуждения обсуждениями, а все же не хватало люфта для свободного общения, ибо в шесть фестивальных дней утрамбованы 26 (!) спектаклей 17 театров-участников и около двух десятков мастер-классов. За пределами бесед с режиссерами и педагогами остались еще темы, на которые хотелось бы поговорить.
Репертуар «Пролога» был достойным, и все же нехватка пьес про сегодняшний день очевидна. (Бередит восторженная реакция зрителей на спектакли из разряда «так себе». Разобраться бы в ней поглубже.) А может, режиссеры не видят новых сочинений, адресованных детям. Пьесы выходят в свет, но они сами по себе, а театр сам по себе. И никто не одержим самолюбивым - таким продуктивным! - желанием поставить новую пьесу первым.
Обнадеживающее оживление вызвал обзор Мариной Львовной Гааз современной драматургии для детей. Для начала надо, чтобы люди театра поверили своим глазам: она есть!

Фото Михаила Быкова

Фотогалерея

Отправить комментарий

Содержание этого поля является приватным и не предназначено к показу.
CAPTCHA
Мы не любим общаться с роботами. Пожалуйста, введите текст с картинки.