Гурмыжская - хорошая женщина! /Наталья Малевинская (г.Архангельск)

Выпуск № 1-131/2010, Лица

В Архангельском молодежном театре состоялся бенефис заслуженной артистки РФ Натальи МАЛЕВИНСКОЙ. Зрители увидели ее в премьере «Лес» по пьесе А.Островского.

Наталья Викторовна - актриса Молодежного театра, начавшая в нем карьеру в 18 лет (Молодежный тогда назывался экспериментальной театральной студией). Получается, что вся ее творческая биография связана только с этим театром. Кроме того, она - супруга бессменного художественного руководителя Молодежного театра Виктора Панова.

Бенефис в его классическом понимании - представление в честь какого-то актера - у Натальи Викторовны первый. Правда, пять лет назад «Чайка» в постановке Владимира Космачевского была обозначена как «коллективый» бенефис пяти актеров, в том числе и Малевинской. Но нынешний спектакль был поставлен студенткой режиссерского факультета СПбГАТИ Анной Беловой специально «под Малевинскую» к ее юбилею.

Надо сказать, что именно «Лес» Островского за всю историю русского театра очень многие зрелые актрисы выбирали для своих бенефисов. В общепринятой трактовке именно Гурмыжская, дама не первой молодости, томящаяся по молоденькому Алексису - главная героиня спектакля. Но Наталья Малевинская пошла другим путем... Об этом мы и поговорили с «виновницей» премьеры в Молодежном театре.

- Почему вы не побоялись объявить своим бенефисом спектакль, который, по сути, является первым режиссерским опытом?

- Главное, что не побоялся Виктор Петрович Панов. Вообще-то, мне не хотелось устраивать бенефис к своему личному юбилею. Анна сначала убедила Панова, потом уже меня. Как ни странно, никто из актеров от этой авантюры не отказался и все с удовольствием начали репетировать. Ну, я подумала, что раз такие мастера, как Валерий Грибанов, Илья Глущенко, Виктор Бегунов, согласились, то значит, в этом что-то есть. За десять дней до выпуска спектакля вместо студентов в него еще вошли Назар Онищук, Антон Чистяков, Иван Черемный. И когда вся эта команда собралась, мне стало как-то легко и спокойно, будто все мои родственники собрались вместе.

К слову, были и самостоятельные работы - Илья Глущенко (Несчастливцев) много репетировал со своим партнером, студентом СПбГАТИ Александром Берестенем (Счастливцевым). Вообще, мы с Анной вместе работали над спектаклем - она как режиссер, я как педагог со студентами.

- Вы преподаете?

- Я с ними занимаюсь. У меня нет педагогического стажа, но я сказала нашему студенческому курсу: у меня есть актерский опыт и есть вещи, которыми я могу с вами поделиться. Думаю, что в этом и заключается любая педагогическая работа - суметь научить молодых людей чему-либо, в том числе и через свой личный опыт.

- Почему в этом спектакле ваша Гурмыжская - не главная героиня?

- Потому что я не считаю эту роль главной. Мне кажется, здесь много равнозначных ролей. Мне бы хотелось, чтобы зрители увидели не только Гурмыжскую, но и всех, кто ее окружает. Если говорить обо мне как об актрисе, то без актеров, что заняты в этом спектакле, не было бы и меня. Театр - дело коллективное. Я имею в виду не только актерский ансамбль, но и осветителей, и звукооператоров, и помощника режиссера, и того человека, что приводит в движение занавес. Они все - люди театра, и без кого-то одного театр будет неполным.

- Вы так говорите, будто не уверены в себе...

- Поверьте, я в себе до сих пор сомневаюсь, даже по прошествии стольких лет работы в театре. Я всегда в сомнениях: правильно ли делаю, достойно ли это выглядит на сцене? Я своим детям Насте и Степе после любого спектакля всегда задаю вопрос: «Вам не было за меня стыдно?»

- Для вас Гурмыжская - это лицемерка, актриса по жизни или, по современным представлениям, «молодец баба»?

- Да она хорошая женщина, в принципе-то! Думаю, что прежде всего - актриса. Ведь все другие персонажи все равно остаются вокруг нее. В пьесе Аксюша с Петром просят ее быть посаженной матерью, купец Восмибратов говорит, что она будет у них почетной гостьей на свадьбе. Все равно они рядом с ней остаются. Ну и «молодец баба». А разве плохо, что она нашла свое личное счастье? И теперь так бывает, когда женщины влюбляются в возрасте «уходящего поезда». Почему надо считать их противными и коварными?

- Но во времена Островского такое поведение дамы в годах, видимо, осуждалось...

- Мы в спектакле не старались придерживаться норм девятнадцатого века. Наш «Лес» как бы «повис» вне времени. Да, язык, которым разговаривают герои, позапрошлого века, но все остальное - не от того века.

- А откуда взялся пассаж «и Ленин такой молодой» у Счастливцева?

- Не знаю. Вероятно, импровизация Берестеня или подсказка Глущенко.

- Значит, Гурмыжская в вашем исполнении - это положительный персонаж...

- То, что у меня вышло на сцене, - это видение режиссера. Возможно, я бы сыграла и по-другому, но Анна увидела Гурмыжскую именно такой. Вообще, у нас получился, как мне кажется, душевный спектакль, с доброй атмосферой, где никто никого не губит.

- Какую роль вы бы ни за что не стали играть?

- Не знаю. На протяжении всей карьеры у меня не было категорического неприятия какой-либо роли. Вообще, я никогда не боялась уродовать себя на сцене, если вы имеете в виду роли старух. Я и студентам говорю - не бойтесь выглядеть страшными на сцене. Если актер, играя страшилище, верит в свою роль, в то, что он делает, он на сцене выглядит для зрителя в сто раз привлекательнее, чем любой красавец.

- За всю вашу карьеру у вас был любимый спектакль или любимая роль?

- Это все равно что спросить, какая у меня любимая рука, правая или левая? У меня были неудачные роли, но нелюбимых не было. В любую роль вкладываешь душу, силы, нервы. «Рожаешь» образ, другого слова подобрать не могу. Это как ребенка рожать - какой родится, такого и буду любить, даже если получится больной или некрасивый.

- Что вы делаете за минуту до того, как выйти на сцену?

- Смотря в каком спектакле. Естественно, волнуюсь. Перед «Бредом вдвоем» читаю молитву (это очень тяжелый для меня спектакль), перед другими спектаклями - нет. Иногда перекрестишься... Но какого-то особого ритуала у меня нет. У других актеров знаю, есть.

- Один режиссер в Архангельске сказал в интервью, что любой спектакль - это бизнес. А с вашей, актерской точки зрения, это что?

- Нет, я не считаю, что спектакль - это бизнес. Мне даже это слово не нравится. Для нас, актеров, это работа. Может, несколько странная работа, с точки зрения бухгалтера или крановщика. Но это труд, ради которого мы существуем. Правда, его не пощупаешь, от него другие люди (зрители) получают эмоции - удовольствие или неудовольствие. Как можно назвать бизнесом наш спектакль о любви «Темные аллеи» по рассказам Ивана Бунина? На этом спектакле я отдаю зрителям волну эмоций и чувствую, как из зрительного зала мне идет ответная волна - мне сопереживают! В ту секунду я испытываю благодарность к зрителям, а это дорогого стоит.

В бизнесе на первом месте прибыль, а не чувства. Мне кажется, в больших залах такого единения со зрителем нет, как в камерном. У нас в театре камерный зал и небольшие спектакли. Глаза зрителей - вот они, рядом. Тут ведь не соврешь, не спрячешься за партнера. Фальшь сразу видна. Нет, я не могу назвать театр бизнесом. Думаю, что творчество и бизнес - разные вещи.

 ...Несмотря на то, что Малевинская всегда держалась несколько в тени, зрители эту актрису запоминают сразу. На премьеру «Леса» театралы шли, прежде всего, «на Малевинскую», хотя и другие роли представляют немалый интерес. Кроме того, она обладает качествами, которые украшают любого человека, а служителя сцены особенно - скромностью, душевной глубиной, уважением к труду коллег и преданностью своему театру.

Фото Виталия Крехалева