Колонка редактора

Выпуск №3-133/2010, Колонка редактора

Колонка редактора

В очередной раз сын притащил с помойки куклу с оторванной головой. До этого был большой плюшевый мишка, выловленный из грязной лужи, старый, со свалявшейся шерстью, традиционно оторванным ухом и глазом на ниточке, - совсем не из тех клонированных гламурных красавцев, которые сейчас заполняют магазины. Когда была жива моя мама, ее комната напоминала мастерскую по реставрации игрушек. Какое-то время она, актриса драматического театра, халтурила в театре кукол. Может, поэтому всю свою долгую жизнь после театра она не могла пройти мимо обездоленного рукотворного, да и фабричного создания, которое было чьим-то другом, а стало ничем. Она их отмывала, штопала, а потом кому-нибудь дарила или приспосабливала для школьного кукольного театра. Мою дебютную перчаточную Лягушку в «Теремке» мама сшила из обрезков изумрудного вельвета, а вот Звездный мальчик был сконструирован из головы куклы с помойки.

Почему мы, даже когда вырастаем, испытываем такой дискомфорт, видя выпотрошенную игрушку, брошенную хозяйкой под дождем? Можно задать и другой вопрос: почему многие дети так хотят узнать, что у куклы внутри?

Стоит произнести: «кукла» - и сразу воспоминания разматывают свой длинный свиток, ассоциации наперегонки подсказывают все новые истории, образы, сны. В одном романе Кортасара есть мастер кукол, который зашивал им в живот что-то непристойное, повергавшее обладателей, случайно это обнаруживших, в шок. Там даже не говорится, что именно, но сам факт вызывает почти мистический ужас. В надругательстве над куклой есть что-то кощунственное. Потому что кукла - вещь одушевленная, тот, кто ее создает, почти колдун. Или наоборот. А создать куклу можно из чего угодно. В музее кукол я видела древнейший экспонат - полено, завернутое в пеленку. Ничего одушевленнее мне видеть не приходилось. Кукла родилась вместе с человеком. Оживающая кукла в сказках - напоминание о древних ритуалах. Кукла представительствовала от имени божества, заменяла человека, учила человека, веселила и пугала. Давала ему пугающее чувство власти и блаженное счастье отождествить себя с творцом.

Я леплю из пластилина - пластилин нежней, чем глина. Я леплю из пластилина кукол, клоунов, собак. Если кукла выйдет плохо, назову ее Дуреха, если клоун выйдет плохо, назову его Дурак.

Театр кукол расцветал, когда людям было плохо. Чтобы их поддержать. Так вышло, что в этом номере, который выходит в момент, когда снова шквально понеслись разговоры о гибели русского репертуарного (психологического, традиционного) театра, театра-дома, в редакции собрались материалы про театры кукол, про художников, создающих кукол, про режиссеров, которые играют в куколки, ставя кукольные спектакли (или, увы, желая их ставить, но не имея такой возможности).

Может быть, сегодня режиссеры драматического театра так часто наделяют героев своих постановок кукольной пластикой не только потому, что хотят подчеркнуть их механистичность. Но и потому, что тоскуют о временах, когда дыхание создателя одушевляло глину?

Вторая тема номера - Чехов. Ненавижу ссору, потому что она мешает спору, говорил Честертон. Спор о Чехове продолжается. В рубрике «Дискуссионный клуб» - о том, что постановки его пьес каждым новым поколениям кажутся каждому предыдущему поколению слишком жесткими. И о том, что вряд ли продуктивно в ответ быть жесткими в оценках. В рубрике «В России», где представлены две премьеры «Вишневого сада» в разных провинциальных театрах, - о том, что вряд ли уместно сегодня говорить о красоте уходящего дворянства. Даже если чеховские герои вовсе не смотрятся аристократами, их все равно безмерно жаль. В рубрике «Фестивали» моя коллега с открытым забралом бросается на защиту Чехова, обвиняя современного постановщика «Трех сестер» в безнравственности. Но Чехов - он как трава, прорастает, где хочет. Наверное, режиссер вправе рассчитывать, чтобы созданный им на сцене чеховский мир судили не только по законам Чехова, но и по законам им, режиссером, над собою поставленным. Вспоминаю страшную постановку «Трех сестер» Евгения Марчелли в «Тильзит-театре», не принятую на какой-то давно прошедшей «Золотой Маске». Она заканчивалась тем, что убогий задник-коврик распахивался, и покидающие город военные, современные агрессивные хамы, жестко отбивая ритм, маршировали на зрителя и на трех сестер, напоминавших сломанных куколок.

Если кукла выйдет плохо, назову ее Бедняжка, если клоун выйдет плохо, назову его Бедняк.

Читать номер на сайте

Читать номер в Pdf (2,8Mb)

Отправить комментарий

Содержание этого поля является приватным и не предназначено к показу.
CAPTCHA
Мы не любим общаться с роботами. Пожалуйста, введите текст с картинки.