Кинешма

Выпуск №3-133/2010, В России

Пьеса «Вишневый сад» живет на театральной сцене всего мира без малого 100 лет. По поводу того, как подробно и обстоятельно Чехов расписал для Станиславского сценические ремарки знаменитый английский режиссер Питер Брук со свойственной ему прямотой писал: «И если сегодня какой-нибудь идиот, собравшись ставить Чехова, говорит: «Ах, не зря же автор дал сценические ремарки, им надо следовать», - этот режиссер ничего не понимает ни в жизни, ни в театре. Театр - это жизнь, а жизнь постоянно меняет форму». А сам Чехов прибавил бы: «...потому что так хочет природа и на этом зиждется прогресс».

Главный режиссер Кинешемского театра им. А.Н.Островского Людмила Исмайлова, работая над «Вишневым садом», не собиралась делать революцию и бороться с Чеховым-иконой. Главным был поиск самого Чехова - многогранного, многослойного. Из бездны смыслов «Вишневого сада» она извлекла один, но самый глубинный - о всепоглощающем потоке Времени и мимолетности всякой жизни.

Главный герой в этом спектакле - Время. И как только открывается занавес, Время уже поджидает зрителя. Художник Алексей Киселев красиво и смело воплотил эту вечную и загадочную категорию на сцене. Его Время расположилось в старой усадьбе, крепкими корнями сплело вишневые деревья и комнаты родового гнезда: видавшее виды кресло вросло в дремучий ствол, а зеркала и шкафы устремились в небо вишневыми ветвями и скворечниками. Дом и сад - одно целое, одна жизнь до боли любимых чеховских героев. Но Время уже расставило свои сети, зримо и незримо оно улавливает человеков. Опутаны паутиной и диким плющом люди, деревья и вещи. И надо спешить, бежать, что-то делать, спасать Вишневый сад, пока не поглотило всех неумолимое Время. Создатели спектакля нашли мощный поэтический образ, который усиливает поэтику самого автора, где Вишневый сад - это смысл человеческой жизни, творческая работа, созидание. «Где творчество, где талант, там нет ни старости, ни одиночества, ни болезни, сама смерть вполовину...» - это слова Чехова, неважно о каком творчестве он говорил. Тут невольно задумываешься: как же я распорядился своим Вишневым садом? Не изменил ли ему? Успею ли спасти его? Или Время уже дышит мне в спину?

У режиссера Людмилы Исмайловой Время ходит по сцене как живое существо: вот Раневская (Наталья Гоголева), она тонко чувствует, но боится думать и кожей ощущает, что Время настигает ее, то и дело она вздрагивает, прислушивается и замирает в ужасном предчувствии, но всего лишь на миг... и вновь несется дальше, безрассудно играя в «настоящую» жизнь, предавая свой Вишневый сад. И сад, «прекраснее которого нет ничего на свете», продан. Блистательный монолог Лопахина (Павел Касаткин) о купленном им Вишневом саде, монолог искренний и страстный, вызвал изумленные аплодисменты и явил нам прекрасного артиста. Стоит идти на «Вишневый сад» уже только из-за одного монолога Лопахина: «О, скорее бы все это прошло, скорее бы изменилась как-нибудь наша нескладная, несчастливая жизнь...». Как искренне, горячо он пытался спасти Раневскую, но увы... И теперь его мучает предчувствие, что совершает он что-то непоправимое, страшное, занеся над Вишневым садом топор и обрекая его на гибель... Образ Лопахина у Павла Касаткина получился такой, как хотел Чехов: «мягкий, интеллигентный, не мелкий и без фокусов».

Мы увидели, как Время ловит семейство людей, давно утративших смысл своей жизни. Они сами отступили от своего призвания, не защитили свой Вишневый сад, и от этого жизнь их стала особенно «нескладной и невыносимой». Уже Прохожий (Вячеслав Митронин) - образ надвигающегося будущего, как бы случайно забредшего в имение. Уже несет на себе печать забвения милая заботливая Варя (Полина Галкина), то, во что она одета, - не просто костюм, это истлевший, покрытый паутиной призрак прошлой жизни. Фантасмагорическая Шарлотта с картами и фокусами (Валентина Толсточенко) - всего лишь иллюзия жизни. Герои гибнут на наших глазах, мысли и слова их путаются, кажутся не к месту, обрываются, указывая на бренность зыбкого мира. Такие указатели, знаки, символы расставлены автором и режиссером повсюду, по ним мы узнаем целую эпоху, которая предчувствует свой конец. И если кто-то сегодня говорит еще о «невнятности чеховских фраз», то он, скорее всего, страдает художественной глухотой.

Жаль ли нам героев? Безусловно. Хотя актеры не играют страдание, а просто живут и совершают поступки, хорошие или плохие, и тут вспоминается точное замечание Горького: «Когда изящные пьесы Чехова играют как драмы, они от этого только тяжелеют и портятся». Но все равно получилась драма! Это умный проницательный Чехов все выписал так, что драма сама выплеснулась наружу. Потрясающая сцена прощания Раневской и Гаева (Дмитрий Чередниченко), где было прощено все, так как может быть прощено только между родными людьми. Сцена ухода в иной мир забытого всеми Фирса (Андрей Мисюра) прозвучала неожиданно, до мурашек по телу: слившийся со стволом вишневого дерева старик исчез, и на наших глазах растворился в сгустившемся над сценой потоке Времени.

После генерального просмотра спектакля кто-то из зрителей задался вопросом: а где же господа? Где высокообразованная дворянская семья, живущая среди картин и музыки? Где изящные манеры и этикет, подобающие высшему обществу? Почему перед нами стайка беззащитных, инфантильных, ни к чему не способных людей? Они хохочут и в беззаботном веселье лупят друг друга подушками? То горько плачут, то вновь самозабвенно предаются танцам, детским играм и фокусам? Почему? Да потому что все они - блестящая, красивая, но уже догорающая мишура. Это их, как старую пыль, уже сметает ветер истории, и в финале мы видим только призрачное свечение угасающих огоньков. Это все, что осталось от людей, и у нас сжимается сердце от жалости к ним. Вот почему режиссер убрала так называемый социальный срез. Потому что не он здесь главное. Главное - Время. «Вишневый сад» как предчувствие. Вот смысл постановки. Прислушаемся... Опомнимся... И пойдем вперед.

И актеры, и режиссер, и художник приступали к Чехову со страхом и пиететом. По словам Людмилы Исмайловой, каждую фразу на первой читке пьесы произносили тихо, с трепетом. «Ну а как же? Это ведь ЧЕХОВ!»

Генеральный июльский просмотр «Вишневого сада» на сцене Кинешемского театра вызвал резко противоположные оценки. Но парадокс в том, что оценки эти во многом абсолютно верны. «Вишневый сад» открыл зрителю все зияющие болезненные раны провинциального театра: неукомплектованность труппы - разрыв между профессиональными возможностями актеров огромен; отсутствие театральных технических средств, уровень которых давным-давно ушел далеко вперед, резко снижает творческие возможности театра. И вместе с тем мы увидели, как молодой режиссер начала возделывать свой «Вишневый сад», не боясь этой «бедной почвы», на которой без пота и трудов ничего не всходит. И порою на сцене во весь рост пробиваются вульгарные сорняки, заглушая горькую чеховскую иронию. Один из зрителей назвал это «излишним выпячиванием некоторых сцен». Пусть молодой взгляд на Чехова не совпадает со многими другими, но «только ту молодость можно признать здоровою, которая не мирится со старыми порядками и глупо или умно борется с ними - так хочет природа и на этом зиждется прогресс» (Антон Чехов).

На кинешемской сцене родился новый «Вишневый сад», и в нем есть замечательные актерские работы, да и все актеры работали честно: и Роман Зареев в роли наглого тупого выродка, лакея Яши, и Наталья Фокина в роли вечно влюбленной горничной Дуняши, и Сергей Соколов в роли разорившегося помещика Симеонова-Пищика. Интересен образ Пети Трофимова (Александр Чесноков), не жесткий предвестник революции, а обаятельно-нескладный, отчаянно-жертвенный, вдохновенный и бесстрашно глядящий в будущее человек: «Как зима я голоден, болен, встревожен, беден... И все же душа моя во всякую минуту... полна неизъяснимых предчувствий... Я предчувствую счастье!». Нежна и мудра в свои 17 лет Аня (именно такой ее играет Валентина Смирнова). Она потеряла крышу над головой, осталась без копейки денег, и будущее, которое уготовила ей непутевая мать, страшно и бесприютно. Можно прийти в ужас от такой катастрофы! Но Аню ничто не пугает, эта хрупкая девочка думает не о себе: «Мама!... Милая, добрая, хорошая моя мама, моя прекрасная, я люблю тебя... не плачь!». Проницательный художник Чехов приоткрыл потомкам завесу Времени, и мы видим, что тогда были совсем другие люди, не похожие на нас. Они стойко переносили голод, холод, неуют, но могли прийти в отчаяние, упасть в обморок или даже умереть от чувства оскорбленного достоинства, им было легче вызвать обидчика на дуэль, чем таскаться по судам. Им более важно внутреннее ощущение себя, чем внешние атрибуты жизни. Вот и Раневская, жизнь которой разбита, отвергает деньги: «Дачи и дачники - это так пошло, простите»... Актерам удалось передать далекую эпоху нездешней внутренней наполненностью, именно поэтому многие зрители не смогли принять такой «Вишневый сад», без прямых сценических акцентов на эпоху: без барской гостиной, серебряных подсвечников, обедов с лакеями, картин и прочего. Хочется, чтобы зритель научился читать образы, ведь в этом и заключается суть театра и суть искусства вообще.

Фото предоставлены Кинешемским театром драмы

Фотогалерея