Лев Гительман

Выпуск №2-112/2008, Скорбная весть

Ушел из жизни Лев Иосифович Гительман, и с его уходом в Петербурге закончилась целая эпоха. Крупнейший ученый, исследователь французского театра, блестящий театральный критик, общественный деятель в самом высшем значении этого слова, он был нужен всем театрам и как профессионал, и как консультант, и как талантливый зритель. Кажется, что за полвека с лишним своей жизни в искусстве он не пропустил ни одного спектакля, никого не оставив без своего внимания, строгого и благожелательного. Но более всего он нужен был студентам Театральной академии, Школы Русской драмы, Академии Балета им. Вагановой. Его лекции были не только глубоки и интересны по содержанию. Какой бы период театра он ни читал — от античности до наших дней, он всегда давал представление о том, что есть актерское искусство, которому собирались посвятить жизнь его молодые слушатели. Его блистательные лекции давали не только историко-теоретические знания; силой своего мастерства, артистизма, воображения он облекал в плоть и кровь давно ушедшие тени великих мастеров сцены, позволяя на своих лекциях видеть умирающего Освальда из «Привидений» Ибсена в исполнении одного из своих любимых героев, французского актера и режиссера Андре Антуана. Или восхищаться трагическим даром Элеоноры Дузе. Или Сарой Бернар — Федрой. Он умел в академические лекции внести тот особый нерв, когда лекция становится едва ли не спектаклем. Лев Иосифович был учеником Ю. М. Юрьева, чью память он чтил и перед которым преклонялся.

Возможно, для кого-то он был первым, кто дал истинное преставление о магии театра.

Он возглавлял кафедру зарубежного искусства и умел с каждым из членов кафедры построить особые доверительные отношения и в то же время держать дистанцию. Он всегда старался всем идти навстречу, если это было не ущерб делу, которому рыцарски служил.

Лев Иосифович был председателем жюри многих театральных фестивалей, в том числе такого ныне известного, как международный театральный фестиваль «Балтийский дом», существование которого на первых порах приходилось защищать. Там, где жюри возглавлял он, можно было не сомневаться, что справедливость восторжествует.

Его деятельность как театрального критика нельзя переоценить. Он умел найти слова, которые ни в коей мере не обижали создателей спектакля. Деликатность его суждений не мешала строгой оценке, иногда отрицательной, но эта оценка была нужна тем, кто просил его высказать мнение.

Лев Иосифович был истинным петербуржцем, страстно любившим свой город, его музеи, его белоколонный Большой зал билармонии, старавшийся не пропустить ни одного интересного концерта.

Где взять слова, чтобы сказать о нем так, как он этого заслуживает? Как описать его улыбку, лучистые глаза, необыкновенный голос?

Осиротела не только театральная академия, которую он по привычке называл «институт», осиротели театры, осиротел город, потому что его не стало.

И нам, знавшим его, работавшим с ним, можно только повторить за Алешей Карамазовым из его речи у камня: «Не забудем же его никогда, вечная ему и хорошая память в наших сердцах, отныне и во веки веков!»