Легкие, как контрабас/Rеальный общедоступный театр

Выпуск №4-134/2010, Портрет театра

Легкие, как контрабас/Rеальный общедоступный театр

Rеальный общедоступный театр (ROT) - самый молодой театральный коллектив в Томске. Нынче он вступает только в свой четвертый творческий сезон. Пока его репертуарный список весьма скромен - «ФантОМные боли» Василия Сигарева в постановке Артема Банникова и sound-драма «Легкие люди - homo complex» Михаила Дурненкова (режиссер Сергей Герасимов). Совсем недавно состоялась премьера «Контрабаса» Патрика Зюскинда. Этот список грозит в ближайшее время пополниться не менее любопытными постановками - «Дорогой в небо» Виктора Пелевина, «Это случилось в зоопарке» Эдварда Олби, «Орфей спускается в ад» Теннесси Уильямса, «Dawn-Way» Олега Богаева, «Ты и Я» Ингеборга фон Цадова.

Шинель для театра

Шинелью, из которой вышло новое театральное сообщество «профессиональных творческих людей, ориентированных на неравнодушного сегодняшнего зрителя», стал фестиваль NEWF в 2008 году. Фестиваль нетрадиционного формата, проходящий всегда в зрелищном центре «Аэлита» и им же организованный, не только заметил новичков, но и отметил самой высшей наградой - «Гран-При» за «ФантОМные боли». Другой фестиваль - областная «Маска-2009», собирающий профессиональные коллективы, вручил спецприз жюри Артему Банникову «за воплощение образа современного героя в спектакле «Легкие люди».

Но, несмотря на награды, до сих пор со стороны «взрослого» театрального сообщества, за редким исключением, к Rеальному общедоступному театру отношение слегка снисходительное, как к внебрачному ребенку. И хотя стационарные театры не видят в нем конкурента (Rеальный проявляет себя спорадически, время от времени, играя свои спектакли на разных площадках), все-таки прослеживается некоторая ревностная нотка в оценке спектаклей.

Возможно, все дело в ключевом слове - «реальный». В нем чувствуется вызов, протест против кассового театра, против самодовольного общества, против устоявшейся привычки зрителей идти в театр, чтобы отдохнуть и расслабиться. И надо сказать, Rеальный общедоступный уже приучил своего зрителя (а это в основном студенчество и молодежь) к тому, что на его спектаклях отдохнуть и расслабиться не получится, зато он дает возможность почувствовать сопричастность к творческому процессу, ROT пытается быть предельно честным в своем разговоре со зрителем. И вот это-то и подкупает в его спектаклях. Они могут быть и хуже, и лучше сыграны, не всегда и не у всех актеров игра отмечена порывом вдохновенья, но градус честности в этом театре держится на высокой отметке.

И хотя спектакли Rеального общедоступного пока еще далеки от амбициозной, намеченной его организаторами цели - интегрировать новейшие достижения в области синтетического театрального искусства, но они дают ощущение живого театра. Именно таков спектакль «Легкие люди».

Пьесу Михаила Дурненкова, отмеченную призами и наградами престижных фестивалей, выбрал для постановки Сергей Герасимов. Как режиссера его всегда интересовала юность не только как пора первых влюбленностей и прекрасных мечтаний, но как время максималистского отношения к жизни. Именно этими размышлениями о свойствах молодости отмечены его постановки «Ромео и Джульетта», «Дикарь», «Тот этот свет», он и сам играл такого же мятущегося человека - Константина Треплева в «Чайке» в постановке Феликса Григорьяна.

В пьесе Дурненкова речь идет о преступлении и возмездии, которое настигает «легких людей». Именно об этом спектакль Сергея Герасимова - о поколении, чья юность пришлась на «убойные» 90-е, когда жизнь человеческая перестала быть абсолютной ценностью, когда началось брожение умов и кто-то решил, что счастье в том, чтобы получать удовольствие, как можно больше удовольствий, не задумываясь, что за все придется платить по счетам. Но час расплаты настал.

На главные роли режиссер пригласил актеров, которых прекрасно знал по ТЮЗу - Артема Банникова и Ольгу Торгаеву. В постановочную команду вошли и люди, с которыми Герасимову довелось поработать на других сценических площадках, - художник Полина Дамм, хореограф Ксения Беленкова, специалист по видео-арту Константин Метальников. В команду включил музыкантов, танцоров и актеров без специального актерского образования.

Впервые афиши «Легких людей - homo complex» появились в Томске весной 2009 года. С тех пор спектакль играется то в «Аэлите», то на сцене театра кукол «Скоморох». Мне довелось видеть его в лекционном зале художественного музея. С февраля 2010 года это помещение отдано «на откуп» творческому объединению «Открытое небо». Усилиями этой негосударственной организации зал превратился в арт-площадку, где проявляют себя молодые таланты. Здесь можно услышать и рок-музыку, и этноджаз, и блюзы, и этнические инструменты, а также посмотреть спектакли негосударственных театров.

Rеализм на голом месте

Так вот, представьте себе небольшой зал. У торцовой стены выстроена небольшая сцена. Перед ней ряды стульев. Обычно они стоят плотной шеренгой. Но для «Легких людей» их сдвинули, вернее, отодвинули так, чтобы впустить в пространство зрительного зала помост-подиум, который можно принять за «язык» сцены. Такое вклинивание в зал камерное пространство делает еще камернее, актерам дает возможность установить доверительные отношения со зрителем, а зрителю - испытать «блаженный приступ идентификации». Хотя насчет «блаженного» - это еще вопрос. «Легкие люди» Дурненкова в постановке Сергея Герасимова - это один сплошной нервный надрыв и душевная боль. У каждого из героев есть свой проклятый вопрос, своя вина, свое нравственное преступление. О преступлении говорит каждый. Егор - Артем Банников обвиняет Татьяну - Ольгу Торгаеву в том, что та убила их нерожденного ребенка. Татьяна, в свою очередь, обвиняет Егора - именно он вынудил ее сделать аборт, потому что «легким людям» не нужны дети. У Ивана - Дениса Егорова - своя причина страдать - он винит себя в гибели рабочего на заводе, которую не сумел предотвратить. Макс, друг Егора и апологет теории легких людей (его играет Виктор Красноженов), таскает за собой чемоданчик с неотправленными письмами, из-за которых умерла его бабушка. Татьяна разрывается между Иваном и Егором, которого, оказывается, она по-прежнему любит...

Действие разворачивается и на сцене, и на подиуме. «Обычная» сцена так заставлена вещами (стол, стулья, постель, утюг...), что герои растворяются в быте, сливаются с ним, как будто и сами становятся вещью. Художник Полина Дамм специально «замусорила» пространство, чтобы оно диссонировало с девственно чистым подиумом, на котором происходят самые важные события в спектакле. На нем герои выясняют отношения, занимаются любовью, страдают, танцуют, умирают.

Сценическое пространство - это зеркальное отражение того, что творится внутри каждого из «homo complex». Пустота в душе и замусоренность в мозгах. «Мусор» - это принципы, по которым живут «легкие люди». Их философию озвучивает Егор - Артем Банников. Вот он сидит в черной кожаной косухе и в черном берете, с рюкзаком за плечами на краю сцены-подиума и мнет бумагу. Смятая бумажка, которую он легко сдул с ладони, была образом Мэри Поппинс. С нее, с Мэри, Егор призывал зрителей брать пример и тоже быть легкими людьми. К концу спектакля бумажек накапливается много, ими и посыпает свою голову, как пеплом, Егор.

Банников играет Гамлета поколения next, но он не один против всех, он со всеми заодно, в его датском королевстве душевной ржавчиной тронуты даже юные души, поэтому он беспощадно выставил себе и своим друзьям диагноз - homo complex, то есть никчемные, ущербные люди. Следует заметить, что настоящее действие спектакля начинается с момента, когда на сцене появляется Артем Банников с контрабасом, перевязанным белой веревкой. Банников умеет буквально на ровном месте наэлектризовать вокруг себя атмосферу, так сгустить ее, что зритель забывает обо всем, кроме того, что видит и слышит. Он видит, слышит и понимает, что герой Дурненкова - легкий трудный человек.

Зритель в этот момент разделяет точку зрения режиссера: девальвация человека в смертоносных 90-х отзывается в нас, людях 2000-х, новым признанием сложности человеческого существа, новым обретением - человека homo complex. Но это понимание не мешает просто испытывать удовольствие от виртуозной игры. Когда Егор-Банников вдруг начал пропевать текст, аккомпанируя себе на контрабасе, зрители испытали неожиданный драйв. И в этот момент мне тоже стало легко. Я сливалась в этом драйве с актером, со всем залом...

А потом вышли на сцену-подиум другие актеры, и драйв куда-то пропал. В игре Ольги Торгаевой (Татьяна) и Дениса Егорова (Иван) не доставало того самого накала внутренней страсти, который разрывал Егора-Банникова, их переходы от философских рассуждений к эксцентрике актерски оказались внутренне не мотивированы. У Виктора Красноженова (Макс, он же Ключ) накал был, но... Оказывается, даже такое «яркое» поведение может удручать, а все от того, что с «фальшивыми нотами» вышел перебор. Впрочем, дело не в самом накале, драйве и зрительском восприятии. Просто Банников попал в жанр, который использовал Герасимов - саунд-драма, а остальные нет. А может быть, это просчет режиссера - ошибся с распределением ролей. Но, так или иначе, игра остальных артистов не была столь же музыкальна, как у Банникова, более того, она оказалась разностилевой, и поэтому ансамбля не получилось. Впрочем, его отсутствие можно объяснить тем, что спектакль редко играется и нет той сыгранности, которая отличает стабильные труппы.

Но чем объяснить появление в конце бабушки Макса (Марина Фадеева), двух танцовщиц индийского танца (Муза Рихванова и ИньяннЫ)? С одной стороны, этот «цыганский табор» вносит оживление в действие, но, с другой, сбивает с мысли. Зритель уже понял, что спектакль о возмездии, которое приходит на смену показной легкости, о том самом возмездии, которое настигает нас на пороге юности и делает взрослыми, грузными, отягощенными людьми, а тут вдруг индийские танцы... Что это? Кто эти люди? Воплощенные глюки героев? Или перевоплощение древнегреческих Эринний? Конечно, при желании этот режиссерский ход можно связать с драматургическим текстом - в разговоре Егора с Татьяной выясняется, что он не может иметь детей, и, значит, их неродившийся ребенок был чудом, чуть не новым Иисусом. А Эриннии, как подсказывает миф, как раз и преследуют детоубийц... Но стоило ли весьма сомнительный посыл драматурга (а если бы ребенок был обычным, не Миссией, то от этого Егору было бы легче?) так акцентировать это в финале?

Фотогалерея

Отправить комментарий

Содержание этого поля является приватным и не предназначено к показу.
CAPTCHA
Мы не любим общаться с роботами. Пожалуйста, введите текст с картинки.