Новокузнецк. В ожидании девушки с веслом

Выпуск № 5-135/2011, В России

Новокузнецк. В ожидании девушки с веслом

Песня «Девушка с веслом на лихом коне» Бориса Гребенщикова обрамляет музыкальную партитуру премьерного спектакля Новокузнецкой драмы «Старший сын» по пьесе Александра Вампилова. В исполнении автора песня заявлена в начале и полностью звучит в финале спектакля. Девушка с веслом собственной персоной присутствует и на сцене, как и друг ее, «пионер с трубой», – еще один персонаж этой фантастической песни. Два образа парковой скульптуры советских времен возвышаются по обеим сторонам сцены и сразу передают зрителю свой привет и эмоциональный ключ к спектаклю (постановка и сценография Петра Шерешевского).

Спектакль по жанру определен как «ностальгическая история», и сочиняет ее Андрей Григорьевич Сарафанов (Анатолий Смирнов). События как раз и начинаются с того, что на фоне белой пелены, отделяющей авансцену от декорации, он сообщает зрителю: «…мне надо завершить одну вещь. Я выскажу главное, только самое главное… никто не сделает это, кроме меня». Эта реплика станет лейтмотивом спектакля, а начатый Сарафановым труд, символически воплощенный в главном образе спектакля – образе белого шара, который потом увеличится, как снежный ком, до огромных размеров. В горький момент разочарования он взвалит его на спину и понесет, как тяжелый груз своей жизни. Нина (Мария Захарова), рассказывая о «блаженном» отце, станет балансировать на шаре, как девочка Пикассо, как бы приглашая Бусыгина на роль тяжелоатлета. Этим же шаром, как массивным игровым мячом, скользящим по сцене, герои отражают реплики друг друга. Шар предметен и метафоричен, как и двойной план существования героев.

Уже в сценографии чувствуется сложное совмещение разных пластов мира предметного и воображаемого. Сцена покрыта белыми хлопьями не то снега, не то пуха, среди которого произрастают красноватые хрупкие цветы-деревья. Прозрачный белый полог по мере развития событий то поднимается, то опускается. А за ним на сценической площадке – совсем другой, хаотичный и неяркий мир предместья и квартиры Сарафановых. Дверь, стол, какие-то шкафы и посуда могли бы составить бытовую картину, если бы не их беспорядочное соседство, переводящее всю эту композицию в мир условный. Статуи тоже не «статуарны»: они живут в полном соответствии с игровой структурой спектакля. Словно составляя живые картины, к ним примериваются герои: то Нина встает под сень девушки с веслом, то Васенька (Александр Коробов) с горном копирует пионера, то Макарская (Елена Амосова) вооружается веслом, заимствуя его у статуи. Впрочем, у Макарской, служащей секретарем в суде, есть атрибут поважней весла: она мечтательно играет на воображаемой виолончели, словно извлекая из нее сквозную мелодию спектакля. Не эту ли музыку – не то кантату, не то ораторию «Все люди – братья» – сочиняет кларнетист и музыкант-неудачник Сарафанов? И не эту ли музыку мы слышим в «Прелюдии» Баха? Зрительское восприятие проецирует ее звучание и на сюжет спектакля – хорошо известную историю про то, как два молодых человека, провожая незнакомых девиц, оказались холодной весенней ночью в глухом пригороде и, чтобы пристроиться на ночлег, объявили одного внебрачным сыном хозяина незнакомой квартиры. Потом эта случайная злая шутка обретет свое продолжение, которое и составит смысл спектакля. Безусловно, и сочинитель, и двигатель, и главный герой истории – Сарафанов. В исполнении Анатолия Смирнова он простодушен и мнителен, печален и оживлен, но отличает его какое-то постоянное стремление навстречу ближнему своему, какая-то буквально излучаемая артистом открытость и доверчивость. Этот кларнетист, музыкант-неудачник свято верит, что жизнь справедлива и «тех, кто прожил с чистым сердцем, она всегда утешит». В спектакле этот наивный ревнитель чистоты то и дело маленькой метелкой смахивает белые и какие-то несуществующие хлопья с одежд персонажей. Он явно из породы чудаков, которые украшают мир, и из породы праведников, которые этот мир спасают. (Недаром он играет на танцах и похоронах.) От этого непритязательного героя исходит сияние доверчивости. Чудо преображения и внутреннего роста Бусыгина, которого очень тонко и драматично исполняет молодой артист Евгений Котин, происходит после безоглядно сердечного возгласа Сарафанова: «Сынок!» И все – Бусыгин этот аванс доверия оправдывает. Никакие разоблачения и саморазоблачения над ними уже не властны. Спектакль вслед за пьесой открывает зрителю истинную природу правды и лжи. Иллюзия может стать правдой, о которой писал поэт: «Обманите меня, но совсем, навсегда…». Ни разоблачение, ни предательство правдой стать не могут. Сарафанов в спектакле не одинок. Он, как родоначальник, взращивает себе подобных. Кроме обретения старшего сына, в спектакле происходит открытие и младшего, Васеньки. В схему положительного образа пионера с трубой Васенька никак не вписывается. Александр Коробов в своем юном герое среди всех его пылких порывов видит и создает живую сарафановскую природу человеческой чистоты и открытости. Молодой артист делает это с неподражаемым обаянием и энергией внутреннего освоения роли. И даже не пожар, им устроенный, заставляет Макарскую посмотреть на Васеньку новым взглядом, а вот эта его фамильная мятущаяся целостность. Елена Амосова очень гармонично заставила свою героиню сделать выбор между утилитарной прозой и виртуальной виолончелью – в пользу последней. Ее Макарская не только красива, но и мечтательна: мир сарафановских чудаков оказывается ее миром. Если говорить о Нине, то Мария Захарова провела свою героиню долгим путем самопознания перед открытием того, что и она «папина дочка». Даже Сильва к финалу втянут в орбиту этого семейства магнетической силой новой реальности, творящей себя из вымысла. Надо сказать, что это прекрасная, глубокая и объемная работа Андрея Грачева. Пижонство Сильвы, его щегольской клетчатый пиджачок, его цинизм, игра на гитаре (не виртуальной) и виртуозное пение под нее шаг за шагом пасуют перед внутренним лидерством Бусыгина. Сильва не понимает ни мотивов, ни поступков Бусыгина, но не оставляет его, подсознательно поддаваясь этой возникающей на его глазах красоте человеческих отношений. В спектакле Сильва тоже остается с героями, в финале вместе с ними играя в снежки на белой авансцене.

И только Кудимов (Евгений Любицкий), положительный жених Нины, скрупулезный ревнитель внешней правды, остается вне орбиты их притяжения. Весь пластический облик этого героя иной, чужеродный: он живет и движется в иной системе координат, пластически он деформирован до гротеска. Кудимов не выстраивает контакта с обитателями сарафановского мира, а доискиваясь до правды, в сцене жестокого допроса Сарафанова, проникает в ложную дверь. И оказывается вне их мира. Мира иллюзий, основанного на высшей правде и доброте, где любят друг друга и ждут… девушку с веслом, которая «все поправит, и все пойдет на лад».

Фотогалерея

Отправить комментарий

Содержание этого поля является приватным и не предназначено к показу.
CAPTCHA
Мы не любим общаться с роботами. Пожалуйста, введите текст с картинки.