Трудовой прорыв 30-х, или Театр имени горького опыта/История здания ростовского театра - "Трактора"

Выпуск № 5-135/2011, Театральная шкатулка

В центре города Ростова-на-Дону стоит здание театра, давно ставшее не только его эмблемой, но и... притчей во языцех, так как в народе его прозвали «ТРАКТОР». В начале прошлого века Ростов как только не называли - и «городом ветров», и «воротами Кавказа», а вот с 1935 года стали уточнять: «Это там, где «трактор»?..

«Не было счастья, да...» помогла индустриализация! В 20-е годы в городе на Дону начали строительство колосса комбайностроения - завода «Ростсельмаш». В 1929 году задумали построить и театр. Большой краевой центр (по территории равный Франции вместе с Бельгией) фактически не имел театрального здания. По свидетельству очевидцев, «то помещение, над которым красуется вывеска «театр имени А.В. Луначарского», пригодно для какой угодно цели только не для театра». По их мнению, «больше всего это помещение напоминает предбанник семейной бани или вход в шашлычную». И члены Северо-Кавказского крайисполкома постановили: «Считать необходимым срочно приступить к постройке театра в г. Ростове».

Стремление ростовчан поддержали в столице. В то время в стране вообще возникла насущная потребность серьезного преобразования театрального искусства. В Москве стали осознавать, что «выработалось высокомерное, «олимпийское!» отношение к театральной провинции» и что «идущее от дореволюционных традиций высокомерие укоренилось довольно глубоко и вредит в первую голову столице, мешает ее обогащению талантливыми актерами и режиссерскими силами провинции». Даже появились призывы «Перенести культурную столицу в Ростов»!..

И с революционным максимализмом, пламенным энтузиазмом порешили построить в Ростове не просто театр, а самый большой («больше Большого») и не только в стране Советов, а и всего мира. Самый оригинальный («мощный комбинат театрального искусства»), самый масштабный («здание и его планировка должны обеспечить полную возможность постановки в театре большого индустриализированного спектакля, наиболее мощно и ярко отражающего установки революционного искусства») и, конечно же, самый красивый.

Вообще предполагалось на базе театра создать Международный экспериментальный театральный центр, «чтобы дать возможность использовать новую сцену для художественных экспериментов всем тем мастерам, которые ищут новых путей развития советского театра».

Запланировали основать некую экспериментальную театральную лабораторию, где бы решались многие творческие задачи. Среди них - «формирование новой эстетики и нахождения языка, которым необходимо разговаривать с новой публикой». Так что возникла не просто идефикс, а содержательная тенденция, пронизывающая всю театральную атмосферу России.

В те годы сказано - сделано! Сначала объявили в стране конкурс, в котором участвовало 25 проектов. Победил, однако, внеконкурсный, но зато самый оригинальный. Его авторы-архитекторы - академик Владимир Щуко и профессор Владимир Гельфрейх. До сих пор поражает их мысль: ведь никогда и никому на нашей планете не приходило в голову соединить храм искусства с образом «автомашины для буксировки прицепных повозок или для тяги сельскохозяйственных орудий», то есть трактора!

Но «ларчик» открывался просто... В 1929 году Совет труда и обороны принял постановление об организации машинно-тракторных станций - МТС. И вся страна жила этим событием. Газеты были просто напичканы лозунгами типа: «Трактор - лучший агитатор за крепкий колхоз!», «Готовый трактор к косовице - новый удар по кулаку!», «Ходим по тракторам...» (о том, что надо сдавать утильсырье) и даже «Радио - тракторам»!.. Почетность новой профессии всенародно подтвердил Матвей в художественном фильме «Дело было в Пенькове». Символом перемен, происходящих в стране, стал трактор, «перепахивающий твердь вековых устоев». А по задумке В.Щуко и В.Гельфрейха, здание театра должно было «бороздить просторы театральной нивы»...

Далее возник вопрос, где взять средства на столь грандиозное строительство. Предложения были самыми разнообразными: советовали горсовету присоединиться «к резолюции кроватной фабрики «Десять лет Октября», которая предложила построить новый театр и назвать его «Театр памяти В.И.Ленина», для чего учредить акционерное общество для постройки, куда отчислять деньги из своего заработка». В ином случае - «на постройку рабочего театра мастерская клуба совторгслужащих провела платный спектакль, чистый сбор с которого, в сумме 136 рублей, внесен в фонд постройки городского театра». И даже «предлагалось на постройку нового театра изъять налог со спиртного»!

И когда Наркомпрос утвердил сметы и планы, «пришли инженеры с астролябиями и, размерив на площади в два с половиной га строительные участки, приступили к работе».

Стройку объявили тоже Всесоюзной. И в город стали съезжаться рабочие со всей страны. Были приглашены известные специалисты по работе с мрамором, мастера по шлифовке камня.

Но главной гордостью был тот факт, что на строительстве не израсходовали ни копейки на импорт. Директор «Театростроя» тов. А.М.Стамблер «открыл карьеры в Крыму и на Урале, где ломали мрамор, шлифовали стекло, лили медь и изготовлялись шпингалеты и ручки к дверям. Даже мягкая мебель с сидениями из красной кожи изготовлялась в мастерских театра».

К работе были привлечены и медики: лор, окулисты, невропатологи, дабы «точно установить, какое освещение, какие цвета, какие формы дают наибольшие возможности советскому зрителю сосредоточить всю силу своего зрения и слуха на происходящем на сцене».

Не нашли только специалистов-акустиков, ведь лучшие из них были представителями опальной в то время церкви. А акустика - дело тонкое, можно сказать, ювелирное. Но в 30-е к этому вопросу отнеслись, мягко говоря, иронично и не сочли проблемы акустики значительными. Да и место для будущего театра не стали подыскивать, а просто выполнили распоряжение областного комитета партии. И построили театр на меже между городами Ростовом и Нахичеванью-на-Дону. Тогда быстрыми темпами рос первенец первой пятилетки - завод «Ростсельмаш», и необходимо было не только соединить два города, но и переместить центральную часть разрастающегося областного центра, в связи с чем и было принято данное постановление.

27 ноября 1935 года театр открыли - громко, помпезно, а главное - радостно. Всех заверили, что «величественное театральное здание - одно из лучших в мире по масштабу и оформлению - ярчайшее свидетельство огромных побед партии Ленина-Сталина и пролетарского государства».

Открытие театра превратилось в подлинное торжество. Первый день был посвящен чествованию строителей, которые соорудили раритетное здание. На торжественном собрании довели до сведения, что «на строительство здания было затрачено 20 млн рублей, пошло 7 млн штук кирпичей, 3 тысячи тонн гранита, 3 900 тонн мрамора, 8 тысяч тонн известняка и 500 вагонов металла». Главного инженера и директора стройки наградили легковыми автомобилями, а А.М.Стамблера назначили директором театра.

На площади пылали костры, торжественно гремели оркестры, колонны демонстрантов заканчивали шествие плясками, песнями. Приветственные телеграммы прислали Алексей Толстой, Илья Эренбург, народная артистка республики Ольга Книппер-Чехова, маршал Советского Союза Семен Буденный. Прозвучали напутствие К.С.Станиславского, который в телеграмме пожелал: «Успеха в борьбе за настоящее искусство», и обращение старейшего в стране Малого театра, артисты которого... вызывали «новый коллектив ростовской драмы на творческое соревнование».

Все пожелания предстояло воплотить творческому коллективу, который к тому времени был удостоен имени «лучшего пролетарского писателя Максима Горького». Коллектив открыл новую страницу в своей биографии.

Первое время в театр ходили не на спектакли или громкие актерские имена, а «посмотреть здание, насладиться делом рук своих, ощутить мощь страны, в которой жили».

Большой зрительный зал вмещал 2200 человек. Его сцена состояла из двух вращающихся кругов - большого и малого. Помещение для оркестра было рассчитано на 100 человек. Изумленный венгерский писатель Бела Иллеш писал: «Если будет показана война, то по сцене пройдет целая армия с кавалерией, артиллерией и танками. Если на сцене будет совхоз - целые тракторные колонны смогут продефилировать перед зрителями. Парашют? И это здесь не препятствие».

Зрители получили: отдельный зал для концертов, фойе, театральный музей, ресторан, библиотеку, зал для курящих и просто для посетителей, желающих провести антракт в тишине.

Освещение театра обслуживала специальная подстанция, мощность которой была больше дореволюционной электростанции, дававшей свет для всего города.

За кулисами актерам было вольготно и комфортно. У них вместо привычных гримуборных были кабинеты и «предусмотрено все, чтобы обеспечить максимальную производительность труда актеров, стимулировать их творчество, давать им повседневную зарядку бодрости и воли к труду».

Появилось много новшеств и отличий от обычных театральных зданий. Однако выстроить театр таким, каким он задумывался, не удалось. Но в то время не было «модным» сознавать собственные ошибки...

А если честно сказать, зданию театра не повезло изначально - местонахождением: его построили на пустыре-свалке, где были и захоронения. Потом при строительстве несколько раз срывалась несущая конструкция. На завершающем же этапе произошла ссора партийных кураторов с автором горельефов, украшающих здание. Скульптор Сергей Корольков в один из моментов жесточайшего спора схватил лопату и... соскоблил одного из персонажей композиции. Вскоре ваятель уехал вообще за границу, что в то время было равнозначно предательству, и на долгое время было запрещено даже упоминать его имя.

На скульптурных горельефах - «Железный поток» и «Гибель Вандеи» - запечатлена братоубийственная война, которая особо проявилась на Дону. Многие угадывают в их персонажах образы из «Тихого Дона».

Но все это ныне не очень существенно, кроме одного - звук жил по своим, только ему ведомым законам. В зрительном зале плохая акустика. Актерам приходится сильно повышать голос. Но в то время сей факт не сильно смущал. Ведь тогда всем в основном приходилось разговаривать лозунгами и призывами. Весь стиль жизни, его драматургия заставляли или подразумевали именно такой способ изложения мысли. И тогда никто не обратил внимания на запись, которую сделал режиссер из Москвы Юрий Александрович Завадский, побывавший со своим коллективом на гастролях в Ростове: «...не завидую труппе, которая будет в нем играть». Но, по иронии судьбы, ровно через год после этого откровения режиссер вместе с частью труппы, которую возглавлял в Москве, был переведен на работу в Ростов-на-Дону. По одной версии, за неугодные творческие изыски, а по другой - «Завадский должен был показать пример в освоении огромной сцены».

Сегодня это тоже не важно. Главное, столица подарила Ростову-на-Дону на четыре предвоенных сезона В.П.Марецкую, Р.Я.Плятта, Н.Д.Мордвинова... По сей день театралы называют этот период «золотым веком» ростовской драмы, когда ярко раскрылись творческие возможности и тех, кто с Завадским приехал, и тех, кто работал в ростовской драме ранее.

Вера Марецкая сыграла главные роли в блистательных спектаклях «Любовь Яровая», «Укрощение строптивой» и «Горе от ума» и именно из Ростова ездила на съемки прославленного кинофильма «Член правительства». Здесь же у нее произошло и большое событие в жизни - она родила дочку. Николай Мордвинов сыграл заглавные роли в спектаклях «Отелло» и «Тигран» Федора Готьяна (местный автор). Актер был сорежиссером. Художник - Мартирос Сарьян. Мордвинов выезжал отсюда на съемки фильма «Богдан Хмельницкий». А Ростислав Плятт так вспоминал ростовский период: «В спектакле «Дни нашей жизни» Л.Андреева я сыграл роль резко отрицательную. Некого Эдуарда фон Ранкена, страшного человека со сложным характером. Но, как ни странно, я этого мерзавца любил нежно, как своего ребенка. Объясняется это тем, что именно тогда впервые почувствовал, как глубоко я влез в «шкуру» роли... и у меня состоялся первый в моей творческой жизни роман с ролью». Но для того, чтобы написать столь сокровенное признание, понадобился не один десяток лет. А тогда, в 1938 году, первым покидая Ростов, артист написал такие стихи:

Я другой такой не знаю сцены,

Где так плохо слышен человек.

Четыре года режиссер и актеры старались и боролись за освоение самой большой сцены. Завадский с коллегами победил пространство, объем, но только не звук. Кричать они так и не научились. И в 1939 году вернулись в столицу.

Оставшиеся артисты, костяк труппы, который перешел из драматического театра имени Луначарского, продолжали трудиться и искать новые, более совершенные формы освоения сцены-гиганта. Правда, это длилось недолго: через полтора года после отъезда Завадского началась война.

Во время войны даже был момент, когда линия фронта пролегала через театр. Ею послужил пожарный занавес. В феврале 1943 года фашистская зондеркоманда взорвала красавец-театр, и он 20 лет простоял зияющей раной в центре города. Только в 1963 году его смогли восстановить и частично перестроить. Но это уже другая история.

Сведения об уникальном здании ростовской драмы теперь можно встретить в любом архитектурном справочнике. А в Лондонском мемориальном музее в разделе «Русское зодчество» представлены два экспоната - макеты Собора Василия Блаженного и здания Театра им. Максима Горького.

Зерна демократизма дали-таки всходы и принесли плоды. И поныне на сцене Ростовского академического театра драмы сосуществуют спектакли, созданные самыми разными мастерами и отвечающие самым разным вкусам. Театр мобилен по части приглашения к себе режиссеров. Одни предпочитают авангард, другие - традиционализм, третьи гонятся за модой, четвертые - за самобытностью. Театр по-хорошему всеяден, выпуская на свою сцену все, что может быть интересно зрителям, - мюзиклы, драмы, комедии, трагедии.

Фотогалерея