Калининград. "Анаэль" в Калининградском "Другом театре"

Выпуск №3-113/2008, В России

Новым спектаклем открыл сезон Калининградский «Другой театр». Режиссер — Алла Татарикова-Карпенко. Она же — сценограф, хореограф, художник по костюмам и, с чего и надо было начинать, автор пьесы. Это, как обычно в этом театре, Серебряный век, откуда А. Татарикова-Карпенко давно черпает свое вдохновение. Спектакль называется «Анаэль» и в афише заявлен как «почти по Брюсову». Но если вы читали роман Валерия Брюсова «Огненный ангел», вы быстро поймете, что от столпа символизма в спектакле осталось очень мало, точнее — «почти» осталось.

Роман Брюсова — про магию и страсть. Спектакль  А. Татариковой-Карпенко — про то же. Никуда не делось и средневековье. Но режиссер со свойственной ей любовью к литературным хулиганствам и стилизациям меняет пол Огненного ангела (у Брюсова это мужчина), расставляя другие акценты и придавая бушующим в романе страстям качественно совершенно иной накал. Итак. Он и она, Генрих и Гермина, любят друг друга и одновременно любят-ненавидят Анаэль, Огненного ангела, которая для обоих и непостижима, и всегда мистически желанна. Счастье и ужас этой любви абсолютно неподъемны для обоих. А любовь Анаэль пола не имеет — она из того, другого мира, где разделения не существует, где царят единство и гармония. И не важно, кто Анаэль — демон или ангел, мужчина или женщина...

Генрих и Гермина убивают Анаэль, при этом убивая и свою любовь друг к другу, которая без Огненного ангела существовать не может. Финал — расставание. Ползала утирает слезы, потому что жалко всех — и Анаэль, и этих несчастных. Оба женских образа в спектакле одинаково сложны и требуют большой работы души и мысли. Обе актрисы со сложной задачей справляются. И Анаэль — совершенно неземная в этой роли Эллина Капранчикова, легкая и изящная, летящей походкой передвигающаяся по сцене в стилизованных под средневековье нарядах с длинными шлейфами. И совсем другая Гермина (Лаура Дубровская) — неуравновешенная, истеричная, периодически впадающая в одержимость, постоянно на нерве, переходящем в надрыв. Неожидан в роли Генриха Андрей Щеглов — страстно любящий обеих, бесконечно ранимый и чаще всего не понимающий, что с ним вытворяют.

Вообще же хороши все трое — когда играют страсть, вызывают демонов, читают стихи Анны Ахматовой, вплетенные в ткань сценического повествования, и когда с отдачей выполняют все режиссерские задумки.

А задумок в «Анаэли» много — при отсутствии даже намека на эпатаж. Во-первых, минимум сценографии, который, тем не менее, несет в себе огромнейшую смысловую нагрузку. Всего-то ничего — шесть свисающих с потолка длинных и узких полотен медово-золотого цвета. Но они то провисают и перекрещиваются в виде магических знаков, то сдернутые со штанкеты, превращаются в смятые простыни на ложе любви, то ими же душат Анаэль.

Во-вторых. Кровать вертикально на сцене уже ставили, и не единожды. Алла Татарикова-Карпенко находит другое решение — просто наклоненная к зрителю плоскость, что-то вроде скользкого пандуса, которая придает эротическим сценам необычность — актеры, как бы проживая страсть через пластику, то сползают и скользят с этой «горки», то вновь туда заползают. Что, собственно, эротизма лишь добавляет.

А вычурность филигранно исполненных костюмов вовсе не контрастирует с минимализмом сценографии, как бы беря на себя часть смысловой нагрузки — кстати, весьма гармонично распределенной режиссером между всеми средствами воздействия на зрителя.

Моя знакомая в первый раз была на спектакле «Другого театра» именно на премьере «Анаэли». И свое впечатление выразила довольно кратко: «Давно не видела такого настоящего театра». Если вам претит рефлексия на сцене, если вы любите в театре зрелищность при абсолютной четкости и прозрачности режиссерского видения — идите на «Анаэль». Заодно и прослезитесь.

Фото Валерия Агибалова

Фотогалерея