Уфа. Загнанных архангелов пристреливают, не правда ли?

Выпуск №6-136/2011, В России

Премьерой «Не играйте с архангелами» по пьесе Дарио Фо в конце ноября открыл свой первый сезон новый, альтернативный театр «Перспектива». Идея организовать частный театр принадлежит актрисе Анне Бурмистровой и ее супругу, бизнесмену Якову Ривкину.

Как известно, культурные события происходят независимо от удаленности или приближенности к центру мегаполиса. То же и с новыми именами. Жителей Уфы совершенно не смутило местоположение нового театра в одном из старейших Дворцов культуры бывшего города Черниковска - ДК Орджоникидзе. На три премьерных дня билеты были раскуплены заранее, и собранию бомонда могло бы позавидовать любое титульное мероприятие. Немалую роль сыграли в этом уже знакомые уфимскому зрителю имена создателей спектакля: поставившего в Молодежном театре «Близость» петрозаводского режиссера Олега Липовецкого и художника Владимира Королева. Специально из Санкт-Петербурга была приглашена балетмейстер Ирина Новик. В главных ролях - Анна Бурмистрова, актер Молодежного театра Андрей Максимов и многие заметные персоны, собранные из театров, а также из выпускников Академии искусств.

Олег Липовецкий рассказал, чем, по его мнению, новая инициатива отличается от государственных театров и антреприз, и в чем заключалась его задача как постановщика:

- Прежде всего, разница в том, что государственный театр - это структура и организация, которая появилась по инициативе государства, то есть организована сверху, жесткая, со своими правилами, и это нормально. А негосударственный театр - это инициатива снизу, театр, организованный актерами, которые хотят творить. Конечно, разница и в том, что в новом театре нет на данный момент обслуживающего персонала, и актеры сами являются и реквизиторами, и костюмерами, и уборщиками, и монтировщиками. Естественно, декорации и костюмы, свет и звук делаются с профессионалами, но то, что касается закулисного пространства - все в руках актеров.

- Будет ли присутствовать в этом театре более коммерческий дух, чем в государственном?

- Конечно, нет. Театр не может основываться на коммерческом духе.

- Но вы же знаете, что коммерческие театры есть, и их много.

- Театров нет. Антреприз много. Это разные вещи. Антреприза, по большей части, это две-три «звезды» или даже одна «звезда», и три-четыре актера, которые собрались вместе заработать денег. Чаще всего антрепризы - это и есть проекты для зарабатывания денег, для «чеса» по стране. Процент хороших спектаклей в антрепризе невелик. В отличие от антрепризы, театр не создается с целью зарабатывания денег. Это постоянный коллектив, который репетирует не один спектакль. Сейчас мы уже параллельно репетируем еще один спектакль, потом еще что-нибудь будет. То есть это коллектив, который собирается, как я надеюсь, прочно и надолго.

- Почему была выбрана именно эта пьеса?

- Я же апологет вахтанговской школы. Там есть такая формула: «Время. Автор. Коллектив». Во-первых, эта пьеса чрезвычайно актуальна для нашего общества. Во-вторых, здесь есть коллектив, который может ее сыграть. В-третьих, я очень люблю эту пьесу. Что еще нужно?

- А какова форма? Какие-то особенные кунштюки?

- Все кунштюки диктует пьеса. Я всегда стараюсь идти от автора. А автор, кроме того, что мы знаем про него (Нобелевский лауреат в области литературы), еще режиссер и актер. И его театр - это театр дель арте, и пьесы его создаются в импровизации. Он их сначала играет, потом записывает. Это совсем другой театр, не психологический способ существования, как мы его по привычке воспринимаем.

На репетициях с достойной подражания подробностью Олег Липовецкий разбирал каждый жест, каждое слово персонажей, проверял на соответствие избранному жанру и особенное внимание уделял тому, чтобы никто «не играл», не изображал то, чем не является.

Авторы спектакля гиперболизировали характеры персонажей в традициях театра абсурда. Все логично, но как-то чересчур. Все реально, но в то же время фантастично. Все абсурдно, но ясно напоминает будни среднего гражданина. И костюмы героев выдержаны в этом ключе: на фоне нейтральных по цвету, многофункциональных и очень компактных декораций, они ярки и содержат вызывающе крупные детали.

Периодически взламывается «четвертая стена»: актеры напрямую общаются со зрителями, взывают к их милосердию, призывают к аплодисментам; а в начале действия главного героя по фамилии Ветер и с тремя именами - Теплый Южный Порывистый (Андрей Максимов) буквально выдергивают из центра зала.

В чем-то главного героя можно сравнить со знаменитым Форрестом Гампом. Во всяком случае, у них похожие нелепые ранения, полученные на войне. Однако степень везения одного и другого простака различаются кардинально. В течение спектакля, наполненного событиями, нарастает безумие героя. Если поначалу он гордо именует себя придурком, ибо это, как ни странно, дает ему и доход, и кров, и развлечения, то ближе к середине Ветер становится душевнобольным - от прямого и крайне болезненного столкновения с абсурдностью окружающего мира. Неслучайно во всех вновь встреченных бюрократах, чиновниках и просто бездушных людях он видит своих старых знакомых - бандитов и проституток. Говоря словами классика, людей увидеть хочет, а вокруг - свиные рыла.

Благодаря безукоризненному умению владеть телом и феноменальной пластичности Андрей Максимов в начале спектакля превращает своего героя в безвольную тряпичную куклу, которую не пинает разве что ленивый. «Червяк! Червяк!» - заклинал его на репетиции режиссер, обозначая суть Ветра. В дальнейшем шутки его «товарищей», за счет которых он безбедно существовал, превращаются в настоящие истязания, когда он пытается «выйти из образа». Конечно, можно остаться «червяком», но прежде трусливая душа Ветра восстает против окончательного унижения. Физически больно смотреть, как он отчаянно, на грани удушья рвется из проволочной петли живодеров (Иван Трифонов, Дмитрий Широнин, Асхат Накиев) под щелканье кнутов и разухабистый цирковой марш. Процесс «выдавливания из себя раба» в режиме «по капле» крайне ускоряется. В какой-то момент жестокость и бессердечность, с какой обращаются с рядовым гражданином некоей республики, напоминает сюжет «Заводного апельсина» или репортаж из какого-либо нашего родного современного населенного пункта.

В рамках жесткой структуры спектакля артисты смогли развить характеры персонажей, сделать их уникальными. Например, Анжела, сыгранная Анной Бурмистровой, проходит тот же путь, что и ее суженый: из падшей девушки, в компании таких же отнюдь не Сонечек Мармеладовых (подруги Анжелы - Полина Шабаева, Иванна Калмыкова, Алина Мустафина), она превращается в верного и честного человека. Не сразу, но два главных героя-маргинала, два «корявых дерева», наконец-то, находят друг друга.

Почти каждый актер играет сразу несколько ролей. Но псевдоврач Салавата Нурисламова в завязанном на спине миксе фрака и смирительной рубашки с нескончаемыми фалдами не похож на его же истеричного комиссара, который напоминает безумного полицейского Гари Олдмена из «Леона». А тот, в свою очередь, ничуть не смахивает на постоянно теряющего штаны министра. Или безумный кондитер Дмитрия Широнина имеет лишь отдаленное сходство с коптским священником из древнеалбанского Египта, выпевающим мессу в стиле блюз.

Архангел (Азат Маликов), шуршащий неправдоподобно роскошными, огромными крыльями, способен время от времени «нажать на паузу» или даже «перемотать» стремительно несущееся действие и дать возможность зрителю слегка выдохнуть (или вдохнуть). Но в один из моментов и этот служебный персонаж оказывается случайно подстреленным, и на время превращается в ангела падшего, то есть с тихим шелестом рухнувшего с колосников.

Второе действие начинается с некоего кошмарного кафкианского цирка, в котором наш герой под руководством экзальтированного укротителя (Филюс Мухаметов) работает, согласно удостоверению личности, собакой, и безо всякой страховки исполняет смертельные номера. Дальше цирк продолжается, но уже социальный - с масками, принятыми в обществе, странными совпадениями и невероятными погонями.

Заканчивается же все практически хеппи-эндом, но счастливый конец способен лишь на время заглушить мрачные мысли, не покидающие зрителя. И, дело, наверное, не в политических аллюзиях Дарио Фо, дело в том, что на наших глазах мучили человека, а мы ничего не могли сделать. Неиссякаемая фантазия режиссера, фонтанирующая эксклюзивными находками, яркость формы являются обратной стороной глубокой экзистенциальной тоски.

Фото Александры Ариткуловой

Фотогалерея