Нет Шмыги кроме Шмыги

Выпуск № 7-137/2011, Вспоминая

Когда в торжественный вечер своего восьмидесятилетия, почти в финале непрерывного двухчасового представления Татьяна Шмыга с партнером Герардом Васильевым трижды (!) бисировала знаменитый кальмановский дуэт «Помнишь ли ты?..», это было не просто чудом. Сам изобилующий ее номерами юбилейный вечер доказывал, что великая актриса владеет даром, присущим истинной женщине и звезде, - уникальной способностью не изменяться на протяжении многих лет.

И это наверняка не загадочное «средство Макропулоса», а природный дар, угаданный в себе и культивированный сценическим творчеством, редкостное и счастливое соответствие натуры и судьбы.

Оставшись верна единственному театру - Московской оперетте, где служила с 1953 года до последних дней, Татьяна Шмыга на протяжении всей карьеры определяла своим творчеством высшие достижения этой сцены и самого жанра, являя редчайший пример художественного абсолюта во всем, что должно быть присуще оперетте и, увы, редко в ней достижимо.

Сценические создания актрисы покоряли безупречным вкусом, изяществом и лиризмом.

Поэтическая одухотворенность была сутью дарования Татьяны Шмыги.

Она была Поэт, когда творила каждый характер, даже из весьма приблизительного «исходного материала» создавая судьбу персонажа. Особенно ценными эти умения становились в работе над ролями в советском репертуаре, где Татьяна Шмыга подарила нам истинные шедевры - Чаниту и Глорию в опереттах Ю.Милютина «Поцелуй Чаниты» и «Цирк зажигает огни», Тоню в «Белой акации» И.Дунаевского, Любашу в «Севастопольском вальсе» К.Листова, Галю из «Конкурса красоты» А.Долуханяна.

Искренность, свежесть чувств, чистота помыслов, нравственная основательность и человеческая надежность - все лучшее, что могло быть присуще современной лирической героине, актриса выражала с исчерпывающей полнотой и ясностью. Характеры, созданные Татьяной Шмыгой на опереточной сцене, были глубоки, но никогда не дидактичны, а тем более, не поверхностны. Их поэтическая суть всякий раз выражалась через музыкальную драматургию, через лирический лейтмотив. Этот чудесный сплав лирики и драматизма придавал редкостную правдивость ее героиням.

Западную классику осваивать было сложнее, хотя бы потому, что она возникала в репертуаре театра редко, ставилась с обязательным «критическим уклоном» и, не меняясь десятками лет, как-то деревенела.

Но, сыграв Валентину или Анжель в «Веселой вдове» и «Графе Люксембурге» Ф.Легара, Татьяна Шмыга сразу проявила главное свойство таланта - поэтичность, «невесомый» лиризм и стилистическое чутье, особенно ценное именно в Легаре с его хрупкостью и утонченностью.

Легар, как никто другой, умел живописать видения и миражи, прозрачные кружева летучих настроений и тайных желаний.

На подобную лирическую тайнопись Татьяна Шмыга откликалась душой, не забывая, однако, окутать все флером иронии, осветить улыбкой, обогатить полутонами невесомого юмора.

Провоцирующие строки Анны Ахматовой: «Подслушать у музыки что-то / И выдать шутя за свое», весьма уместные в отношении к жанровой сущности оперетты, были девизом актрисы. По этому «завету» играла Татьяна Шмыга сцены Ганны Главари из «Веселой вдовы», дуэты из «Графа Люксембурга», по этому закону строила характер баронессы Лили из одноименной оперетты Й.Хуски.

Обретя зрелость, обычно диктующую переход на возрастные роли, Шмыга сохранила волшебный шарм и элегантность, не изменяла своему вкусу и строго следовала дисциплине стиля, который всякий раз чувствовала интуитивно.

Актриса с удовольствием играла лукавую Катрин Лефевр и преданную сцене Джулию Ламберт в жанровых версиях пьесы Сарду и романа Моэма. Упивалась «испанскими страстями» в фантазии на темы Лопе де Вега. Искрилась радостью в «Девичьем переполохе» Ю.Милютина. Смело устремлялась к Оффенбаху, найдя свежие лирические тона в его «Герцогине Герольштейнской». Была безупречна в роли Дэзи из «Бала в Савойе» Абрахама - одном из внезапно «прорвавшихся» на советскую сцену шлягеров салонного театра. Многое открыла в своенравном характере Элизы Дулиттл из «Моей прекрасной леди» Ф.Лоу, которой очень дорожила. Героиня Бернарда Шоу в интерпретации Шмыги, борясь за собственное достоинство, оставалась персонажем лирическим, открытым для любви, которая прежде всего возвышает душу и закаляет характер.

Непререкаемым шедевром Татьяны Шмыги останется все-таки ее Нинон из «Фиалки Монмартра» Кальмана.

Капризная муза богемы, она была «грешна и, как Манон Леско, невинна. Таинственна и, как свирель, проста». Бесхитростные стихи, посвященные ей, отвечали и представлениям самой актрисы о сути этого характера.

Нинон Татьяны Шмыги была не черствой карьеристкой, но азартной искательницей счастья. Верная счастливому ритму Парижа - города, где неразличимы грех и святость, она понимала, что жить искусством, значит, жить любовью, а потому, добившись славы, хотела вернуть любовь, которую - она это понимала, как никто - купить нельзя.

Однако, в ней не было агрессии: она не врывалась, как судьба, а «просто захотела - и пришла»...

В ее победительном канкане - незабываемой «Карамболине» - смешались пряный туман Ренуара и горьковатый юмор Тулуз-Лотрека.

Нинон стремительно и вольно плыла в потоке огненно-алого шифона, вся - стремление к беззаботности, вся - искушение наслаждением, воплощение дерзости и веселой свободы. Неотразимо притягательная и неутолимо желанная.

Так женщина приходит побеждать.

Так же - победоносно, смело и достойно - прожила свою жизнь в искусстве «первая леди жанра», народная артистка СССР Татьяна Ивановна Шмыга, чьи творческие свершения в оперетте давно стали эталоном.

Горечь потери во всех смыслах невосполнима, но все-таки спасибо эпохе и судьбе за то, что в нашей зрительской жизни было счастье общения с уникальной личностью и феноменальной актрисой.