Про рыжую спесь англичанок...

Выпуск № 8-138/2011, Из дальних странствий

Из дневника актрисы "Нового театра"

Ни рыжей спеси англичанок, ни лондонских туманов в Великобритании я не заметила. С туманами не повезло. Я была всего неделю. 28 октября спектакль в Оксфорде, 29-го - в Лондоне и 30-го - встреча с английской малышней, изучающей русский язык. Поэтому и привезла в Англию «Степашку» и колокольчики ребятам в подарок.

Пригласил меня в Лондон Пушкинский дом.

В Лондоне в музее Альберта и Виктории - выставка, посвященная столетию русских сезонов Дягилева. А я играю «Человеческий голос» дягилевца Жана Кокто - последнюю режиссерскую работу Бориса Александровича Львова-Анохина, и спектакль по русской поэзии Серебряного века.

Повторяю. Ни рыжей спеси англичанок, ни лондонских туманов в Великобритании я не заметила. А поэт, наверное, был влюблен в пленительную англичанку, и это - его личное, оттого что он гений, стало для нас образом женщин Англии. Простим ему. Поэт, кажется, и в Англии никогда не был.

А англичанки другие. Изящно одетые, глаза живые, внимательные, улыбающиеся тебе, и ты почему-то тоже улыбаешься глазами в ответ. Часто они идут с двумя-тремя детишками. Нет, это не няни, а молодые мамы. Тоненькие, в джинсах, в простых изящных курточках или легких пальто. И их очаровательные ребятишки, рыжевато-русые. Смешные.

29 октября в Пушкинском доме играла «Человеческий голос». Публика была английская, изысканная. И как это было ответственно, я поняла уже после спектакля. Они были счастливы, оттого что я привезла настоящий психологический русский театр. То, что они любили, знали и почитали в русском театре. Когда после окончания, после звуков Шопена, всех пригласили на фуршет - отдохнуть в антракте и выпить шампанского (Кокто шел первым актом, Серебряный век - вторым), они отказались - сказали, что не хотят разрушать атмосферу. И я еще целый час читала им русскую поэзию, и видела сияющие глаза.

Директор Пушкинского дома Джулиан - высокий молодой англичанин, пианист и дирижер. Весь стиль этого Дома с витыми лестницами, похожего на наш «Дом Нащекина», чем-то напоминает русский особняк пушкинского времени. Портреты Пушкина, Толстого, Салтыкова-Щедрина и всех-всех-всех русских писателей и поэтов. Может быть потому, что их английский Шекспир принадлежит всему миру, у англичан особое восприятие.

Наш Толстой - принадлежит им. И Пушкин - их. И Дягилев!

Шекспир - научил мыслить глобально.

Я играла в Германии. Немцы знают и Станиславского, и Мейерхольда, и Таирова, и Вахтангова, и Эйзенштейна, и Эсфирь Шуб. Все про авангард. Французы русское ценят и любят. А англичане! Мне кажется, они и Державина знают.

В субботу Пушкинский дом полон англичан. Они учат русский. Я в субботу встречалась с малышней, они тоже учат русский! Наверное, чтобы когда-нибудь самим прочитать Толстого - без перевода! Толстовская высота - высота человеческого гения, и, значит, Толстой принадлежит им, как Шекспир - нам. Они так мыслят.

28 октября в Оксфорде меня студент расспрашивал об Андрюше Миронове. Не про то, с кем все-таки он спал, а про то, что он любил и каким он был. И хорошо, что я училась с ним в одно время. И первую свою роль - Учителя музыки - Андрюша сыграл в нашем дипломном спектакле «Мещанин во дворянстве». И я могла рассказать, как он любил прогуливать политэкономию в музее Скрябина, слушая Скрябина. Каким он был добрым и внимательным, как трепетно, уже став звездой, относился к старикам-звездам старой эстрады, на руках которых он вырос и не забыл про это. Как замечательно знал поэзию и литературу, и когда веселая шумная компания собиралась у него дома, оберегал только коллекцию фарфора мамы, Марии Владимировны Мироновой.

В Оксфорде это интересно 20-летним талантливым ребятам, потому что даже за большие деньги ленивых и бездарных там не учат и дипломов Оксфорда не выдают.

Приехав из Лондона и включив телевизор, я вижу, как заграничный режиссер учит наших молодых актеров ходить «ручейком», чтобы почувствовать друг друга. Нас этому учат на первом курсе театрального института. И молодые актеры делают вид, что для них - это откровение. Хочется тем, кто это показывает и выдает за откровение, сказать: «В Великобритании русское искусство любят и знают!» И, пожалуйста, уважайте себя и свою культуру.

У всех лондонцев на пиджаках, костюмах, платьях, у всех дикторов телевидения и у тех, кто приходит на передачи, плоский, похожий по размеру на нашу ромашку, красный цветок. Но это не ромашка, а мак. Есть легенда о том, что мак вырастает из крови убиенных. 11 ноября в 11 часов вся Великобритания замерла в минуте молчания. А в конце октября в Лондоне, вернувшись в гостиницу после спектакля, включив телевизор, я вдруг увидела на экране кадры блокадного Ленинграда. Камера очень медленно приближалась, показывая крупный план. Камера внимательно рассматривала лица наших блокадников - детей, стариков, женщин с саночками. И голос английского диктора, чем-то похожий на левитановский, только намного мягче, говорил о мужестве этих людей, сумевших выжить. Потом шло интервью с сыном командующего флотом Кузнецова. Фильм английский. С каким уважением, вкусом и печалью он сделан. И как для англичан высок подвиг России в этой войне. В 11 часов 11-го месяца 11-го числа англичане молчали и про наших блокадников и солдат. А деньги, которые выручили за продажу маков, пойдут ветеранам.

Лондон весь в зелени. Когда я училась, играла японский отрывок с Сашей Збруевым и много тогда читала о том, как японцы украшают землю. У них очень мало земли. У англичан земли достаточно. Но в цветах - все. И почему-то в конце октября в Лондоне цвели розы и анютины глазки. Все дворы, окна, улицы вдоль дорог, около домов - все в цветах. Цветут какие-то кусты, и деревья в осеннем золоте.

Дома коричневато-кирпичные или белые, в основном четырех-, пятиэтажные. Соблюдается этажность. Эта гармония так приятна для глаз. Высокие современные здания - учреждения, и они там, где это уместно. Гармония не нарушается и в Лондоне, и в Оксфорде.

В Оксфорде я гримировалась на студенческой кухне. Несколько газовых плит и утюг, прикрепленный прямо к стенке. Чтоб не унесли, наверное! Все предельно просто. Очень чистенько. Студенты сами себе готовят, если хотят.

В Оксфорде все дышит стариной. Дома, на которых написан год постройки, и ты замираешь - века. И много студенческих кафе, и магазины, в которых цены вполовину - распродажи. Студенты в джинсах, девочки абсолютно не накрашены, без косметики и украшений. Мальчики-студенты коротко подстрижены.

Дома у меня на столике лежит синенькая карточка - ее подарили студенты после спектакля. Я теперь член Оксфордского университетского русского общества.

К сожалению, не успела побывать в театрах - мало времени, совсем мало. На афишах Ибсен - «Строитель Сольнес», Пристли - мюзиклы. Толпа перед началом. Но про мюзиклы говорят: они уже нам поднадоели. Фестиваль русского кино.

31 октября я улетала, а 30-го вместе со «Степашкой» и колокольчиками пришла на встречу с ребятней. Тем, кто в Пушкинском доме учит русский язык, 5-8 лет. Я им прочитала Биссета - «Про мальчика, который рычал на тигра». Любимую английскую сказку московской ребятни в чудном пересказе Шерешевской. А они мне: «Уж небо осенью дышало, уж реже солнышко блистало, короче становился день, лесов таинственная сень...» - с английской мелодикой, но с абсолютным мальчишеским удовольствием.

Спасибо, Лондон.

...Я играла в спектакле по пьесе Майкла Редгрейва «Письма Асперна» (по новелле Генри Джеймса), а мою тетку Джулиану Бордеро, возлюбленную Байрона, играла Эда Юрьевна Урусова. Это была ее последняя роль в театре. Пьесу «Письма Асперна» замечательный русский режиссер Львов-Анохин - в Лондоне его помнят - привез из Англии. В Москве ее перевела Мария Головченко, и мы играли спектакль до самого ухода Эды Урусовой, прекрасной русской актрисы. После ее смерти Борис Александрович спектакль снял.

О спектакле много писали. Он завораживал. В нем была мысль, глубина, трепет. Я привезла на родину великого английского актера и режиссера Майкла Редгрейва книгу об Урусовой, с главой «Последняя роль» - о ее работе в этом спектакле, фотографии нашего легендарного спектакля и актеров в ролях.

Круг замкнулся.

На полках среди книг у любого московского театрального актера стоят книжки или Пола Скофилда, или Питера Брука, или Лоуренса Оливье, или-или-или... Встречи с английским театром всегда были праздником. «Гамлет», где в шутку - английский Гамлет и русская Офелия. Или русский Гамлет и английская Офелия в Маяковке. Аплодисменты актерам Англии. Встреча в Доме актера, очарование Мэри Юр в «Гамлете». Театр «Олд Вик»...

Кризис приостановил встречи театров. Как жаль. И как хочется верить, что кризис пройдет!