Новокузнецк. Под зонтом марьяжного ангела

Выпуск №3-143/2011, В России

Зонтов в этом спектакле очень много, и они восхитительно живописны. Разноцветные, яркие, поэтичные, они плывут в сценическом пространстве, увлекая нас в высшие сферы, иные края и веси - совсем иные, чем те, в которых разворачиваются довольно банальные события на тему «вот они переженились». Совсем не эта сторона истории привлекла режиссера-постановщика спектакля «Сваха» Бориса Гуревича (Санкт-Петербург) в известной пьесе американского прозаика и драматурга Торнтона Уайлдера. К тому же в Новокузнецком театре драмы эта комедия впервые поставлена в уникальном переводе легендарной актрисы и жены Н.Акимова Елены Юнгер, когда-то подарившей свой перевод Борису Гуревичу. Объемная, многонаселенная пьеса, усеченный сюжет которой стал основой знаменитого мюзикла «Хэлло, Долли!», насквозь пронизана тонкой поэтикой деятельного добра, столь характерной для всего творчества Уайлдера.

В «Свахе» преобразующую миссию добра выполняет заглавная героиня, Долли Леви, - по определению автора, вдова «неопределенного возраста, элегантная, хитрая, но добрая натура». Она ставит перед собой фантастическую задачу - осчастливить жителей провинциального Йонкерса, само название которого переводит как «место, где красота спит». Разбудить эту красоту, изгнать скуку из жизни горожан, этих «нервных и усталых муравьев», - грандиозный замысел Долли, который она собирается воплотить с помощью денег местного богача и узурпатора Вандергельдера.

Образному развитию этого сложного плана, где поэтический проект сопровождается коммерческим шлейфом, а романтический расчет покровительствует любви, и посвящен спектакль Бориса Гуревича. Первым человеком, кому Долли (Ирина Шантарь) поверяет свой «креативный» план, становится художник Эмброз Кемпер (Евгений Котин). Чтобы убедить незадачливого жениха Эрменгарды в собственной правоте, Долли сопоставляет свою задачу с созданием художественного полотна. В спектакле она творец и исполнитель, поэт и деятель, дирижер и музыкант одновременно. Поистине радужно зарождение этой мечты, на языке театра воплощенное в таинственных прогулках героини под белым зонтом, несколько в стороне от других персонажей. Она лукаво наблюдает за ними, погружает их в гармоничный мир своих представлений о жизни, магически управляя колоритным «оркестром» их зонтов и судеб. Сияющий взгляд и эмоциональная отзывчивость Ирины Шантарь говорят прежде всего об артистизме натуры и импровизаторском даре ее героини. Она стремительно включается в любое действие, полагаясь на свою интуицию и потребность каждого человека в красоте, свободе и вкусе к жизни. Последний большой монолог Долли отдает трагизмом. Актриса стоит на авансцене, ее героиня проникновенно взывает к покойному мужу, одновременно испрашивая у него благословения на новый брак и присягая на верность прежним семейным ценностям.

Это бенефисная работа Ирины Шантарь - ведущей актрисы Новокузнецкой сцены. Роль, которую она мистически считает списанной со своей жизни. Роль, которую она полюбила до самозабвения за содержательность и перспективы роста. Надо отметить обоснованность мистических параллелей и двойной драматизм отношения актрисы к роли: премьеру она играла со сломанной рукой, и в зрительном зале никто этого не заметил.

Многочисленные цветовые акценты зонтов - емкая метафора спектакля (художник-постановщик Мария Брянцева из Санкт-Петербурга): защищают они вовсе не от непогоды - от прозы жизни и всяческой скуки. Это еще и остроумная альтернатива металлическим тазам, повсюду расставленным от дождя в доме Вандергельдера, чей огромный капитал не украшает жизни владельца и его домочадцев.

Вандергельдер в исполнении Артура Левченко ворчлив, жаден, недоверчив, преисполнен чувства собственного достоинства и своеобразной философии. Но уже с самого начала он как-то незадачлив и простодушен в своей ярости, даже его глухая домоправительница Гертруда (озорная, гротескная работа Игоря Марганца) склонна покрикивать на него. Невинная и трепетная его племянница Эрменгарда (Полина Зуева) послушна дяде лишь до первого искушения. Вдохновенному проходимцу Малаши Стэку в виртуозном исполнении Андрея Шмакова без труда удается поступить к нему на службу. В мире Вандергельдера все потихоньку начинает разваливаться и без участия Долли. В своем намерении преобразить рутинную жизнь Горация Вандергельдера и многих других горожан Долли предвидит и это. Она чувствует глубоко скрытую простодушную сущность Горация, исподволь старается очаровать его и отважно ведет к намеченной цели. Преображение Вандергельдера происходит без внешних эффектов, Артур Левченко раскрывает своего героя, как хороший режиссер раскрывает исполнителя, - он просто и органично показывает его потенциальные возможности. Под маской хмурого бурбона оказывается душа взрослого наивного ребенка, стесняющегося своей доброты и, наконец, позволившего себе стать счастливым.

В спектакле 15 ролей и 13 исполнителей, есть эпизодические роли, но нет проходных. Все прекрасно выписаны, и большинство прекрасно сыграно. Особенно те, которые раскрывают мироощущение автора и смысл спектакля.

Изменить свою жизнь, наполнить ее радостью, свободой, подарить себе внезапные встречи мечтают многие. Вся природа хозяйки шляпного салона Айрин Моллой в блестящем исполнении Алены Сигорской противится унылому существованию и торговле ненавистными шляпками. Актриса так активизирует свою героиню, наполняя каждое ее движение забавным ритмичным нетерпением и ожиданием перемен, что явление этого характера зрителю становится отдельной увлекательной историей. Сцены с клерками Корнилиусом (Андрей Ковзель) и Барнеби (Андрей Грачев) в шляпном салоне и ресторане «Гармония» - одни из самых захватывающих в спектакле. Трагикомический бунт уже не очень молодого Корнилиуса и наивная жажда приключений юного Барнеби, помноженные на томление Айрин Моллой и ее помощницы Минни Фей (Вера Кораблина), являют зрителю театральную свободу монтирования игры с пластическими метафорами, юмора с глубиной содержания. Вместе с героями Алены Сигорской и Андрея Ковзеля мы испытываем освобождающий восторг от «упоения в бою и бездны мрачной на краю», когда Корнилиус готов заплатить за моменты внезапного счастья годами тюрьмы... Вот ради открытия забытых истин, вроде той, что человек рожден свободным, мы и ходим в театр!

Надо сказать, все события спектакля разыгрываются изысканно и легко, из мягко освещенного сценическом пространства - в свет и праздник достигнутого торжества (художник по свету - Семен Давыденко из Витебска). Язык пластической партитуры балетмейстера спектакля Виктора Тзапташвили (Омск) по своей стилистике столь же красноречив и целостен, как все его составляющие. Пластика рождается из смысла, все движения и танцы вплетены в общий рисунок событий, они красивы и заразительны. Сценография и костюмы сразу приглашают нас в этот особый мир, где все стремительно движется: мебель легко скользит на фурах, одна сцена плавно меняет другую, внутренним метаморфозам персонажей во многом способствуют преобразующие их костюмы, поданные с безошибочным чувством стиля. В начале работы над спектаклем режиссер вспомнил образ Уайлдера про «узор гобелена» - это когда все сходится. Все нити этого «гобелена» так переплетаются, что невозможно отследить, какие линии узора краше. Световая и пластическая партитуры спектакля, его сценография, костюмы, мизансцены и музыкальное оформление (Владимир Бычковский, Санкт-Петербург) вырастают из содержания и работают на внятно переданную главную мысль.

Пьеса написана в 1954 году, а почти через 20 лет ее нравственный императив снова прозвучал в последнем романе Уайлдера «Теофил Норт». Именно этому герою суждено было подвести черту под философскими и этическими исканиями удивительного американского писателя, провозгласившего незыблемость принципов добра: «Доброта не так уж редка, но доброта деятельная может ошеломить человека... Давать легче, чем получать».

Свою порцию добра, пришедшего к нам под белым зонтом марьяжного ангела, мы получаем на этом спектакле...

 

Фото Сергея Косолапова