Серов. Время Ричарда

Выпуск №3-143/2011, В России

Серов. Время Ричарда

Премьерой спектакля «Ричард III» Шекспира в постановке Юлии Батуриной 7 октября открылся 70-й театральный сезон Серовского театра драмы им. А.П.Чехова.

...На открытой сцене, задрапированной белой тканью (она будет превращаться в экран, на который проецируются картины Босха), расположились вещи, казалось бы, несовместимые. На первом плане - большая тряпичная кукла-мишень, с левой стороны - старая швейная машинка, с правой - надгробная плита. По ходу действия появятся и секретный шкаф с двойным дном, который легко превращается в эшафот, и белая цинковая ванна - место убийства... Интерьер дополнят аксессуары: шпаги в виде бамбуковых палок, металлические кружки, бутылки с вином, конфеты-убийцы: палачи, заманивая ими принцев, насильно запихивают «сосалки» мальчишкам в рот горстями... Сцена динамичная и страшная в своей «простоте»: сначала дети радуются конфетам, затем отбиваются от них, как могут, и постепенно затихают, распластанные - с ртами, из которых торчат эти злосчастные лакомства... Ими, кстати, Ричард угощает еще и Анну, обольщая ее на кладбище...

В таком пространстве (художник-постановщик Алексей Унесихин) перед публикой предстанут события, происшедшие 500 с лишним лет назад. Действие «Ричарда III» раскручивается вокруг неистовой борьбы за власть, краткого правления и бесславной гибели одного из королей Англии. Исследователи последующих веков причислили ее к разделу исторических хроник, но чаще она классифицируется как трагедия. Нелишне напомнить, что это одна из наиболее густонаселенных и длинных пьес Шекспира, поэтому ее редко ставят без сокращений, при этом некоторые второстепенные персонажи удаляются и возникает необходимость в дополнительных линиях, дабы сохранить естественность развития действия. Нет смысла вдаваться в рассуждения, соответствует ли сценический Ричард историческому - его образ, созданный гениальным пером, изначально отличался от оригинала. Хотя признаюсь, мне и сейчас трудно воспринять тот факт, что он вовсе не был горбатым и хромым, как, впрочем, и таким жестоким, каким его живописал Шекспир. Наверное, по-своему прав Жан Кокто, изрекший, что история - это набор фактов, ставших в конце концов легендами, а легенды - это выдумки. Ставшие в конце концов историей...

Думаю, немногие зрители сегодня знают литературный первоисточник так хорошо, что смогут процитировать что-нибудь, кроме крылатой фразы: «Коня! Полцарства за коня!» Поэтому, услышав со сцены шекспировский текст, пусть и многократно адаптированный к русскому языку, первым делом удивляешься, насколько смысловое содержание монологов и диалогов злободневно, как будто речь идет о проблемах, насущных для нас, живущих в стране, такой вроде бы далекой от средневековой Англии.

По замыслу автора физическое уродство - причина обиды Ричарда на весь мир. Историю хромого горбуна, узурпировавшего английский трон, драматург превращает в трагедию вызова, брошенного его героем природе, а значит, и ее Творцу, поскольку Ричард обвиняет в своем несовершенстве именно его.

Представление о том, что уродство внешнее отражает уродство внутреннее, было одним из эстетических принципов искусства времен Шекспира. А плод этого двойного уродства - зло, которое несет в себе свое собственное наказание. Это испытывают на себе и персонажи пьесы, попавшие под зловещее обаяние и власть Ричарда. Все они погибают. Хотя многие, став непосредственными исполнителями замыслов диктатора, потом раскаиваются в том, что поддались соблазну зла. И здесь Шекспир выводит главный для себя нравственный закон человеческого бытия: самое страшное наказание - в душе и сердце преступника. Человек не способен нести бремя вселенского зла. Выбор в пользу злодейства неизбежно губит тех, кто его совершает.

Очевидно, что эта мысль близка и режиссеру Юлии Батуриной. Думаю, именно поэтому она отказалась от шекспировского финала, в котором победивший Ричмонд (будущий король Генрих VII) торжественно провозглашает: «Нет больше распрей, кончена вражда. Да будет мир на долгие года!» Вместо этого поверженный Ричард оставлен наедине с призраками убиенных им людей, каждый из них посылает своему убийце проклятия, тем самым повергая его в почти натуральный ад.

И все-таки спектакль обращен к другой, еще более серьезной и извечной человеческой беде. Смысл его таков: какими бы путями и темпами ни развивалась цивилизация, борьба за власть по сути своей была и остается неправедной движущей силой общественных процессов.

Уж и не знаю, случайно ли премьера «Ричарда III» совпала с началом кампании больших российских выборов. Однако история о том, как «выбирали» короля Англии, как обманом, подкупом и кровавыми злодействами герцог Глостер расчищал себе дорогу к английской короне, вольно или невольно встраивается в современный геополитический контекст. Языком сценографии и актерской пластики серовская постановка, базируясь на историческом сюжете, наводит на некоторые обобщения: дело даже не в самом желании трона, а в том азарте преодоления преград, в стремлении манипулировать людьми, что, видимо, само по себе создает упоительное ощущение безграничной власти. На фоне событий последнего времени трагедия Шекспира неожиданно приобрела вторичные признаки памфлета на тему действенности политтехнологий. Когда будущий король Ричард - блестящий оратор и профессиональный демагог - учит герцога Бекингема, как надо агитировать горожан, его наставления как будто взяты из инструкции по черному пиару. Узнаваемо и то, как герцог с горсткой помощников изображает «всенародную поддержку» «кандидата»...

Современные театральные критики сходятся во мнении, что играть Ричарда III сложнее, чем кого-либо другого из классических трагедийных персонажей. Те подлецы, убийцы, клятвопреступники, супостаты хоть и очень дурные люди, но они люди. Ричард же как будто стоит за пределами человеческого и являет собой воплощение вселенского зла. Но, удивительное дело, вместо того чтобы отвергать такой образ, мы отчасти с пониманием и даже сочувствием (особенно в финале) относимся к Ричарду, воплощенному на серовской сцене замечательным актером Петром Незлученко. Что тут происходит?..

Вероятно, в наше время мы уже настолько близко подошли к этому вселенскому злу, что оно (о, ужас) становится ПРИВЫЧНЫМ, мы начинаем воспринимать злодеев как ЛЮДЕЙ!.. Журналисты и следователи копаются в их детстве, которое проходило, как правило, в НЕЛЮБВИ, и т.д. Вот и в спектакле больше всего (!) цепляет сцена, в которой Ричард пытается обнять себя безжизненной рукой матери... Эта неистребимая и незатухающая жажда родительской любви и недостаток ее - так или иначе аукается во взрослой жизни. Вот еще один урок спектакля: любите своих детей, чтобы из них не выросли Ричарды.

Как сыграть, как воплотить на сцене абсолютное зло? Основным помощником, на мой взгляд, для исполнителя этой труднейшей в мировой драматургии роли становится главная черта характера Ричарда: он актер по натуре, и этим обстоятельством мастерски пользуется Петр Незлученко. Когда он скорбит по убитому брату Кларенсу или отказывается принять вожделенную корону и надевает на себя личину смиренного святоши - он отменный лицедей. Каждую минуту жизни он играет, но вся его воля и весь талант служат достижению намеченной цели.

Непросто было и остальным актерам, но они сумели вдохнуть жизнь в свои роли, показать типаж или создать характер даже в режиме эпизода. Импульсивный и доверчивый герцог Кларенс - пермский актер Геннадий Масленников, блестяще сыгравший еще и роли Короля Эдварда IV и Герцогини Йорской; простодушно-принципиальный лорд Хестинг -Евгений Гузман; зловещая провидица Маргарита, вдова короля Генриха IV - небольшая по объему, но такая мощная по трагическому накалу работа Евгения Балтина. Роль преданного Ричарду и оттого больше других разочарованного в нем корыстолюбца Бекингема стала открыла новые грани таланта Дмитрия Плохова, актера из Первоуральска. Нервную, эмоционально взвинченную - до помрачения сознания - королеву Елизавету точно и ярко сыграла Ольга Кириллова; обреченную, но яростно сопротивляющуюся року леди Анну - Валерия Созонова, дарование которой в этой роли тоже раскрылось по-новому. А какими колоритными предстают киллеры (они же сыновья короля Эдварда IV) в исполнении Ивана Долгих и Евгения Вяткина!

Метафоричность, сценографическая и музыкальная выразительность, динамический темпоритм, актерские находки, световая партитура - все это создает удивительный эффект. В спектакле удалось воплотить то, о чем сказал Гейне, признавший за великим Бардом своеобразное триединство: единство места - весь мир, единство времени - вечность, единство действия - история человечества.

Фото Алексея Солонова

Фотогалерея

Отправить комментарий

Содержание этого поля является приватным и не предназначено к показу.
CAPTCHA
Мы не любим общаться с роботами. Пожалуйста, введите текст с картинки.