Иллюзии "Реального театра" / XI Всероссийский фестиваль "Реальный театр"

Выпуск №3-143/2011, Фестивали

Иллюзии "Реального театра" / XI Всероссийский фестиваль "Реальный театр"
Одиннадцатый «Реальный театр», прошедший в начале сентября в Екатеринбурге, вновь подтвердил статус лучшего авторского фестиваля. Пожалуй, это один из немногих театральных марафонов, поддающийся анализу как единое целое, как большая пьеса «Реальный». Ведь собирает фестиваль не дистиллированные и отполированные московско-питерские победительные постановки, а другие «лучшие спектакли» России вне трендов и модных течений. Олег Лоевский, автор, арт-директор и единственный отборщик, каждый раз сочиняет, составляет из разноименных элементов свою театральную реальность: умышленную, сконструированную и, тем не менее, более реальную, чем та, в которой замкнуто живут отдельные «культурные» и «театральные» столицы.
Фестиваль 2011 года, может быть, даже в большей степени, чем два предыдущих, служил открытию всевозможных театральных границ, рифмовал, сопоставлял, сравнивал...
В рамках сотрудничества с «Золотой Маской» были показаны три рамтовских спектакля: «Ничья длится мгновение» М.Карбаускиса, постановки молодых «женовачей» («Бесстрашный барин» М.Назаровой, «Кот, который гулял, где ему вздумается» С.Стрем Рейбо) и уже «классический» «Дядя Ваня» Малого драматического. А в основной программе - молодые петербургские труппы: образовавшийся из последнего курса Г.Козлова театр «Мастерская» (спектакли «Идиот. Возвращение» и «Старший сын») и молодая студия Р.Кудашева со спектаклем «Башлачев. Человек поющий» - курс, оставшийся в Большом театре кукол. В одной афише оказались спектакли маститых театральных режиссеров Г.Дитятковского, А.Праудина, Н.Коляды и молодых - М.Кальсина, Д.Касимова, Б.Павловича.
Однако если с радением прилежного ученика определять конфликт многофигурной пьесы «Реальный», то найдешь его именно между миром иллюзий и иногда жестокой, страшной, иногда просто скучной реальностью.
В реальность нас настойчиво возвращал омский «Пятый театр» тремя спектаклями: «Убийца», «Географ глобус пропил» и «Осколки памяти».
Удалось же это, на мой взгляд, сделать только в последнем из трех.
Поставленные актером театра Евгением Фоминцевым монологи трех женщин, участниц трагических событий в театральном центре на Дубровке (заложницы, врача и шахидки), своим негромким, сдержанным повествованием вызвали эффект разорвавшейся бомбы. Актриса Мария Долганева, исполнявшая роль террористки Зиры, виртуозно сочетала легкую отстраненность от персонажа, лаконичность во внешних деталях с верным эмоциональным градусом существования вдовы чеченского боевика. Проходя по залу меж окаменевшей публики, она оказывалась знаком той непредсказуемой иррациональной угрозы, от которой не защищен никто в этом зале и во многих других с тех пор, как были взяты в заложники актеры и зрители спектакля «Норд-ост». Но одновременно экзистенциальный выбор между смертью и жизнью, который совершала на протяжении спектакля Зира, оказывался важнее бесконечной межнациональной вражды, важнее того страха, который испытываем мы при виде таких, как эта героиня, женщин. Так же важен здесь и вечный русский вопрос «Кто виноват»? Авторы спектакля позволили себе ответить на него прямо и жестко, возможно, по этой причине спектакль официально не числится в репертуаре театра.
Иллюзия и реальность причудливо перемешались в спектакле Анатолия Праудина по пьесе М.Бартенева «Привет, Рей». Посвященный голлландско-датскому режиссеру-сказачнику Рею Нусселяйну, он говорит о реальных вещах: смерти, свободе, о слезинках уже умершего Рея и о наших слезах, которые не нужно скрывать, а нужно бережно хранить и помнить, когда и почему мы их проливали. Две актрисы, две драматические клоунессы Ольга Агапова и Маргарита Шилова из подручных средств - картона, бумаги - и складного черного ящика создают захватывающую театральную иллюзию, в которой (так завещал Рей) детям можно рассказывать обо всем: о смерти бабушки, о птичке, отравившей своего птенца, пойманного в клетку («если не поешь и не летаешь, зачем тогда жить»), а главное - о том, что все это должно вызывать слезы, даже если птичка - всего лишь разноцветная тряпочка на руке у актрисы, а Рей - желтый зонтик с прицепленными к нему очками и красным картонным ртом...
Иногда иллюзия и реальность спорили в рамках одного фестивального дня. С утра спектакль «Казус Послера» (Центр современной драматургии, Екатеринбург, режиссер Елена Лукманова, исполняет Александр Фукалов) - остроумная лекция о художнике, выставившем на суд публики, а затем и на аукцион произведение «После всего», поименованную пустоту, о критике, которая вознесла до небес этот неосязаемый, но крайне концептуальный предмет современного искусства. А вечером на спектакле «Дядюшкин сон» Пермского Театра-Театр (режиссер Борис Мильграм) можно было поймать себя на мысли, что перед нами нечто вроде творения Филиппа Послера - картина «После "Дядюшкиного сна"». Театр насытил шифрами и знаками каждый миллиметр визуального пространства: сцена - заброшенный завод, видимо, по переработке гороха (им усыпан планшет сцены), Дядюшка, он же дедушка Ленин (Михаил Чуднов) - биоробот, помещенный в капсулу с физраствором, Зинаида (Ирина Максимкина) - мрачная черная королева, Москалева (Анна Сырчикова) - молодая опереточная дива и так далее. Актеры в этой фантасмагорической декорации существуют так, словно ее вовсе нет, и играют классический спектакль по уже сильно поднадоевшей на театральных подмостках повести Достоевского...
Режиссер Борис Павлович и актриса Яна Савицкая в спектакле «Видимая сторона жизни» проводили нас через восприятие реальности и иллюзии поэта Елены Шварц, вообще Поэта. Спектакль игрался в буфете, где монотонно бубня и сбиваясь, читала свои стихи героиня спектакля, где потом заказывала коньяк и, будучи не в состоянии за него расплатиться, предлагала взять в залог ее игрушечный самурайский меч. Меч этот, возникавший неожиданно, словно разрезал ткань серой реальности зрительского буфета. Грубое, бытовое пространство вдруг необъяснимым образом изменялось, словно через проделанную брешь начинал сквозить холодный потусторонний ветер.
Савицкая не играла гениальную личность, не изображала конкретную поэтессу, а скорее человека, который все время вынужден балансировать на зыбкой границе видимого и невидимого миров, слышать голоса и искать пятьсот рублей в кармане, спасать мир с помощью игрушечного меча и читать стихи матронам с вязанием. Но что такое «видимая сторона жизни» поэта? Это краткий век, причудливые позы, эксцентричные поступки и постоянное саморазрушение, но там, на невидимой стороне, там все имеет иную цену...
Спектакль режиссера Жоржа Лаводана «Макбет. Комната страха» (гость фестиваля) создавал захватывающее и страшное театральное пространство почти только средствами музыки и ритма французской речи. Текст, написанный итальянским драматургом Кармелло Бене по пьесе Шекспира, переведенный на французский язык и ритмично прочитанный актерами Жилем Арбана и Астрид Бас, засасывал тебя в ту виртуальную «комнату», где ужас шекспировского сюжета живет вечно, где стройное повествование знаменитой пьесы разъято на атомы и вновь слеплено в единый клубок первобытного страха, подавляемых желаний, мифологических повторений, где солнце каждый день всходит вместе с предсказанием для героя Макбета и заходит, когда на злодея Макбета идет бирнамский лес.
А открывался фестиваль спектаклем Екатеренбургского ТЮЗа «Без вины виноватые» (режиссер Григорий Дитятковский), который втягивал нас в страшноватый театральный мир, где главная героиня - провинциальная прима Кручинина (Светлана Замараева), словно собранная из поз, гримас, штампов великих русских актрис от Семеновой до Комиссаржевской, способна была изобразить все, что угодно, но почувствовать не могла ничего. Театр стал для нее единственной реальностью, а жизнь - площадкой для оттачивания приемов и упражнений с виртуозной сменой чувств «из подбора».
Афиша фестиваля генерировала еще множество тем, рифм, сопоставлений, умышленных и случайных. Рифмовались спектакли «Видимая сторона жизни» и «Башлачев. Человек поющий». Первый - выводил на сцену поэта, а второй - его поэтический мир. «Ничья длится мгновение» М.Карбаускиса и омские «Осколки памяти» учили тихо говорить о громких трагедиях. Рамтовские «Кот...» и «...барин» вкупе с праудинским «Рэем» поднимали тему детского спектакля как спектакля «на вырост» и для роста - духовного, человеческого. А уральские режиссеры Сергей Федотов («Безрукий из Спокэна») и Николай Коляда («Борис Годунов») оказывались схожи в том, что в очередной раз, каждый в своей «фирменной» стилистике, преломляли на сцене нашу страшную, уродливую и нелепую реальность.

Фотогалерея

Отправить комментарий

Содержание этого поля является приватным и не предназначено к показу.
CAPTCHA
Мы не любим общаться с роботами. Пожалуйста, введите текст с картинки.