Уфа. Путешествия с господином Ибрагимом

Выпуск № 5-145/2012, В России

Уфа. Путешествия с господином Ибрагимом

Может ли спектакль по повести, начинающейся словами: «Когда мне исполнилось одиннадцать лет, я взломал своего поросенка и отправился навестить потаскушек», быть лиричным, нежным и исповедальным? Оказывается, еще как может, что доказала премьера Государственного академического русского драматического театра Республики Башкортостан «Господин Ибрагим и цветы Корана» по повести Эрика-Эмманюэля Шмитта. На Камерной сцене ГАРДТ РБ режиссер из Германии Эдзард Шоппманн, впервые ставящий в России, соединил аскетизм европейского театра с рвущейся наружу экспрессией русской театральной школы.

На эту постановку, затрагивающую темы взаимоотношений молодых и пожилых, евреев и арабов, совершенно не хочется ставить штамп «о толерантности и дружбе между народами». Все намного сложнее и значительно проще. Спектакль, построенный с западной функциональностью, лишен любых «архитектурных излишеств». Режиссер, являющийся одновременно и сценографом, ставит шесть стульев и в причудливом порядке то закрывает, то открывает многочисленные белые экраны, за которыми возникают кафе, магазинчик Ибрагима, купе поезда, веселая комнатка борделя и другие увлекательные места. Для создания «места действия» на экраны то и дело проецируются картинки: вот «открыточный» Париж, а вот купола Святой Софии (компьютерная графика Бруно Булала).

Каким-то мистическим образом сюжетная линия «Господина Ибрагима» практически совпадает с культовым произведением Грэма Грина «Путешествия с моей тетушкой». И там, и здесь относительно молодые люди начинают свой путь в сопровождении старших товарищей, сначала с «разминки» на ближние расстояния - к морю, где начинает мутировать их мировоззрение. А потом длинное путешествие на непредсказуемый и загадочный Восток окончательно меняет их жизнь. Гений парадокса Грэм Грин называл наполненный жизнерадостным цинизмом роман «Путешествия с моей тетушкой» книгой о смерти. Так же можно определить и повесть его французского собрата по перу. Но доктор философии Э.-Э. Шмитт написал книгу не только о смерти.

Еврейский мальчик Моисей по прозвищу Момо, воспитанный, а вернее, заброшенный своими родителями, вовремя не получил необходимую для него Книгу. Предшествующее ему поколение оказалось зажатым между Холокостом и мирной жизнью, в которую так и не смогло вписаться. От послевоенного произросло следующее, потерянное поколение 1960-х, к которому относится и Момо. Общение Моисея с отцом показано в спектакле так, как мы обычно представляем себе диалог с Высшей сущностью: некто, гораздо значительнее нас, предстает в виде черной тени, говорящей торжественно и непонятно. Разница в том, что отец Моисея давно является тенью самого себя. Лишенный возможности любить, он придумывает себе вымышленную жизнь с идеальным сыном, в которой все по-другому и нет необходимости совершить последнее путешествие, чтобы догнать тот поезд, который увез его родителей в концлагерь.

Господин Ибрагим, в какой-то степени антипод отца, является приверженцем суфизма, который, как вычитал Момо в словаре, есть «внутренняя религия». И действительно, в его тихом «как папиросная бумага» голосе нет ни следа назидательности, но есть бесконечная мудрость, к которой так тянутся люди. Жан-Поль Сартр писал о том, что у каждого из нас в душе «есть дыра размером с Бога». Ибрагим помогает Момо заполнить эту пустоту, простить отца и найти свою идентичность.

Владимир Абросимов (Ибрагим) и Алексей Урбанович (Момо) идеально соответствуют своим образам. В выборе на роли режиссер, скорее всего, изначально руководствовался их личными качествами, и только потом профессиональными. Иначе они не составили бы такую сплоченную команду, вызывающую у зрителей максимум эмоций на минимуме расстояния от сцены. Контраст опыта и актерского мастерства Владимира Абросимова и обнаженного нерва игры Алексея Урбановича идут только в плюс спектаклю, придают ему статус живого, меняющегося действия.

Очень важным в спектакле является слово - в плане точного следования первоисточнику. Через вереницу слов, наполненных значительной долей иногда горького юмора, мы видим всех героев истории. Свой голос имеют только господин Ибрагим, мама Моисея (Ирина Бусыгина) и его отец (Владимир Абросимов). У остальных либо есть «картинка», но нет голоса, как у проституток, продавцов, девушки по имени Мирьям (все роли - Алена Филиппова, Ирина Бусыгина). Либо мы их представляем с помощью живости воображения главного героя. На наших глазах безо всяких вспомогательных средств Момо может преобразиться то в сочувствующего полицейского, а то и в саму Брижит Бардо.

Отдельная история с музыкой в спектакле. Она буквально пронизывает действие вроде бы легкомысленными мелодиями 60-х, включая откровенные пародии на эстрадных див того времени (музыкальный руководитель постановки Людмила Клинушина). Но есть и лирические моменты, когда на сцене буквально на мгновения появляется мини-оркестрик в составе музыкантов Ольги Казак, Диляры Файзуллиной, Радислава Вильданова и звучат прозрачные, похожие на туман над Сеной мелодии. О том, каково профессиональному музыканту было выходить на сцену в качестве полноправного участника спектакля, рассказала артистка Национального симфонического оркестра РБ Ольга Казак.

- Как вам работалось с немецким режиссером?

- Эдзард Шоппманн за довольно короткий срок собрал спектакль, ориентируясь на ту постановку, которая была у него в Германии. С нами, музыкантами, тоже была проведена работа, он давал режиссерские указания, ориентируя на то, как себя вести в тот или иной момент, кем себя представлять. В спектакле у нас звучат гитара и скрипка, блок-флейта для создания восточного колорита, инструмент думра. Я пою, играю на скрипке и бонгах, с помощью детского маленького рояльчика изображаю диспетчера на вокзале. Еще у меня есть роль жительницы Швейцарии. Для этого образа приходится видоизменяться: я подкладываю себе «толщинки», потому что моя героиня должна быть крупной и колоритной, надеваю белый парик с двумя косичками, держу в руке коровий колокольчик и выдаю пронзительный тирольский йодль.

- Какая музыка есть в спектакле?

- В живом аутентичном исполнении звучит за кулисами молитва суфистов, из авторских - вариации на песни Ива Монтана, Брижит Бардо, Сержа Генсбура, а также французская музыка. Есть восточная песня под названием «Истанбул».

- Что вы можете сказать об идее спектакля?

- Это философская притча, простая, незамысловато рассказанная. Важно, что речь в ней идет не о современной Франции и ее проблемах с эмигрантами, а о личных историях. Бедному мальчику крупно повезло, что он встретил такого человека, как Ибрагим. Его мудрый взгляд на жизнь помог Момо стать человеком.


Фото Рината Бикбулатова

Фотогалерея

Отправить комментарий

Содержание этого поля является приватным и не предназначено к показу.
CAPTCHA
Мы не любим общаться с роботами. Пожалуйста, введите текст с картинки.