Жизнь как чудо / VIII Международный фестиваль "Молодые театры России"

Выпуск № 5-145/2012, Фестивали

Жизнь как чудо / VIII Международный фестиваль "Молодые театры России"

После того, как омский Государственный драматический «Пятый театр», проводящий фестиваль «Молодые театры России», «подрос» (театру 22 года, фестиваль прошел в восьмой раз), въедливые критики не раз ставили вопрос с подковыркой: какие театры считать молодыми? По мне, так название это стало уже маркой и не менять же его, в самом деле. Кроме того, фестиваль теперь международный. Так что точнее было бы говорить о театрах не России, а «в России»... Двойной парадокс названия не вреден и заставляет искать способы быть молодым. Сам «Пятый театр», подтверждая свою неуспокоенность, выставил на этот раз в конкурс спектакли по современной драматургии, выросшие из лабораторных опытов, и показал в рамках фестиваля эскизные постановки современной американской драматургии (проект Джона Фридмана, который сам приехал по этому случаю в Омск). Кстати, о конкурсе.

Соревновательность, считает директор «Пятого театра» и фестиваля Александра Юркова, не дает расслабляться и создает интригу, позволяющую держать в тонусе и участников, и зрителей. Действительно, в переполненных залах чувствовалось присутствие азартных болельщиков - тех, кто пришел на встречу с уже знакомыми и любимыми театрами, и тех, кто определил свои симпатии прямо сейчас. После финальных аплодисментов публика толпой устремлялась голосовать - шла борьба за приз зрительских симпатий. Обсуждения проходили взволнованно, чтобы не сказать возбужденно.

Но главное, конечно, не дипломы лауреатов, а то ускорение кровотока, которое свойственно молодым, тот активный кровообмен, который движет театры вперед. На «Молодых театрах» все это было.

Сразу оговорюсь. Из шестнадцати конкурсных спектаклей мне не удалось увидеть три: «Заколдованного портного» по Шолом-Алейхему, израильский театр «Zero», создан в 2003-м (см. «СБ, 10»2-142, рубрика «Фестивали»); «Нешуточки» по Чехову, Северный театр им. М.А.Ульянова, создан в 2002-м (см. «СБ, 10»10-140, рубрика «В России»,3-143, рубрика «Фестивали»); «Сауну» финского Teatteri Metamorfoosi, основан в 2005-м. В первом мои коллеги отметили работу Олега Родовильского, во втором - стилистическое изящество постановки и ансамблевость игры, в третьем - маски-костюмы.

В защиту Вавилона

Два спектакля с ярко выраженным ориентальным колоритом продемонстрировали разные подходы к разработке национальной темы.

«Рустам и Сухраб» по мотивам поэмы Фирдоуси «Шахнаме» поставлен в Государственном молодежном театре им. М.Вахидова (Душанбе, Таджикистан) Султоном Усмановым. (Официально годом открытия театра считается 1971-й.) Поставлен спектакль лаконично и сурово, эпизоды резко сменяют друг друга: все крупно, ярко, аффектированно. Для русского зрителя, даже знающего сюжет, в этом действе было «слишком много нот» и мало динамики. Но наблюдать за артистами, слушать мелодику незнакомой речи было интересно. Запомнился Курбони Собир - Рустам, актер крупный, харизматичный. Нельзя сказать, что режиссер стремился поставить этнику. Он использовал и приемы западного театра. Но получилось именно так: национальный литературный материал и менталитет театра совпали, высказывание получилось сильным, но однонаправленным, статичным. Хочется написать про эту постановку: спектакль высокой культуры. Но эмоциональной реакции в зрителях спектакль не вызвал.

Напротив Хакасский музыкально-драматический театр «Читiген», обратившись к японской пьесе Тикамацу Мондзаэмона и пригласив для постановки киргизского режиссера Баатра Колаева, показал в спектакле «Остров Небесных Сетей» замысловатый диалог культур, их взаимодействие.

В этом поэтическом спектакле нет прямого использования приемов какого-либо конкретного японского театра, но «Остров Сетей» пронизан восточной символикой, артисты пластичны, прихотливая звуковая партитура включает и японские, и хакасские мотивы, живые звуки ночи, воспроизводимые сидящим за сценой оркестром (жаль, что слишком далеко - пришлось прибегнуть к микрофонам). Музыка, волшебный свет, костюмы создают ощущение пограничности происходящего, когда сон есть явь, а явь - сон. Здесь есть место и комическим слугам, напоминающим маски дель арте (особенно хороша Вероника Ивандаева - развратная Суги, она же Тетушка), и романтическому чувству (юная красавица Кохару - Светлана Саможикова - воплощение чистоты, сдержанного достоинства и внутреннего любовного трепета), и элементам психологической драмы (О-Сан - Неля Карачакова вовсе не банальная ревнивая жена и вызывает искреннее сочувствие).

Эти спектакли - как окна в иной, непонятный, экзотический, но притягательный мир, где чувства, философия, отношения - все иное. Иные языки, которые, тем не менее, явно свидетельствуют: когда-то все люди говорили на одном праязыке и не нуждались в переводчиках.

Поиски единого языка

Обращение к аутентичному фольклору - русскому и украинскому, поиски общих языческих корней, отношения фольклора и классики (музыки и литературы), фольклора подлинного и его «сувенирных» модификаций, фольклора и современного сознания, поиски музыки в слове, движение к магической первооснове слова - все это присутствует в работе московской студии SounDrama «Гоголь. Вечера. Часть 1». Молодой режиссер и музыкант Владимир Панков, создавший в 2003 году со своим «Пан-квартетом» не только новый театр, но новое театральное направление, ставит перед собой и своей командой задачи, которые не под силу и научно-исследовательскому институту. И выходит победителем. Во всяком случае в этом умном спектакле, который был представлен в Омске. Прежде всего потому, что все научные и эстетические поиски остаются за кадром, а восторженный зритель погружается в цельный мир спектакля, именно мир, живущий и развивающийся. Мир этот весел как вихрь. Артисты - создатели его, а не исполнители ролей - молоды, красивы, талантливы. Комическое во всех проявлениях - от балаганного глумления до тонкой иронии, от доброй шутки до насмешливой нежности - сменяется в нем любовным томлением, губительным соблазном, мороком, мистическими прозрениями. Точно выстраиваются отношения романтической повести «Майская ночь», фольклора, лежащего в ее основе, интерпретаций Гоголя в музыкальном искусстве. Да, это настоящий театр!

Этнические мотивы присутствовали, как ни странно, и в очень европейском спектакле питерского Театра «Особняк» (театр основан в 1989 г.) «Король умирает» Эжена Ионеско в постановке Алексея Слюсарчука и художника Елены Соколовой. Левую часть сцены (вернее, пола перед зрительскими рядами в малом зале) занимала группа «Каменное море». Музыкальные инструменты, как старинные, так и суперсовременные их варианты, становятся в этом спектакле частью сценического пространства, не бутафорией - живыми действующими лицами. Вытянутая узким прямоугольником игровая площадка заканчивается зеркалом, словно потускневшим от времени. Актеры существуют между музыкой - шумом моря, леса, космоса - и зеркалом. Способ их существования я бы назвала метафизическим: подчеркнуто бытовая, непафосная интонация монологов и общения персонажей «через стекло» аннулирует абсурдность высказываний, энергетическая насыщенность слова, мощный внутренний посыл укрупняют мысль и чувство, создавая некий мистический подтекст. Персонажи будто путешествуют в ином мире, где нет пространства и времени. Это подобно шаманству. Особенно мощно существует Дмитрий Поднозов - Король. Актерам даны также моменты выхода из роли - они рассказывают некие важные для них лично истории, связанные со смертью. Плотность не общения даже, а общего напряженного смыслового поля, создаваемого спектаклем и включающего всех, кто находится в зале, так велика, что воздух, кажется, трещит от разрядов. Возникает живое энергетическое тело - прямо-таки эффект «зеркал Козырева», замыкающих на человеке его собственные излучения и рождающих его сверхчувствительность. Несмотря на то, что Поднозов-Король центрирует спектакль, главное в этом действе - совместное путешествие за грань реальности, цель которого - не ответить на главные мучительные вопросы, но осознать ясность и простоту ответов.

И «Гоголь» студии SounDramа, и «Король» «Особняка» - спектакли, преступающие границы жанров и традиций, ищущие некий новый язык - не просто театральный, но объединяющий языки разных видов искусства. При этом режиссеры явно оглядываются назад - в те времена, когда театр был синкретическим, ритуальным, слово обладало магической силой.

В спектакле «СV. Рахманинов» (Арт-проект «Цвет звука», Москва, существует около двух лет, режиссеры-постановщики Александр Бабенко и Виталий Чижов) сценическое слово вовсе не звучит. Перед нами - бессловесный диалог художника и музыканта. Саксофонист Тимур Некрасов виртуозен, но солирует все же художник - Евгений Атанов, на глазах зрителей создающий на сцене четыре картины. Здесь нет волшебных превращений театра Дмитрия Крымова или технических чудес Инженерного театра «АХЕ», хотя что-то общее с ними ощущается. Казалось бы, художник просто рисует, движется по сцене от мольберта к мольберту, думает, сомневается - работает свою внутреннюю творческую работу. А саксофонист просто беседует с ним с помощью музыки. Однако перед нами не перформанс, а именно спектакль, причем захватывающий внимание самой разнородной и разноподготовленной публики. Она чувствует себя вовлеченной в акт творчества.

Движения артистов (участники проекта превращаются в артистов) продуманы, и даже их нетеатральность становится составляющей театрального действа. Не только энергетического, но и интеллектуального. В движениях кистей и тел, в звуках и световых сполохах (художник по свету Сергей Гриневич) - обмен репликами и попытка понять гения, у которого они черпают вдохновение.

Третий собеседник в этом спектакле-полилоге - Сергей Рахманинов. Звучит его вокально-симфоническая поэма «Колокола» (стихи Эдгара По в переводе Константина Бальмонта), в нее вклинивается джаз Тимура Некрасова и Сергея Моисеенко. Художник рисует на фоне огромного экрана, и видеоряд становится живой средой, расширяет рамки сцены, ее пространства и сиюминутного времени (автор видеоряда Александр Наймушин). Старые фотографии, кадры хроники, пейзажи с рахманиновской усадьбой, видеоинсталляции... Постепенно на холстах из нефигуративных изображений возникают смутные силуэты и лица: белоснежного юноши и коня, будто рожденных метелью, огненного гения, врубелевского Демона, который все больше начинает походить на главного героя спектакля - великого композитора. В картинах возникают и исчезают стилевые черты то одного, то другого периода развития живописи. Как будто Атанов извлекает «результат» из живущих поныне полотен, созданных века и десятилетия назад. Кому-то это может показаться аттракционом, кому-то - чудом. Как и то, что в финале художник берет саксофон и - неожиданно - играет на нем без всякой подстраховки-фонограммы, окончательно убеждая нас, что искусство - едино.

Язык улицы

В программе было несколько спектаклей по современной драматургии, в которой заговорила безъязыкая улица.

«Наташина мечта» Ярославы Пулинович - моноспектакль Елены Гориной, недавно поставленный в Центре им. Вс.Мейерхольда в Москве молодым режиссером Шамилем Дыйканбаевым, - жесткий обвинительный акт, чуждый сентиментальности. В интерпретации Гориной детдомовка, выступающая в зале суда с последним словом, не просто пытается разобраться с тем, что же произошло, вызывая зрительское сочувствие. Актриса не отождествляется полностью со своей героиней и предлагает зрителям ужасающий образ исковерканной, погибшей-погубленной души. Хищная пластика, пустые глаза, боль, одиночество - ареал ее обитания очерчивается мелом на стене, единственный ее собеседник - тем же мелом нарисованный на той же стене человечек (палка-палка-огуречик - иначе она не умеет). Эта Наташа уже не в зале суда, а в камере смертников. Актриса обвиняет свою героиню, героиня обвиняет и заклинает весь мир. С такой Наташей лучше не сталкиваться, тем страшнее понимание, что мы виновны в ее появлении - каждый из нас часть того общества, которое ее породило.

«Звезда на небе голубом не знает обо мне» той же Ярославы Пулинович - постановка омского Театра-студии Александра Гончарука (создан в 2006-м). Отдельные эпизоды не пьесы даже, а киносценария, режиссер Анна Бабанова связала фигурой диджея, представляющего историю двух девочек-изгоев, объявляющего каждую сцену как очередной номер на танцполе. Непрофессиональные юные актеры двигаются и играют драйвово, режиссеру удалось рассказать связную историю, сделать это динамично и убедительно, оправдать натяжки сюжета. Нехватка мастерства искупается искренностью, самоотверженной любовью к театру. Вместе с ними на сцене профессионалы - артисты Омской драмы: Александр Гончарук, руководитель студии, и Елизавета Романенко. Из юных артистов жюри выделило невероятно органичную Юлию Гревцову: ее Кристина - настоящая.

Спектакль «Божьи коровки возвращаются на землю» Василия Сигарева (Государственный молодежный драматический театр «С улицы Роз», Молдова, Кишинев) воссоздает будни современных гробокопателей. Герои живут не просто на дне, дно это располагается напротив кладбища, которое их и кормит. Режиссер Юрий Хармелин ставит подробный социально-психологический спектакль, к чему, надо сказать, эта и некоторые другие пьесы Сигарева располагают. Актерские работы хороши, особенно реактивная, заводная, наивная Лера Ольги Софриковой.

Получается несколько чернушная, но жизненная и трогающая зрителей история рождения любви из грязи со светом в конце тоннеля.

Новая драма может быть убедительно поставлена в традициях реалистического театра. И все же она требует нового театрального языка. Новой интонации. Язык можно сконструировать, руководствуясь знаниями, опытом, фантазией, умом и сообразительностью. Интонацию можно только угадать. Найти, поймать эту интонацию редко кому удается. Это случилось в «Наташиной мечте» у Елены Гориной. Этого не случилось в «Танце Дели» Ивана Вырыпаева, поставленном в Новосибирском городском драматическом театре п/р Сергея Афанасьева. Быть может, это конкретное представление не задалось - афанасьевский «Танец Дели» имел успех на новосибирском «Парадизе» в прошлом году и на Волковском фестивале в Ярославле (см. «СБ, 10» № №5-135, 6-136). В Омске отстраненность, вызванная выходом за пределы отчаяния, подменилась индифферентностью. Актеры остались плоскими изображениями, а зрители не приблизились к разгадке того, что же такое танец Дели.

Сам «Пятый театр» показал в основной программе две недавние премьеры - «День за жизнь» («Убийца») Александра Молчанова, режиссер - Ральф Зибельт (Германия), и «Урод» Мариуса фон Майенбурга в постановке Олега Еремина.

Пьеса Молчанова о том, как юный герой из-за карточного долга согласился выбить деньги из другого неудачника или убить его, по сути пьеса-путешествие. Андрей едет к своей жертве в районный город, его сопровождает приставленная следить за ним девушка Оксана. Параллельно развиваются две линии: неприязнь молодых людей перерастает в любовь, герой становится убийцей, хотя по стечению обстоятельств преступления не совершает. Текст в основном состоит из внутренних монологов. Чтобы такую пьесу сыграть убедительно, их нужно очень подробно разобрать и выстроить, они должны стать действием, путешествием - мытарствами души. Ну и, конечно, здесь нельзя сфальшивить, нужно знать или полностью присвоить язык и - простите за занудство - интонацию современных молодых.

Зибельт выбирает на главные роли очень светлых, органичных актеров Антона Зольникова и Елену Заиграеву, которые наделяют героев своим позитивным миросозерцанием. Общага как судьба, экзистенциальные бездны, достоевщина на языке студентов из глубинки - все это уходит на второй план. Герои начинают свои монологи, поднимаясь с кресел зрительного зала, они - такие, как все, одни из нас, и ужасные обстоятельства, в плену которых они оказались, - случайность. Актерам удается убедить в этом зал. Естественность, легкость не оставляют их и дальше. В силу всего сказанного, пьеса оказывается сыграна как любовная история славных ребят. Вообще, в этом спектакле все хорошие - и родители Андрея (мать - Лариса Антипова - изработанная деревенская баба, выбившаяся во владелицы ларька, отец - Артем Кукушкин - беззлобный подкаблучник), и даже Сека (тот же Артем Кукушкин), в пьесе - жутковатый трикстер, повелитель общаги, обладающий подлинным талантом игрока.

Возможно так прочесть пьесу Молчанова? Конечно. Подростковый зал постепенно был захвачен происходящим на сцене, сочувствовал героям и что-то, наверное, понял, может быть, и важное. Но ощущение подмены, скольжения по поверхности не оставляло на протяжении всего спектакля.

«Урод» - пьеса по сути абсурдистская. Коротко говоря, Летте, успешный изобретатель, работающий на обычном производстве, любящий муж, человек состоявшийся, хотя и молодой, вдруг узнает, что все его считают уродом. Он изумлен, потому что не подозревал об этом. После пластической операции, став красавцем, он теряет себя. Олег Еремин решает пьесу как антиутопию, отчасти напоминающую по форме существования артистов фильм Терри Гильяма «Бразилия». В спектакле блистательно найдена интонация и ритмика - герои, одетые в черные комбезы с бейджами, говорят, сладко улыбаясь, пританцовывая и припевая под попсовую бойкую мелодию. Всех персонажей, кроме главного героя, играет тройка артистов - Александра Урдуханова, Сергей Зубенко и Антон Зольников, что здесь как нельзя кстати: все в этом мире унифицированы и взаимозаменяемы. Осмысленностью и естественной пластикой выделяется Летте - Алексей Погодаев. Поскольку Летте - единственное рефлексирующее существо в мире картинок, на артиста ложится колоссальная нагрузка. Пока что он с ней не справляется, и внутренние метаморфозы героя для зрителей остаются не явны. Но учитывая, что А.Погодаев был срочно введен на главную роль, у него - все впереди.

На этих спектаклях, выросших из лабораторных эскизов, не оставляло ощущение, что должны они играться на малой сцене. Потери, возникающие при создании репертуарного спектакля на основе удачного эскиза, случаются часто, хорошо бы понять, почему.

Простые вещи

Хедлайнером фестиваля был спектакль «Три сестры» петербургского Небольшого драматического театра (официально зарегистрирован в 1999 г.). Лев Эренбург также дал мастер-класс по шекспировскому «Гамлету». Хотя и сам спектакль был мастер-классом. О «Трех сестрах» за год их существования написаны, наверное, книжки рецензий (см. «СБ, 10»2-142). Я видела его впервые, а кажется, знала в подробностях. Своеобразный, цепкий, авторский взгляд режиссера, его одухотворенный физиологизм, прекрасные актерские работы (мне лично особенно точными показались Мария Семенова - Ирина, Татьяна Рябоконь - Ольга и Светлана Обидина - Наташа) - все было на месте. Как всегда бывает со спектаклями Эренбурга, зрители раскололись, приветствуя или отвергая. Мне работа эта показалась очень чеховской, живой. Открывающей очень простую правду: наша жизнь - это боль, но надо жить, превозмогая боль.

Но что-то случилось, произошел какой-то энергетический сбой, и весь первый акт актеры не могли пробить четвертую стену. Отдавая дань профессионализму и таланту режиссера, после долгих споров и колебаний жюри отдало «Гран-При» фестиваля другой постановке.

Молодые актеры из румынского театра «Passe-Partout Dan Puric» (создан в 1999 г.) Анна Пепина и Пауль Кимпайру придумали и сыграли пантомиму «Двое из нас» - о мужчине и женщине, о любви и смерти, счастье и расставании, о жизни как чуде и о бессмертии как законе бытия. Быть может, опять же, вмешалась судьба, которая помогла актерам именно в этот вечер сыграть спектакль безукоризненно: с первого легкого дыхания до последнего виртуозного жеста они не отпустили зал ни на миг, сделав каждого зрителя соучастником своих простых, но поэтичных размышлений. Актеры виртуозно владеют телом, их спектакль пронизан энергией добра, юмором и лукавством. Но он и мастерски, детально выстроен. И лучше всякой новой драмы говорит о важности простых вещей, о борьбе приоритетов жизни и искусства, которая заканчивается паритетом. Юная женщина, умеющая слышать птиц и обладающая талантом жизни, ревнует мужчину к его свободе, к его творчеству. И вот на черном квадрате - стене их дома - возникает окошко, а в нем - увековеченное Пьеро делла Франческа лицо мрачного герцога Федерико да Монтефельтро смотрит на живое лицо героини. Кто из них более произведение искусства? Герцог... оживает и вскидывает руку в красной перчатке. Дурнушка, ставшая красавицей, стаскивает ее с руки кардинала, заодно завладев и мантией...

Фото предоставлены оргкомитетом фестиваля

Фотогалерея

Отправить комментарий

Содержание этого поля является приватным и не предназначено к показу.
CAPTCHA
Мы не любим общаться с роботами. Пожалуйста, введите текст с картинки.