Комсомольск-на-Амуре. Подростковое и стариковское

Выпуск № 6-146/2012, В России

Два антипода, два диаметрально противоположных героя перформанса «Течет река» - пожилая дама Валерия Ивановна 1937 года рождения и юноша Артем шестнадцати лет от роду - дали возможность режиссеру Татьяне Фроловой «препарировать» себя публично.

Социальный перформанс-эксперимент, задуманный театром КнАМ, заключается в попытке анализа так называемых «хроник повседневного бытия», когда предметом художественного анализа становятся конкретные, реально существующие лица, а не персонажи и абстрактные образы.

Полярность и неординарность героев нового спектакля заявлены сразу, еще до начала действия - ОНА сидит за клавишным синтезатором, ОН лежит на диване. А ведь, казалось бы, должно быть наоборот? Открытая метафора: ей интересно жить в ее семьдесят четыре. Ему уже почему-то скучно, хотя он еще и не начинал.

Далее, по тексту, противопоставление все усиливается.

ОНА - про Леонкавалло и Верди, ОН - про ролтон и доширак.

ОНА - про оттенки закатного неба, ОН - про то, как с малолетства его колотит отец.

ОНА - «книгу воспоминаний бы успеть написать». ОН - «успею еще и потусоваться, и дурью помаяться».

ОНА: «В нашем классе не принято было пакостить».

ОН: «Тупое быдло заполняет планету».

Он никогда не станет смотреть на ее картинки, вышитые бисером.

Она никогда не услышит психоделической музыки в его наушниках.

Он живет в одном времени, она - в другом. Кажется, у них полярные системы ценностей, и нет ничего такого, что бы их объединяло. Кроме города, в котором они оказались волею судеб. Города, который она любит и воспевает, он - проклинает. Конечно, зритель понимает, что и категоричность суждений подростка, и воспоминания пожилого человека о том, как «раньше все было хорошо» - и то и другое с чужих слов, и то и другое услышано, усвоено и выдается теперь за свое. Каждый из них - продукт своей эпохи, иллюзии которой они разделяют. ОНА - времени тотального самопожертвования, коллективизма и убежденной самоотдачи. ОН - эпохи полного отсутствия какой бы то ни было идеологии, разброда, шатаний и смутных предчувствий осознания каждой личности как ценности. Что с этим делать? Как ко всему этому относиться? И зачем нас вот так, откровенно и недвусмысленно, пытаются спровоцировать на выбор: пубертат или геронтология?

Конечно, легче всего наброситься на Артема, мол, и старших не уважает, и учиться не хочет, и что такое труд, пока не понимает. Он еще подросток, незрелый, неопытный, с травмированной психикой, растерянный ребенок, вступающий в период, когда сознание и самосознание еще в противоречии, когда понятийное мышление только в стадии освоения, когда моральный опыт только накапливается. В настоящее время увеличилось число таких, так называемых «тревожных» детей, отличающихся повышенным беспокойством, неуверенностью, эмоциональной неустойчивостью. Они уже усвоили, что мир страшен и жесток, но еще не поняли, как он многолик и прекрасен. И свой ключик к миру им еще предстоит подобрать.

Из рассказа о детстве Валерии Ивановны узнаем, что в школе писали на газете свекольным соком, бумага для рисования была из-под селедки, когда героине было двенадцать лет, отца репрессировали, из дому мать с ребенком выгнали, пришлось уехать на Дальний Восток, поселиться в темной комнате с ледяными углами. «Все как у всех, все принималось как должное». Из удушливой атмосферы тоталитарной системы она вынесла детские песенки, цветные тряпочки и бусинки - все самое, по ее мнению, красивое. И пусть сегодня и песни, и картинки такие выглядят наивно, важно другое - человеку за семьдесят, а он живет наполненно и ярко, не отчаялся, не замкнулся, нашел общение, чувствует себя нужным. Вот что здорово и вызывает огромное уважение.

Судьбы и образы, представленные на наш суд в спектакле Фроловой, пронизаны эмоциями, переживаниями. Уж ей-то, как режиссеру, отлично известно: люди могут забыть, что вы сказали или сделали, но никогда не забудут, что вы заставили их почувствовать. Поэтому все, что происходит в театре КнАМ, - на уровне чувств. Поэтому вы надолго запомните то, как старая женщина сквозь слезы, словно мантру, твердит прочно вбитое в голову: «Детство мое было счастливым и беззаботным»; то, как, начиная сбивчивый рассказ про жестокость отца, вдруг отвернувшись, через комок в горле маленький мальчик со смешно оттопыренными ушами по-взрослому произносит: «Лучше вам этого не слышать».

И, как всегда и во всем, что делает режиссер Фролова, - монтаж горячего, звонкого пульса жизни и сухой документалистики пробирает до мурашек, до удушья, до самого сердца. «Почему так происходит? Что будет с нашим городом? Что не так с нашей страной?» - с этими вопросами выходит зритель - любого возраста - из КнАМа - единственного театра на Дальнем Востоке, ставшего площадкой социально-политической дискуссии.

Фото Анны Шмидт и Валерия Сайфиева

Фотогалерея