Театральный Петербург в московской бессоннице

Выпуск № 7-147/2012, Взгляд

Театральная бессонница «Питер». Совместный проект vottebe и Центра им. Вс. Мейерхольда

Ты опять, опять со мной, бессонница!
Неподвижный лик твой узнаю.
Что, красавица, что, беззаконница,
Разве плохо я тебе пою?
Окна тканью белою завешены,
Полумрак струится голубой...
Или дальней вестью мы утешены?
Отчего мне так легко с тобой?

так Анна Ахматова, по известному определению, «полумонахиня, полублудница», петербурженка и москвичка одновременно воспевала бессонницу-беззаконницу, в надежде на утешающую дальнюю весть. И она пришла!

В Москве хочется Питера! Это чувство знакомо только тем, кто предан Питеру, живя вдали от невских берегов. Хочется убежать от излишней суеты, укоротить линии метрополитена, чтобы метро было уютней, хочется чего-то стильного, гармоничного, очаровательного и располагающего к себе - Питера. В ночь с 11 на 12 февраля в Москве прошла очередная «Театральная бессонница», тематически озаглавленная «Питер». Ночной Питер видели все, а театральный Питер ночью в Москве - только гости «Театральной бессонницы».

На нынешней бессоннице собрались представители двух питерских коллективов - Русского инженерного театра АХЕ (AXE здесь не впервые - в октябре 2010 года «Бессонница» посвятила его перформансам целую ночь) и «Русской школы физического театра». Северная столица представила два спектакля. «Синяя Борода. Надежда женщин» - совместный проект Максима Диденко, Алисы Олейник и Павла Семченко, автор версии старинной французской сказки - немецкий драматург Деа Лоер. Пластический, построенный на визуальности, танцах спектакль об убийце и семи убитых, семи фольклорно известных жен Синей Бороды... Имевших несчастье его полюбить! Смерть приходила потому, что никто не походил на первую любимую женщину, или просто потому, что Синяя Борода (Максим Диденко) потихоньку сходил с ума. Все его избранницы, кроме первой, были с изъянами или ущербинками. Немая подруга, бессонная путешественница, проститутка, женщина с кольтом и другие. Он же искал единственную, которая, как его первая любовь, - хотела умереть от любви, ибо любовь ее была безмерна. И зрителю дано разгадать таинства несказанного (невербального, где слова беспомощны и бессильны, а иной, более мощной и страстной алхимии чувства - «слепая любовь», «немота любви», «любовь-бессонница...»).

Полтора часа на пустой сцене два актера держали зал. Алиса Олейник играла всех героинь. Изредка на экране возникало видеоизображение героев, с озвученными заранее ключевыми фразами - названиями глав из пьесы. Получился коллажный спектакль и, как ни парадоксально, очень цельный. Генрих Блауберт (Блау - синий, берт - борода) убивал одну возлюбленную, ее история или жизнь заканчивались, и начиналась жизнь другой возлюбленной. Или просто пресекалась история заглавного героя - жизнь Синей Бороды, происходило убийство убийцы.

«Синяя Борода. Надежда женщин» - не сказка, а спектакль для взрослых, обращенный к современности. Фрагментарность, коллажность спектакля - это взрывчатая мозаика смыслов, где пересечения свершаются самые невероятные. Взрывом можно назвать черно-белую рябь, как у телевизора, проектируемую на стену, и сопутствующий ей шум, который становится все громче. Этот неприятный для глаза и слуха прием периодически используется во время спектакля, будто гипнотизируя зрителя, вводя в транс. Пластика актеров тоже не просто классическая хореография, а произвольные движения, поддержки, гимнастические и просто неожиданные, любопытные номера, например, как стойка головой на граненом стакане. «Синяя Борода» - не явь и не сон. Это что-то пограничное, как и сама бессонница, это искаженное восприятие, изменение состояния сознания, которое явно присутствует в танцах и акробатике «Синей Бороды». Это ощущение почти космического, межпланетного полета - где каждая женщина - планета. И падения в трясины, в грязь нынешней verbatim-doc жизни во втором спектакле - «Адин» (режиссер Алексей Забегин), рожденном в совместном проекте театра-фестиваля «Балтийский дом» и «Этюд-театра». Он тоже фрагментарен. Фрагментарность - особенное свойство нынешней культуры, поток сознания, особенно ночью, кажущийся чем-то инопланетным, мистическим. Петербург - мистический, еще более «умышленный город», нежели Москва, и какие там фантомы, фантасмагории жили (литература Пушкина, Гоголя, Достоевского и далее) и живут по сей день!

В «Этюд-театре» работают выпускники мастерской Вениамина Фильштинского, название говорит о ключевой роли этюда. И значит, фрагментарности не следует удивляться. Документальный (как заявлено о нем в программке) петербургский спектакль «Адин» представляет собой этюдные зарисовки, в основе которых - наблюдения за людьми, а точнее - за каждым по отдельности. Это близко к формату театра Verbatim. Спектакль собран из интервью жителей Петербурга, в которых они рассказывают о своей жизни. Повествуя о прекрасном и ужасном, интервьюер (голос за сценой) пытается узнать их насущные проблемы, настойчиво спрашивая: «Чего вы боитесь?» или упрашивая: «Пожалуйста, говорите о плохом» (что намекает на эстетику т.н. «плохого театра» и дает повод некоторым критикам говорить о крайностях отбора материала, поскольку прекрасного меньше, нежели безобразного).

Интервью дают: гастарбайтер из Узбекистана (о том, что в прошлом был отличником в школе), продавец-кассир - просто матерится (цензуры здесь нет), пенсионер - о власти, которую открыто ненавидит, участковый - об ужасных коммунальных квартирах в центре Петербурга и о страхе, который он испытывает перед приезжими, рэперы - о «хачиках» и о легких наркотиках.

Этими историями проникаешься, над кем-то смеешься, как над молодой студенткой или уроженцем Узбекистана, кого-то понимаешь и поддерживаешь, как пенсионера, кому-то сочувствуешь, как бывшему преподавателю философии, интеллигентной женщине, потерявшей любимого мужа. И принимаешь, любишь всех этих героев, понимая, что каждый из них со своими недостатками, но очень близок тебе, потому что в каждом из них видишь частичку себя. Фантасмагории героев спектакля «Адин» носят явно сатирический характер, давая посмотреть зрителю на себя со стороны. Любят люди говорить. Они рады рассказать о себе первому встречному, потому что хочется поделиться мыслями, бедами, высказаться о наболевшем. Кому-то это покажется секскрьезным, кому-то слишком наивным или забавным, трагичным или сентиментальным, но «Адин» никого не оставит равнодушным. В нем нет завязки, кульминации, развязки. Спектакль вовсе не ровный и плавно текущий. Он как символ театральной бессонницы «Питер» - кардиограмма, а точнее, питерограмма, - с перепадами смеха в зале, тишиной и тонкой музыкой ксилофона, сопровождающей спектакль. Буквально на следующий день после «Бессонницы» творческий коллектив спектакля «Адин» получил специальный приз номинационного совета Санкт-Петербургской театральной премии для молодых «Прорыв».

Между спектаклями можно было насладиться искусством молодых музыкальных групп в фойе или игрой на ханге прямо на лестничной площадке. Властно входил в свои права и заявлял о себе знаменитый поэтический «петербургский текст». Стихотворения о Петербурге Георгия Иванова, Юрия Левитанского (хотя он больше москвич), Иосифа Бродского и тексты песен петербургской музыкальной группы «Ноль» провоцировали публику забыться в бессоннице, забыть о Москве и перенестись в Северную столицу.

Бодрствующие всю ночь фанаты театра растворились с третьими петухами в московском холодном утре. Москвичи остались в Москве, а «Питер» уехал к себе. Театральная бессонница «Питер» окончилась. Но ведь это смехотворно, потому что бессонница - это болезнь. От нее нельзя уехать, скрыться, исчезнуть. Питерская бессонница не дает покоя, ноет, как ноют старые театральные раны, и сны питерской бессонницы оживают в новых бессонных видениях.

После бессонной ночи слабеет тело,

Милым становится и не своим, - ничьим.

В медленных жилах еще занывают стрелы -

И улыбаешься людям, как серафим. (Марина Цветаева)

Фото предоставлены ЦИМом

Фотогалерея