Краснодар. Глухонемой Шекспир

Выпуск №8-148/2012, В России

Краснодар. Глухонемой Шекспир

Краснодарский академический театр драмы им. М.Горького продолжает пристально следить, а главное следовать тенденциям современной русской сцены. Его желание быть «в теме» понятно и оправдано: хочется стряхнуть стотонный слой академизма (в плохом смысле слова) и, наконец, завлечь молодого зрителя в лоно современной драмы. А то и трагедии. Так и возникли сначала «Ревизор» в стиле группы «Gogol Bordello» в постановке Александра Горбаня, затем проект «Лаборатория современной пьесы», несколько разнообразивший афишу одноактной чернухой.

Нужно ли говорить, что Европа давно переболела и пережила приступы натурализма, искажений смысла ради эпатажа как такового? И вот европейская волна постмодернистского классического бреда только что вкатилась в стены недавно отремонтированного театра в Краснодаре. Последняя постановка - «Гамлет» - выявляет все симптомы и обязательные атрибуты «мейнстрима»: голый Гамлет, Офелия в майке-алкоголичке, гробы, венки, аквариумы, популярные музыкальные треки от Петра Налича до классики рока.

Подобного «Гамлета» российская публика видела не так давно на гастролях в Москве знаменитого Берлинского театра «Шаубюне ам Ленинер Платц» в постановке Томаса Остермайера. Нынешний, краснодарский, поставлен Александром Огаревым (недавно возглавившим театр), естественно, в версии лайт. Все же русский менталитет в отличие от немецкого не выдержал бы группы полуголых трансвеститов, людей, роющихся в могилах, и Карлы Бруни в образе Гертруды. Однако надо признать - в своей ожесточенности и грубом фарсе «Шаубюне» дошел до края, за которым разверзается пучина человеческих низменных страстей и трагедий духа.

В краснодарской же постановке все половинчато: будто режиссер не может полностью отважиться на художественную провокацию. Она локальна. Клавдий (А.Катунов) классически декламирует текст, как бы держась за него, чтоб уж совсем не растерять роль, ломано танцуя с Гертрудой под электроджаз; голый Гамлет пересекает сцену лишь как иллюстрация итога его путешествия в Англию, а не как носитель хотя бы «идеи обнажения»; кого-то поливают водой из ведра; вальсируют... Не прекращает греметь рояль, под ним обессиленный Горацио (А.Мосолов) - это вроде как запущен и не остановим процесс саморазрушения. Розенкранц (А.Бабчук) и Гильденстерн (Е.Тарасенко) - современные, продвинутые парни и люди своего века - играют рок-композиции. Ну а Гамлет наш запрыгивает на гроб Офелии...

И все это на фоне достаточно классичных Гертруды (М.Грачева), Полония (С.Калинский), Лаэрта (А.Фогелев). Шекспировская нимфа, русалка Офелия больше напоминает мальчика-подростка, инфантильно растягивает монологи про поверженный гордый ум. Актриса Е.Крыжановская последовательна во взятом за основу амплуа и во втором действии, обезумев от горя и спрятав белое платье под грубой шинелью, бросает датскому двору монологи уже не ребенка, а обманутой падшей женщины, далекой от наивных грез. Сцена с бродячей труппой артистов, призванная открыть весь ужас преступления Клавдия, становится фарсом в стиле «Камеди клаб»: девушки в костюмах белых зайчиков под бутафорскими елками поют а ля Eurovision на фоне утрированно смешного действа об отравлении датского короля. Эпизод смерти Полония вообще вызывает смех в зале. Как и заключительная сцена, где датский принц образно поражает мечом всех присутствующих, а глухонемая девушка пытается нечленораздельно объяснить происшедшее. Финальная реплика пришедшего мальчика: «Уберите трупы!» не оставляет сомнений, что «Гамлет» Шекспира в Краснодарской драме - все что угодно, но не трагедия: бытовой фарс, грубая пародия, каша из трюков и пр.

На фоне всего происходящего Гамлет Андрея Харенко так и не определился: вменяемый или сумасшедший, страдающий или равнодушный. Актер, читая монологи о смерти, любви, вдруг будто соскакивает с серьезной ноты, сам не верит в «слова, слова, слова...» и декламируемое обращает в легкую насмешку. В одном он проявляет ясность, в том, что заявлено режиссером и полностью прочиталось: принц безумно любит отца и не сомневается в праведности своей мести. Полет сына Гамлета на страховочных тросах перед огромным транслируемым видеоизображением отца становится настоящим гипнотическим ритуалом: с каждым словом Призрака (А.Горгуль) принц все глубже погружается в транс и приближается к пониманию трагической необходимости возмездия.

Лучший эпизод спектакля - сцена с могильщиком. В ней сошлись усилия сценографа В.Мартыновой и актеров. И, наконец, текст был прочувствован как гениальный и услышан во всей возможной полноте экзистенциального откровения. На заднике сцены - гигантская тень могильщика, он размахивает лопатой, захватив кладбищенской земли, и едва не засыпает маленькие тени Гамлета и Горацио. В голосе Могильщика - Анатолия Горгуля не осталось надежды, он гремит и безапелляционно приговаривает к смерти всех, будь то Великий Александр или придворный шут Йорик. Вот оно - воплощение истины всеуравнивающей смерти. Можно сказать, здесь, в этом месте спектакля, Шекспир был подлинный, не глухонемой, не тот, которого все чаще прячут за маской насмешки, превращая его пьесы в буффонадное комедийное шоу, не в силах поднять или приподнять самого интеллектуального груза этих строк.

«Уберите трупы!» - финальная реплика мальчика (у меня есть несмелая догадка, что это Фортинбрас) среди гор убитых и нечленораздельной речи глухонемой девушки убеждает нас в том, что Шекспир писал, оказывается, отличные сценки для КВН.

  Фото Светланы Нефедовой

Отправить комментарий

Содержание этого поля является приватным и не предназначено к показу.
CAPTCHA
Мы не любим общаться с роботами. Пожалуйста, введите текст с картинки.