И будет вам счастье... / XVIII национальный театральный фестиваль "Золотая Маска"

Выпуск №1-151/2012, Фестивали

Национальная театральная премия «Золотая Маска» вручалась в конце прошлого сезона в 18-й раз. Премия эта и проводимый ею в Москве фестиваль сделались уже неотъемлемой частью театральной жизни страны. Возникшая как московская, «Маска» тут же объявила себя национальной, несколько лет доказывала такое свое право (сколько ядовитых стрел было в нее выпущено в первые годы!), а сейчас страсти вокруг нее явно поутихли. Что и хорошо (корабль плывет), и плохо (скандалы активизируют внимание ко всякому масштабному явлению), и естественно (свидетельствует о стабильности).

Если сравнивать «Золотую Маску» с другими масштабными, всероссийскими премиями - а сравнивать ее можно только с Государственной или Президентской, - очевидны ее независимость и открытость (пусть с оговорками): во-первых, это наличие экспертного совета, члены которого отсматривают многочисленные видеозаписи спектаклей, присланные театрами, и ездят по городам, чтобы увидеть отобранные постановки на месте; во-вторых, сам фестиваль, на котором жюри и зрители видят номинантов в Москве. Сколько бы ни упрекали критики (и вначале, и сейчас, прямо и намеками) экспертов и жюри во вкусовщине, предвзятости, политичности решений и проч., а саму премию в отсутствии репрезентативной картины театральной жизни страны, «Золотая Маска» претендентов на премию представляет на фестивале (увы, каждый раз по разным причинам не всех), имена экспертов и членов жюри всем известны, награждения осуществляются по большей части за факт искусства, а не по разнарядке или за заслуги. Так или иначе, другой конкурсной премии такого масштаба у нас нет. Кроме того, «Маска» амбициозна, в хорошем смысле экспансивна, постоянно расширяет географический охват - по стране и за ее пределами - за счет внеконкурсных программ и региональных проектов.

Обо всем этом многажды говорено, и можно было бы не повторяться. В случае «Маски» стабильность не грозит превратиться в стагнацию. Однако есть несколько моментов, которые не дают покоя (по-прежнему). И это не только объективно существующие вкусовые - то есть субъективные - пристрастия экспертов. Это еще и заведомо неравное положение столичных и провинциальных театров.

1. Финансовое положение многих и многих провинциальных театров России не позволяет сделать качественную видеозапись спектакля. Не говоря уже о том, что специалистов, способных ее сделать, очень мало. (И очень жаль, что прекратил свое существование фестиваль «Театр+ТВ», некогда серьезно занимавшийся этой проблемой.) Не говоря уж о том, что многие спектакли в принципе не переносимы на экран, даже если запись делают классные специалисты (и напрасно эксперты с этим спорят, утверждая, что замысел на видео всегда можно прочесть. Не всегда).

2. Приезд на фестиваль осуществляется за счет местной власти, которая часто не заинтересована в этом. А то и вообще не заинтересована в существовании театра в своем крае, области, городе. Какие-то театры просто не подают из-за этого заявки. Хотя «Маска» добивается и почти добилась такого статуса, при котором оказаться в числе номинантов - уже победа, губернаторы по-прежнему ждут от своих участников лауреатства, считая в противном случае затраты на поездку в Москву не оправдавшимися. И в следующий раз поездку номинанта могут и не профинансировать.

3. Многие провинциальные театры показываются достойно, но теряют в Москве главное - атмосферу, нюансы; многие с треском проваливаются, причем часто это происходит с лучшими. Вопли в адрес экспертов: «Кто это отбирал?» - приходится слышать каждый раз, а ведь часто в Москве мы видим в принципе не тот спектакль, что идет на собственной площадке. И здесь дело не только в психологии артистов, редко выезжающих на гастроли и не способных держать удар (впрочем, проваливаются на «Маске» и часто выезжающие, играющие на других фестивалях прекрасно), но и именно в площадке, совершенно губительно не подходящей для спектакля. И в масочном зрителе, тайное или явное недоброжелательство которого перекидывается через рампу. (Бывает, что на публику, купившую билеты, провинциалы играют гораздо лучше, чем на фестивальный зал, впрочем, редко кому доводится давать на «Маске» по два представления. Тут оказывается важно многое: есть ли в столице землячество приехавшего города, в какой степени воспитан свой зритель тем театром, на сцене которого играется спектакль, - не секрет, что приезжие, как правило, хорошо идут в РАМТе, который всегда продает билеты на масочные спектакли и у которого доброжелательная публика.) По большому счету есть еще и такое иррациональное, а по сути фундаментальное понятие, как «гений места», но такие материи просчитать невозможно. Хотя, может быть, стоило бы попробовать.

В результате какие-то достойные спектакли из провинции на «Маску» не попадают. В афише каждого фестиваля мы видим несколько сопоставимых по качеству друг с другом спектаклей из Москвы и Питера, а вот из сопоставимых провинциальных отбирается, как правило, один. Как знать, быть может, другой прошел бы удачнее?

Когда-то звучало предложение вывести провинциальные театры в отдельную группу, чтобы соревновались сами с собой. Оно, слава Богу, не нашло поддержки, сегодня многие провинциальные театры имеют в своем активе и музее «Маски» - не только персональные премии актерам или художникам, что порой расценивается как политическое решение жюри (увы, не всегда без оснований), не только спецпремии жюри, иногда «утешительные», но отнюдь не всегда (среди обладателей - театры Екатеринбурга, Омска, Минусинска, Якутска, Перми, Барнаула), не только призы критики, что можно рассматривать как особо почетную награду (Прокопьевск), но и премии за лучшие спектакли. Речь веду не о современном танце, признанные лидеры которого - в Екатеринбурге, Челябинске, Перми, в последнее время - в Костроме (правда, здесь история сложнее - постановщики приглашенные), и не об оперных и балетных спектаклях (настоящий прорыв на «Маску» совершил Новосибирский оперный, возглавляемый Борисом Мездричем в его первый призыв, когда в НГАТОиБ ставили Дмитрий Черняков и Генрих Барановский, а дирижировал Теодор Курентзис), и не о куклах, лидеры которых обосновались и в столицах, и в провинции (Абакан, Пенза, Улан-Удэ и др.), но именно о драме. Вспомним «Бурю» Бориса Цейтлина в Казанском ТЮЗе, «Двойное непостоянство» Дмитрия Чернякова в новосибирском «Глобусе», магнитогорскую «Грозу» Льва Эренбурга.

И все же проблема реально существует. Мне кажется, ее решение отчасти найдено в создании внеконкурсной программы «Маска +», в рамках которой провинциальные театры показываются порой лучше, чем выступили бы в конкурсе, и успешнее, чем их коллеги, в конкурсе участие принимающие. Так было в прошлом году («Квартирник» Петра Зубарева, Мариинск), так случилось и нынче.

Одно из самых ярких впечатлений нынешней драматической части «Золотой Маски» для меня - две скромные, небезупречные работы программы «Новая пьеса»: «Заполярная правда» питерской лаборатории «On Teatr» и «Ипотека и Вера, мать ее» Красноярского ТЮЗа. Режиссер обеих - Семен Александровский, активный участник многих лабораторий, занимающихся современной драмой. «Заполярная правда» - аскетичный спектакль без декораций, в котором актеры не играют ВИЧ-инфицированных, живущих коммуной в заброшенном районе Норильска (пьеса Юрия Клавдиева состоит из их монологов), а сдержанно, но с предельной искренностью и даже страстью представляют их жизненные позиции, их поиск, который становится путем. Я бы назвала этот спектакль спектаклем идеи: жизнь прекрасна, здесь и сейчас, и она стоит того, чтобы посвятить ее борьбе за жизнь другого человека; никто не одинок и ничто не напрасно, если отринутый готов протянуть руку отринутому. Артистов хочется назвать, их прекрасные светлые лица и сосредоточенная уверенность в правде жизни незабываемы: Алена Бондарчук, Динара Янковская, Филипп Дьячков и Евгений Серзин. Звучало, что эффект от спектакля снижает эпилог: краткая информационная заметка из газеты с этим самым названием «Заполярная правда» про то, как в ходе милицейской проверки были убиты бомжи, жившие в пустующем доме. А по мне так это очень важный художественный момент пьесы и спектакля, выросших из нашей убогой и жестокой жизни.

Из нее же растет спектакль «Ипотека и Вера, мать ее» - смешная на грани идиотии и печальная до слез история любовного треугольника кроткой сердцем продавщицы Веры, собирающей купоны в надежде выиграть на первый взнос в ипотеку; хозяина киоска и отца ребенка Веры - восточного человека, заветная мечта которого - скопить денег на билет в Штаты, чтобы увидеть там своего кумира, живого Стивена Сигала; русского милиционера, мечтающего, подобно рыцарю-крестоносцу, очистить родину от иноверцев. Несовершенная, слишком серьезная и разговорная пьеса Егора Черлака решена режиссером просто и виртуозно. Он вводит теневой театр, иронично давая предысторию борьбы рыцарей за прекрасную даму, а затем, по мере развития действия, облачает героев-мужчин в элементы картонных доспехов. Простецкие вроде бы монологи он превращает в безыскусно исполняемые, но идущие от сердца оперные арии (музыкальный руководитель Евгения Терехина). А четвертая героиня, крутая киоскерша, предел мечтаний которой - стать участницей проекта «Дом», в финале является из зала «принцессой» (действие разыгрывается на большой сцене, там же сидят зрители) в роскошном кринолине, якобы из иной жизни - из сбывшейся мечты, но, повернувшись спиной, обнаруживает: платье надето на нее спереди, как на вырезанную из бумаги куклу, открывая сзади подлинную повседневную одежду - джинсы-свитер - все той же продавщицы, только торгующей в Москве, а не в провинции. Мне подсказали, что так одевают иногда покойников, и стало еще жальче героев этой чернухи, превращенной театром в трогательную сказку для взрослых.

Три года назад, когда в рамках «Маски +» возник проект «Новая пьеса», он не вызвал большого энтузиазма: слишком много было читок, еле намеченных эскизов - так называемых work in progress, много, по-моему, беспомощного verbatim'a. Новая затея выглядела как одна из очередных рабочих лабораторий, включающих не только отобранные пьесы, но и всякий рабочий «мусор». Что естественно. Только вот почему эту лабораторию возвели в ранг проекта национальной премии? Но уже в прошлом году на «Новой пьесе» были представлены эскизы более интересных пьес с оформленным, хотя и недовоплощенным режиссерским решением, да и репертуарные спектакли, рожденные из эскизов. Уже тогда отчасти стала очевидна условность деления «Маски+» на разные проекты - постановки «новой пьесы» присутствовали и в российской внеконкурсной, и в зарубежной частях, и даже в конкурсе («Малыш» Мариуса Ивашкявичюса Хабаровского ТЮЗа опередил читку этой же пьесы Красноярской драмой, которая прошла в рамках «Новой пьесы» нынче). Быть может, это связано не только с более качественным отбором, но и с развитием, расширением географии и качества лабораторий (в основном под руководством Олега Лоевского, но и лабораторий СТД РФ), которые проходят теперь по всей стране. «Золотая Маска» засвидетельствовала, что «новая пьеса» (читай, б. «новая драма») стремительно вошла в репертуары стационарных театров, а не только театров-лабораторий, театров-подвальчиков (к радостному удовлетворению одних и возмущенному неудовольствию других критиков). И если совсем недавно награждения спецпризом «Маски» спектакля «Жизнь удалась!» («театр.DOC» и Центр режиссуры и драматургии) или призом критики - «Экспонатов» (Прокопьевская драма) воспринимались как скандал или казус, то нынешнее вручение премий «Отморозкам» «Седьмой студии» («Лучший спектакль малой формы», кстати, он же был признан лучшим на прошлогоднем «Твоем шансе») и спектаклю «Зажги мой огонь» «театра.DOC» (премия «Эксперимент») вызвали довольно вялую реакцию.

А зря. Можно спорить о художественности «Отморозков», созданных Кириллом Серебренниковым со своими студентами на основе прозы Захара Прилепина и собранных ими документальных историй, но это явный поворот к той самой бурлящей социально-политической жизни, которая царит на улицах и которой сегодня в театре не хватает. Увы, несмотря на декларируемый демократизм «Винзавода», где идут «Отморозки», мне, как и многим критикам, посмотреть спектакль не удалось. Какой-то это демократизм опять не для всех. Что касается «Огня», то про него очень точно написала драматург Саша Денисова, работавшая с режиссером Юрием Муравицким и артистами «театра.DOC» над текстом спектакля в процессе постановки. Спектакль посвящен кумирам рок-н-ролла и сегодняшним молодым. По словам Саши Денисовой, команда «Огня» по-рокенролльному нахально впрыгнула в число лауреатов самой престижной премии. Но, работая над спектаклем, они были искренни, как Джим Моррисон.

Клубное пространство, нетеатральная публика, несценичные пьесы, вроде бы не всегда театральный язык, самоуглубление - поиск самоидентификации или выход на улицы (и тот же поиск самоидентификации) - все это сегодня и есть театр. Наверное, «новая пьеса» должна шагнуть в конкурсную программу «Золотой Маски». Этого требует логика, но мне лично жаль - боюсь, потери искренности неизбежны, конкуренция с театральными мастерами старшего поколения вряд ли пойдет молодым из полуподвалов на пользу.

Остается добавить, что... Представленный в конкурсе спектакль Омской драмы «Август. Графство Осэйдж» в постановке Анджея Бубеня прошел добротно традиционно, потеряв в Москве вязь вторых-третьих смыслов, поэзию, марево недомолвок и подтекстов. «Мамаша Кураж» Алтайского театра драмы им. В.М.Шукшина (Барнаул) прошла достойно (и получила спецприз жюри), продемонстрировав все бывшие на премьере достоинства и недостатки. «Безрукий из Спокэна» Пермского театра «У моста», несмотря на беспроигрышного Ивана Маленьких в главной роли, не открыл нового в американской пьесе Макдонаха - а ведь лучше, чем театр «У моста», ирландские его пьесы никто в России не играет. (Кстати, тот же парадокс - блестяще игранные просто на гастролях в Москве, они проигрывали себе самим в рамках «Маски».) Светлана Замараева в роли Кручининой в «Без вины виноватых» Екатеринбургского ТЮЗа была хороша и получила свою премию за лучшую женскую роль по праву, но спектакль Григория Дитятковского прошел неровно.

Остались без наград многие, кого лично я наградила своей зрительской симпатией. Среди ненагражденных были и те, кто вызвал не просто симпатию, а то незабываемое ответное движение души, ради которого мы идем в театр, которое является одним из немногих наслаждений жизни. Но всех наградить невозможно.

Что касается радостей, то были и они. «Счастье» Андрея Могучего («Лучший спектакль большой формы») и Александра Шишкина («Лучший художник драматического театра») Александринки - первый спектакль для детей, ставший лауреатом «Маски» по ведомству драмы. Мне спектакль показался чрезмерно технологичным, уступающим прежним, любимым работам Могучего («Между собакой и волком», «Иваны»). Но, говорят, из двух показов я была на худшем, а на родной сцене «Счастье» и вовсе идет захватывающе. И были, были моменты, когда не просто создатели говорили с современными детьми на понятном им языке о важных вещах - жизни и смерти, вине и ответственности, любви и жертвенности (что само по себе прекрасно). А когда прорывалось нечто таинственное, вечное, самопроизводящееся (будто бы) - божественное. Когда эффектная дама-дирижер взмахивала над оркестровой ямой руками в красных перчатках, когда шли по залу, что-то бормоча и спотыкаясь, слепые души вещей, постукивая тросточками, когда фрекен Свет призывала их, чтобы помочь погрузить детей в сон, когда Митиль - Янина Лакоба совершала свой страшный и верный выбор.

Юрий Бутусов был признан лучшим режиссером за спорную, безоглядно отчаянную «Чайку» (театр «Сатирикон»), в которой он, казалось бы, уж так подставлялся, говоря о своем, о личном. На мой взгляд, в данном случае был оценен не столько профессионализм, сколько поступок. Что сегодня важно. Да и поступок в искусстве - это тоже профессионализм. Разве нет?

В куклах жаль, конечно, ничего не получившего «Колобка» БТК, но «Вероятно, чаепитие состоится» (Театр-студия «Karlsson Haus», Санкт-Петербург) - увлекательная совместная игра с детьми и взрослыми в приключения Алисы («Лучший спектакль театра кукол») и «Удивительное путешествие кролика Эдварда» (Челябинский театр кукол, Александр Борок - лучший режиссер, Захар Давыдов - лучший художник) - умный, трогающий, серьезный без скидок спектакль большой формы для детей - это настоящий театр, которого на нынешней «Золотой Маске», несмотря ни на что, было много.

Фотогалерея