Саратов. Женщины отдыхают

Выпуск №3-153/2012, В России

«6 января около шекспировского театра «Глобус» откроется праздник «Двенадцатая ночь» с музыкой, танцами, рассказами, стихами и множеством языческих зимних развлечений... В кексах, которые раздаются в конце пьесы, запечены горошина и фасоль. Те, кому они попадутся, будут объявлены Королем и Королевой этого праздника».
Такое объявление появилось не так давно в английских газетах. Последняя веселая комедия (дальше пойдут довольно мрачные) Шекспира, написанная между двумя веками и названная в честь последней ночи рождественских праздников, самой шумной и удалой, стала уже брендом. Карнавал с разгулом плясок, розыгрышей, переодеваний - вот что такое для многих британцев «Двенадцатая ночь». А для нас?
Не скажу, что с большой охотой шла на эту премьеру, хотя в мастерстве постановщика Олега Загуменнова нисколько не сомневалась. Сомнения вызывали актеры, разномастные, неровные, несколько «развинтившиеся» в отсутствие худрука и главрежа. Но разыграли они одну из лучших шекспировских комедий умно и изящно (женщины отдыхают!) и разом заткнули рты всем «пророкам», предрекавшим зрелище в духе «Аншлага» и «Кривого зеркала».
К идее отдать в этой комедии все роли мужчинам постановщики возвращались не раз. В сентябре в «Глобусе», главном шекспировском театре, возобновится «мужская» «Двенадцатая ночь» в постановке Тима Кэрролла (она шла там в 2002 году). Несколько лет назад на Чеховском фестивале в Москве знаменитую комедию показал англичанин Деклан Доннеллан вместе с русским, сугубо мужским составом. Версия была сложная, принята зрителями неоднозначно.
Никаких «шабашей» в нашей постановке не происходит. Хотя все шекспировские шутки (не попавшие под сокращение огромной пятиактной пьесы), словесная игра и хитроумные интриги налицо. Спетая команда слуг графини и сэра Тоби талантливо дурачит «надутого индюка» Мальволио. Одна из лучших сцен в спектакле, когда веселые шалопаи, укрывшись за скамейкой в саду и забавно копируя деревья (в ветрено-дождливой среде спектакля они повернуты в одну сторону), слушают любовный бред дворецкого графини, одновременно высмеивая его.
«Низкая» линия пьесы - линия слуг - успешно продолжена смешным появлением Мальволио в желтых подвязках (якобы по желанию госпожи) и в таких же ярких панталонах, его нарочитым хихиканьем и важным шагом. Дворецкий в исполнении лучшего комика театра Михаила Юдина смешон и жалок одновременно.
Поскольку декорации почти аскетичны (художник и автор костюмов тоже Олег Загуменнов), то допущений здесь множество, они лишь усиливают театральную игру. Темницей для «арестованного» Мальволио служит ажурная скамейка в графском саду, из-за которой он так жалобно на всех смотрит. Условны и шпаги дуэлянтов (хотя не хотелось бы - романтика где ж?). Очень украсили спектакль песни, ритмически похожие на баллады Бернса. Они создают очень английскую обстановку на сцене, несмотря на название страны, где будто бы происходит действие - Иллирия на теплом южном море.
Но - грозная буря, разыгравшаяся у ее берегов вначале, но любимые присловья сэра Тоби («Гром и молния!», «Град и железо!»), но постоянные раскаты за сценой, но вставной кусок из «Лира» («Дуй, ветер, дуй, пока не лопнут щеки!») с повалившими невесть зачем дымами (это уже находки режиссера)... Правда, громовые раскаты больше напоминают рокот не взлетевшего лайнера. Зато сохранен шекспировский финал пьесы (что бывает не всегда) с песенкой шута, которая ставит все точки над i.
«Когда я был совсем малец// Й-хей-хо, все ветер и дождь,// Чего ни творил я, куда ни лез,// А дождь, что ни день - все одно и то ж...» Какая уж тут, простите, Иллирия! И одеты герои соответственно. При некоей эклектике стиль просматривается четко: моряки северных морей в свитерах грубой вязки и таких же гетрах, джентльмены - в «строгих английских костюмах» и тропических шлемах.
Хороши наряды графини Оливии. Сбилась со счета, сколько раз она их меняет, постепенно приближаясь к модным сегодняшним образцам. Безошибочно выбран актер на эту роль. Лицедей Андрей Степанов не просто играет гордую красавицу. Он словно в нее перевоплощается. Без внешнего копирования, без назойливого пережима, чего мы вдосталь навидались в постановках «Тетки Чарлея». Высокий, статный, обаятельный, актер с большим достоинством носит и шляпки, и клипсы, и каблуки. Прямо как живая иллюстрация к последним страницам пушкинского романа: «Кокетства в ней ни капли нет,//Его не терпит высший свет». Холодная отстраненность «света» вкупе с тонкой насмешкой над своей героиней.
Достойную пару пока ему составляет лишь юдинский Мальволио. Шуту Фесте в исполнении Александра Новохатского не хватает еще театральной раскованности (ни в коем случае распущенности!). Очень удачен выбор Богдана Илларионова на роль Виолы. Это искренний, чистый, впервые влюбленный юноша (девушка). Иногда забываешь, что его героиня - девушка. Может, это и правильно. Когда эту роль в фильме играла актриса, она ни на минуту не давала нам забыть, кто она есть. Некую карнавальную путаницу внес в пьесу сам драматург, заставив неприступную Оливию влюбиться в существо того же пола. Как хорошо, что есть еще на свете братья-близнецы!
Кстати о братьях. Александр Кравцов в роли Себастьяна выглядит все же бледнее, чем его сестра. Герцог Орсино (Сергей Игнашев) как следует расходится только ко второму действию, и тогда смотрится очень даже комично. Не совсем «в теме» пока Мария (Александр Гулин). Нет, никто не предлагает ей «поправлять грудь», «вилять бедрами», демонстрировать еще какие-то записные ужимки. Не дай-то Бог! Но камеристка, эта шаловливая чертовка, у Шекспира обаятельна настолько, что ни один графский слуга не избегнул чар, да и сэр Тоби не устоял.
Вообще пока все немного зажаты. И не хватило танцевальной пластики (особенно женской), которую так хорошо ставит в этом театре Алексей Красотин. Она, кстати, и помогла бы актерам справиться с зажимом. Или уж тут сказались последствия режиссерской строгости? А то вдруг исполнители «раскуются» и начнут пошлить, как на родном ТВ?
«Двенадцатая ночь» - название, говорящее само за себя. Оно как бы заранее сулит нам блистательный, умопомрачительный, искрящийся весельем театральный вечер. Здесь нас нагнала если не буря, то типичная погода туманного Альбиона - «все ветер и дождь» - с небольшими просветами между тучами. Право постановщика. У каждого свой Шекспир.

Фото предоставлены театром

Фотогалерея