Трактирщица шагает по эпохам / "Трактирщица" (Новая сцена БДТ на Каменном острове)

Выпуск №3-153/2012, Премьеры Санкт-Петербурга

Жизнь театра переменчива, определяется порой кочующей театральной компанией. Скажем, актриса Алла Данишевская дружит с бывшими сокурстницами Яной Тушиной и Ксенией Морозовой. Сыграло это трио «Любку» по Дине Рубиной (в Музее Ф.М.Достоевского), один из лучших спектаклей Петербурга. А потом троица составила ядро «Нашего Авлабара» в Мастерской Григория Козлова.

Известна компания Андрея Прикотенко (в нее входит Ксения Раппопорт, Тарас Бибич, Игорь Ботвин). Ученики Вениамина Фильштинского поразили публику дилогией о царе Эдипе (Театр на Литейном), получили всяческие награды. Через несколько лет группа с подключившейся Фомичевой переместилась в «Балтийский дом». Теперь Темур Чхеидзе пригласил их для открытия Новой сцены БДТ на Каменном острове.

Деревянный придворный театр, собранный по проекту Смарагда Шустова в 1827 году, переделывали неоднократно, пока он к началу XXI века не пришел окончательно в негодность. Теперь в старинном зале, реставрированном «по Шустову» - малая, но трансформирующаяся сцена, и эта сцена отдана на две ближайшие премьеры Андрею Прикотенко.

Над Гольдони режиссер поэкспериментировал еще 8 лет назад. Тогда его команда показала кардинально переработанного «Слугу двух господ». Теперь в дело пошла не менее популярная «Трактирщица». Спектакль явно поставлен для Ксении Раппопорт - Мирандолины, вернувшейся в театр после родов, кино-триумфов и сразу задействованной в двух полярных ролях: Мирандолины и леди Мильфорд (МДТ. «Коварство и любовь»).

Ждать, что перед нами предстанет традиционный Гольдони, было бы смешно. Впрочем, такой лихой «Трактирщицы» мы еще не видели. По замыслу Прикотенко, Мирандолина, наказывая кавалера Рипафратта за презрение к женскому полу, в него же и влюбляется. Сама по себе идея не нова. Ее предложил в 1993 году Владимир Воробьев. Спектакль Александринки не слишком убедил.

Нужны новые попытки освежения (или освежевания?) классика. Не оставлять же его в покое. Как улучшить хрестоматийную комедию? Драматург, до недавнего времени считавшийся мастером, писал просто и ясно. Нынче жизнь стала сложнее, поэтому пьесе придается противоположный смысл, а структура текста «оптимизируется», то есть дробится на энное количество обрывков. К прозе прибавляют стихи разных времен и народов. Так, по крайней мере, нас учат новаторы, например, режиссер Константин Богомолов (см. «Лир. Комедия»). Справедливости ради, признаем: Прикотенко ограничился шестью эпизодами и только двумя поэтами (Шарлем Бодлером и харьковско-марбургским бардом-физиотерапевтом Григорием Певзнером). Привлекая двух поэтов, приходится пожертвовать двумя действующими лицами: актрисами Ортензией и Деянирой. Ну и правильно. Сцена маленькая. А уж зальчик и вовсе на 400 человек.

Учитывая академизм БДТ, эпизоды нанизаны на вертел строгой мысли: «Кто на нас с эмансипацией пойдет, тот от нее и погибнет». От затхлого XVIII века, когда писал Гольдони, действие движется к чеховским временам, потом к немецкому фашизму, к итальянскому неореализму. Далее мы перелетаем в образцово-показательную больницу конца ХХ века и, наконец, оказываемся в черной яме современности. Прикотенко, в отличие от многих собратьев по режиссуре, не откажешь в последовательности. Наверно, прогрессирующая эмансипация - тема актуальная. Вот у и Льва Эренбурга в «Иванове», когда Сашенька голая бросается на Иванова, родитель девушки с удивлением констатирует: «Наша дочь эмансипе!». Только штука в том, что Гольдони не думал о теме эмансипации. Мирандолина - прелестная женщина, хочет всем нравиться, поэтому ее бесит равнодушие Рипафратты. Трактирщица собирается замуж и вовсе не стремится к самостоятельности. Заставляя ее раздваиваться, рефлексировать, режиссер излишне напрягает автора и актрису.

Правда, эта актриса может оправдать почти все. В какие бы эпохи ее не бросил постановщик, она остается очаровательной, умной, подвижной, насмешливой, и, главное, человечной. Раппопорт может ступать, словно балетная сильфида, садиться на шпагат, переходить на беглый итальянский, строить из себя невинную Красную шапочку, работягу Петер из одноименной немецкой комедии 30-х годов (с Франческой Гааль) или женщину-секретного агента (сыгранную Раппопорт в сериалах). Она мгновенно меняет манеру: от льстивой услужливости до грубой мужиковатой фамильярности. Какая уж там трактирщица! Кавалер воспевает ее стихами из «Цветов зла»: «Лишь леди Макбет Вы близки душой железной, Вы воплощенная Эсхилова мечта!» Вот куда пошло! Неудивительно, что царственно-злодейская женщина нацепляет подаренную диадему небрежно, будто деревенский гребешок. Воспринимая красотку как леди Макбет, Рипафратта в ужасе отскакивает, когда она просит дать ей руку. Такая до локтя оттяпает, недорого возьмет. Словом, нам явлена крупная (хотя и хрупкая) фигура исторического масштаба и в то же время воплощение опасного вечно женственного. Хамелеон и, тем не менее, цельная личность.

Мирандолину окружают маски. Их задача - продемонстрировать определенные художественные стили. Кому-то это удается сделать лучше, кому-то хуже, но очеловечивать маски они не собираются. Первый эпизод переносит нас в шаткий маленький балаганчик комедии масок. Жеваный задничек с изображением Санта-Мария дель Фьоре подсказывает: это Флоренция. Позже об Италии напоминает, в основном, упорный рефрен Рипафратты: «Завтра же уеду в Ливорно!». Вступительный фрагмент - помесь тарантеллы с канканом и...скороговоркой. В правой ложе сидит ударник и ударом по барабану акцентирует смену поз (привет «Скупому» Г.Тростянецкого!).

Второй эпизод отсылает к «Дяде Ване» МДТ, где Раппопорт играет сирену Елену. Надравшиеся граф Альбафьорита (Василий Реутов) и маркиз Форлипополи (Михаил Морозов), соответственно, ассоциируются с Астровым и Войницким.

Фашистская часть опять напоминает Тростянецкого, на этот раз последнюю премьеру БДТ «Время женщин» (40-50-е годы). Я имею в виду подвешенные в воздухе серые, однообразные фигуры в стиле соцарта. Только вместо советских рабочих - мускулистые, грудастые, неумолимые женщины III Рейха. Фанерная Венера, нам ее демонстрировали перед началом действия, теперь расчленена (читай, женственность порубали). Куски тела носят мужчины на палках.

Для итальянской сцены требуется уже экранная иллюстрация, фильм «Брак по-итальянски». Софи Лорен-Филумена тоже борется за права женщин с эгоистом Доменико-Мастроянни. Плюс намек на успехи Раппопорт в Италии. Не слишком ли много цитат и отсылок? Прямо капустник какой-то! Исторические стилизации (даже не пародии) в композиционных приемах «Любови в Крыму» Славомира Мрожека (чеховские персонажи в разные времена) могли бы быть удачны, если бы их подробно проработать. Но недостаточно вскидывать руку в фашистском приветствии и щеголять в галифе. Надо бы еще чем-то различать эпохи.

Василий Реутов лучше справляется с полуэстрадным острым рисунком масок. Морозов ближе к простому шаржу. Может быть, эти фигуры и не требуют детализации? Есть полководец Жанна д'Арк и есть рядовые, пусть комические.

Сложнее обстоит дело с Игорем Ботвиным (кавалер Рипафратта) и Тарасом Бибичем (слуга Кавалера). Чтобы заставить страдать такую женщину, как Мирандолина, нужен супермен. Ботвин, несомненно, обладает статями героя-любовника: строен, могуч, у него благородная проседь и дивная шпага «ножку бьет». Иногда кажется: Дон Карлос (другая роль Ботвина в БДТ) ненароком забрел в чужое сценическое пространство. Однако в здоровом теле гнездится нездоровый дух.

Инфанту в голову бы не пришло обратиться в зрительный зал со словами: «Бабы! Все вон из зала!» Гольдони, кстати, тоже. Итальянский Кавалер презирает женщин, но не агрессивен. Ему смешны страсти графа с маркизом. Ботвин начинает с эксцессов и заканчивает ими. Под финал его, безумного, не впускают в комнату хозяйки, он рычит, бьется головой об стену и устраивает драчку. Буйства Кавалера сняты видеокамерой и показаны на экране. Психика у Кавалера неустойчива. В чеховско-гастрономической сцене он, пробуя суп, шустро переходит от крайнего омерзения к бурному восторгу. В промежутке между бытовым хамством и буднями психиатрической лечебницы Ботвин читает довольно нудно стихи (хотя у него красивый голос, опыт античный и шиллеровский), пытается вернуть «девочек» в зал (импровизации с публикой выглядят не слишком органично).

Режиссер делает все, чтобы удачливый по пьесе соперник (Фабрицио) не мог конкурировать с Кавалером. Андрей Кудренко появляется в образе заторможенного тупицы-увальня с турецким акцентом («Ваша мылость»), впрочем, заискивающего перед денежным графом. По ходу действия он немного умнеет, наглеет и даже становится вышибалой-охранником при красавице. Выбор Мирандолины остается необъяснимым.

Может быть, так и было задумано, но слуга Кавалера (Тарас Бибич), который должен бы ему «аккомпанировать», оказывается интереснее хозяина. Начинает он с образа «Слуги Печального образа». Какая-то в нем вселенская грусть. Даже козетку уносит за кулисы элегически. Слуга - Горацио без Гамлета, точнее, с мнимым Гамлетом. Он преданно записывает за Кавалером его житейские воззрения. Среди фашистов герой Бибича - преданный солдат партии. Но постепенно сходит на нет перекошенность лица, трепетный юноша все больше влюбляется в Мирандолину. В отличие от истероидности Кавалера, слуга становится все добрее и симпатичнее. Впрочем, и страстью не обижен. Кавалер жалобно спускает штаны, молит Мирандолину о сострадании - Слуга поднимает ее в воздух и пылко целует в интимное место. Вот это по-итальянски. Жаль, что Мирандолина не способна оценить истинную любовь! Хотя бы потому, что Прикотенко бросил Бибича-слугу на полпути к возможному счастью.

И не в любви дело. Кто ж ее разберет? Заковыка в том, как ощущают жанр критик и постановщик. Не всегда они совпадают. Современный режиссер - это переключатель жанров. Прикотенко начинает с фарса, но по ходу действия все чаще звучит саркастически-мрачное «Шествие на казнь» из «Фантастической симфонии» Гектора Берлиоза. Ситуация становится безысходной. Как известно, музыкального героя программной симфонии преследовала дьявольская мелодия - гротескный образ возлюбленной-ведьмочки. Также ввергают в безумие и Рипафратту. По мере нагнетания драматизма пьеса теряет гольдониевскую легкость. «А я и не хотел легкости», - возразит Прикотенко. Почему бы тогда не ставить Ибсена? У великого норвежца проблемности навалом. Постановщику нужно во что бы то ни стало выстроить новую конструкцию, но она рушится, словно картонные коробки, загромождающие подмостки в «фашистской» сцене. Так и представляешь себе бледного Прикотенко с всклокоченными волосами, угрожающе бормочущего: «Надо во что бы то ни стало провести концепцию». Тяжело!

Последняя сцена - что-то вроде триллера. Маньяк вот-вот ворвется в комнату и начнет всех насиловать, убивать. Несчастная Венера Флорентийская - Мирандолина в ужасе вызывает по мобильнику Фабрицио: защити, мол. Что ей делать потом с самим Фабрицио, тоже непонятно. Откупаться телом и свободой? Держась за ноутбук, Мирандолина дрожит в растерянности. В полумраке звучат скрипки - кто-то играет на натянутых нервах. Финал тоже натянутый. Гольдони вынужден оставить артистов (он ничего подобного не писал). И даже Раппопорт не знает, что играть. Конечно, многозначительность - вещь хорошая, но ведь ее надо еще оживить.

Для этого надобно время, а нашему режиссеру некогда. Через месяц следующая премьера. Снова БДТ. Любимый прикотенковский «Ревизор» - он ставил его на разных площадках несколько раз. В роли Городничего (Городничихи, но не Анны Андреевны) - Ульяна Фомичева. До «Ревизора» Фомичева успешно «давила» безвольных мужчин в «Водевилях» А.П.Чехова (Театр им. Ленсовета). Создание антифеминистского триптиха навевает вопрос: «Чем же они, женщины, так обидели бедного Прикотенко?» Эдип-то в начале его режиссерского пути покрепче был.

Фотогалерея