Распятые любовью, или Когда "Плинтус" становится "Делом"/ Театр у "Никитских ворот"

Выпуск № 5-155 / 2013, Премьеры Москвы

Распятые любовью, или Когда "Плинтус" становится "Делом"/ Театр у "Никитских ворот"

В театре «У НИКИТСКИХ ВОРОТ» состоялась премьера по повести Павла Санаева «Похороните меня за плинтусом». А за два месяца до этого Розовский показал «Дело корнета Елагина» Ивана Бунина. Казалось бы, что может быть общего между этими двумя постановками, помимо того, что и то, и другое поставлено исключительно удачно? На первый взгляд, ничего. Но это только на первый взгляд...

Что знают взрослые о мире, в котором живет ребенок? О его душевных переживаниях? О его горестях и невзгодах? О его страхах и видениях? О его страстном желании быть любимым и желанным своими родителями? Разве мы, взрослые, с опытом прожитых лет и закаленные, как сталь, способны до конца понять своего малыша? Несмотря ни на какие, даже самые добрые отношения, между взрослыми и детьми - огромная дистанция.

Воспитание души человеческой. Эта тема волновала и Достоевского, и Толстого, и Гоголя. Однако сегодня, когда нравственные устои семьи рушатся, и все больше и больше детей остаются вычеркнутыми из полноценной семейной жизни, забытыми, отодвинутыми на второй план, она приобретает особое звучание. Повесть Павла Санаева «Похороните меня за плинтусом», опубликованная в 1994 году, это, пожалуй, наиболее удачная попытка в современной литературе заглянуть в душу ребенка.

В первую минуту на сцене появляется двухметровый дяденька (Стас Федорчук) и представляется: «Меня зовут Савельев Саша. Я учусь во втором классе и живу у бабушки с дедушкой. Мама променяла меня на карлика-кровопийцу и повесила на бабушкину шею тяжкой крестягой. Так я с четырех лет и вишу...» И вам хочется, хихикнув, воскликнуть: «Не верю!» Но уже в следующую минуту вы вдруг отказываетесь от своего первоначального намерения, потому что наивно-пронзительный взгляд этого дяденьки убеждает вас в обратном. Вы верите, и уже до конца спектакля ни на йоту не сомневаетесь в том, что перед вами тот самый мальчик, которого оставила мама. Мальчик, распятый между любящими его бабушкой, дедушкой и родной, такой желанной мамой, которая в свою очередь очень хочет быть любимой женщиной, и уж только потом любящей матерью. Распятый любовью... Это непросто даже для взрослого человека. А уж для ребенка - это незаживающая рана на всю жизнь.

И неужели даже такое, распятое детство в воспоминаниях остается счастливым?! Розовский считает, что так оно и есть. Потому что в детстве, как объясняет он, гораздо больше света, чем тогда, когда мы становимся взрослыми. Насчет света, это, наверное, правильно. Да только вот боль детская остается с человеком на всю его жизнь. И не просто волнует его память, но порой приводит к очень трагическим последствиям. Почему же режиссер так настоятельно настраивал исполнителя ?

Стас Федорчук рассказывал: «Мне было очень трудно. Мое представление о том, как я должен был играть Сашу Савельева, совершенно не совпадало с мнением Марка Григорьевича. После неоднократного прочтения повести я был убежден, что сюжет ее трагичен; что главный герой, второклассник Саша - глубоко несчастный ребенок. И я совершенно не понимал, почему Розовский дал такой подзаголовок как «Воспоминания о счастливом детстве»). Думается мне, что со стороны Розовского это был умелый тактический ход. Ведь не настолько же он прост, чтобы идти напрямую. Ведь не может же он, тонкий психолог и выдающийся мастер, не понимать, что все начинается в детстве. Видимо, он хотел смягчить удар по зрителю. И это у него отлично получилось. Он поступил как великий гуманист.

Великолепно сыграла бабушку Галина Борисова. Это настоящая гремучая смесь из любви, ненависти, грубости, деспотизма и самоотверженности. Спущенные чулки, шаркающая походка, советский байковый халат в бабочку - образ до боли знакомый. Кажется, все они, бабушки, и были такие. И без сомнения: в жизни каждого ребенка должна быть бабушка - она, как источник света, тепла и доброты, которыми запасаешься на всю жизнь. Но вдруг слышишь слова, адресованные маленькому внуку: «Вонючая, смердячая сволочь!», «Чтобы ты больше никогда уже не проснулся», «Полный идиот», «Черви тебя сожрут», «Знай, жизнь свою кончишь в тюрьме. У тебя же уголовные наклонности (это особо отметьте - вот уж накаркала!)... и далее в таком же духе, и вас охватывает ужас: как может такое выдержать детская психика? Здесь, помимо паршивого нрава, преступной дурости, еще оказывается и психоз, больные нервы. Одним словом, клиника. Нет, такая бабушка не нужна никому! Вот как оказывается бывает страшно: когда такие важные люди в жизни ребенка не понимают своего предназначения, своего места в его жизни. Ситуация становится трагичной, когда ребенок отступает на второй план, уступая место безудержному эгоизму, нездоровым амбициям и психическому недугу. И тогда ребенок уже не центр любви и всеобщего обожания, а яблоко раздора, что и происходит в пьесе Розовского. И ведь совсем неспроста вещь эта названа так трагически-безысходно: «Похороните меня за плинтусом». Ребенку в такой ситуации приходят в голову самые страшные мысли.

А потом появляется мама - как любимый праздник, как долгожданное чудо, - и Саша бросается к ней в надежде обрести покой и ласку. Но их недолгое общение скоро опять нарушено: бабушка начинает кричать на мать и они ссорятся. За право обладать любимым существом мать и дочь ведут жестокую борьбу. Вот в таких уродливых условиях формируется психика человека.

«Почему, зачем вы ссоритесь?» - спрашивает Саша. Он не может понять причины их столкновения. Для него все просто и ясно: он любит, его любят, так к чему вся эта ругань? И мы понимаем, что этот маленький человечек, несмотря на свою неопытность, гораздо мудрее взрослых.

(Почаще бы нам оглядываться на своих детей!)

Деда (Андрей Степанов) Розовский в первом действии отсылает на рыбалку и там в диалоге с другом-соседом, и выясняется вся подноготная его непростых отношений с супругой. Ненавистного своего деда бабка тоже по-своему любит. А дед во всем поддерживает бабку, хотя и ненавидит. И Сашу он любит, «Филипс» ему привез из-за границы. Да только не желает признаваться, что внуку привез. И у него любовь к нему уродлива и жестока. Трогательна сцена, где бабушка читает внуку книгу об Александе Матросове - ей важно, чтобы мальчик ее что-то знал. Или, когда внук напару с бабушкой слушает Битлз. И в эти минуты, кажется, что все у них хорошо. Бабушка млеет, подпевая.... Но уже в следующее мгновение появляется дед, и требует вернуть ему его игрушку - магнитофон. И начинается все сначала...

Как всегда выразителен Валерий Толков, сыгравший «карлика-кровопийцу», заезжего художника-декоратора. Письмо, адресованное бабушке с дедушкой, он читает так проникновенно, так выразительно, что после прочтения на артиста обрушивается шквал аплодисментов. Несомненно хороша Ольга в исполнении Натальи Юченковой-Долгих. И все-таки именно Стас Федорчук, сыгравший Сашу Савельева, заставляет трепетать сердца зрителей, а кого-то и плакать. Его, такого маленького (двухметрового!) мальчика хочется пожалеть, защитить, уберечь от безудержной брани обожающей его бабушки, от нерешительной любви мамы, от внезапных наскоков несчастного деда.

На одной сцене, в одних и тех же декорациях органично обозначены два мира: мир бабушки, в котором присутствуют внук и дед, и мир матери с ее возлюбленным. И между этими двумя мирами как бы в невесомости парит несчастный мальчик Саша - куцая курточка, жалкая полосатая шапочка, вытертая цигейковая шубка (из каких закромов достали-то такую?) - со своими детскими болезнями, страхами, недоумениями по поводу вечных ссор между бабушкой и мамой. И еще - желанием стать настоящим моржом. Он выбегает голым на заснеженный балкон, когда однажды остается дома один, и парит в мечтах своих над землей легко и невесомо - ведь ему так не хватает свободы. А какое детство без свободы?! (Это опять к подзаголовку «Воспоминания о счастливом детстве»). Его отчаянная попытка сбежать из реального мира оканчивается полной неудачей: Саша тяжело заболевает. Но ему не привыкать: сколько он себя помнит, он все время болеет. И ему веришь: ему сочувствуешь, за него беспокоишься. А рядом неизменно: пластмассовый красный грузовичок, плюшевый мишка и прочее игрушечное зверье - лучшие друзья. Такая сценическая эклектика - одна из больших удач режиссера. Элементы кинематографа делают спектакль еще более фактурным и выразительным. А советские песни привносят особые - теплые, ностальгические нотки.

Вот такое уродливое воспитание ребенка, такая совершенно ненормальная ситуация в семье самым естественным образом приводят к тому, что санаевский Саша вырастает в бунинского Елагина, полностью растворившегося в любви к женщине одиозной, легкомысленной, патологически зависимой от своего подсознания, требующей от своего любовника (надо заметить, одного среди многих!) шага противоестественного, шага преступного - собственного убийства.

Два героя - одна судьба. Санаевский Саша и бунинский Елагин - что между ними общего? Рок, я бы сказала. Они оба были лишены счастливого детства. У Елагина рано умерла мать. В сашиной жизни она появлялась лишь эпизодически. Саша рос без отца, у Елагина - он был суровым и недоступным. На всю жизнь у Саши осталось чувство вины перед бабушкой - он ее предал. Он повинен в ее смерти - так он будет считать до конца своих дней. И никто его в этом не разуверит. На всю жизнь с ним предательство матери - она променяла сына на заезжего художника.

А Елагин... Мальчик Саша повзрослел, ему уже двадцать два года. Он добр, благороден, но вспыльчив и необуздан. Горячее чувство его наталкивается на капризное и переменчивое настроение возлюбленной. Он мечется между отчаянием и нежностью, между яростью и прощением. Он близок к самоубийству.

Одним словом, душа молодого мужчины переполнена любовью к женщине. Но любовь эта невыносима: она мучительна и безысходна. Вот и она, его возлюбленная, распята уже этой страшной любовью. Теперь уже он казнит своей уродливой любовью других, как казнили его когда-то самые близкие люди. На вопрос следователя «зачем он убил Сосновскую?» Елагин упорно твердил: потому что оба они - и он сам, и Сосновская - были в «трагическом положении», что они не видели иного выхода из него, кроме смерти, и что убивая Сосновскую, он лишь исполнил ее приказание. Ничто никуда не исчезает. Все остается в нас. Все повторяется. Это, если так можно сказать, цепная реакция. А разве она не признак психологического излома, если не сказать больше? Атмосферу этой сложной эпохи Серебряного века и одновременно с духовным и нравственным надломом очень удачно передает музыка Д. Шостаковича.

Сложно представить, как решился Розовский поставить этот «неглавный», по его словам, рассказ Бунина, в основе которого - реальный уголовный процесс. И тем не менее, то, что у него получилось, выше всяческих похвал.

Что же объединяет эти два спектакля? Прежде всего тема смерти. Она звучит рефреном как в «Плинтусе», так и в «Деле...» А откуда она берет свое начало? Из нездоровой психологической атмосферы, в которой формируется сознание маленького человека. Попросту говоря, психика формируется в раннем детстве. И потом все эти тараканы или мыши (типа той, которая выскочила из-за плинтуса и за которой они гонялись всей семьей, пока та не оказалась распятой в мышеловке) выползают из закромов человеческого сознания и идут в атаку. Ну уж какое там счастливое детство?

И самое интересное: ни в том, ни в другом произведении нет тех, кого хочется покарать, наказать, побить... Жалко Сашу (ведь его так безжалостно распяли любовью), жалко его маму (ее осуждаешь, но жалеешь), жалко бабушку (хотя ее и ненавидишь), жалко деда (он стар и беспомощен), жалко художника (карлик-кровопийца оказался вполне порядочным человеком), жалко Елагина (хотя он и убийца, но одновременно и великий страдалец), жалко Сосновскую с ее манией самоубийства (она убита своим возлюбленным). Ее, кстати, замечательно играет молодая актриса Виктория Соколова.

Итак, Марк Розовский почти одновременно совершенно подсознательно вывел на сцену две блестящие премьеры: «Дело карнета Елагина» - на малую; «Плинтус» - на большую, обнаружив тем самым их органическую связь, несмотря на разность эпох, имеющую серьезное значение. «Все начинается с детства» - это, пожалуй, главная мысль двух, таких, казалось бы на первый взгляд совершенно непохожих друг на друга спектаклей. Тема у них одна. Изломы человеческой психики - истоки их надо искать в детстве.

Удача этих двух постановок не только в общем замысле, но и в способах его реализации, весьма последовательной прежде всего за счет точно найденного выдержанного стиля. Обратившись к Бунину и Санаеву, Розовский взял не самый характерный стиль - ему самому пришлось писать пьесы... Я более чем уверена, что Марку Розовскому и в голову не приходило сопоставлять эти две вещи. И все-таки, все-таки, все-таки... Вот что значит интуиция мастера! Хочется сказать ему огромное спасибо!

Нет возможности говорить здесь более подробно об этих спектаклях и перечислять все находки, которых множество. Собственно говоря, они сплошь из них, таких находок, и состоят. Но не в том дело, что их тут много, а в том, что они прочно спаяны цепью общего замысла, идеей, прочерченной почти жестко, если бы не легкость и изящество актерской игры, к которой не очень подходит слово «жестко».

«Плинтус» и «Дело...» на сцене театра «У Никитских ворот» - это блестящее подтверждение того, что традиции русского психологического театра сегодня не только живы, но и находят совершенно нестандартные формы выражения.

 

Фото из архива театра

Фотогалерея

Отправить комментарий

Содержание этого поля является приватным и не предназначено к показу.
CAPTCHA
Мы не любим общаться с роботами. Пожалуйста, введите текст с картинки.