"Записки сумасшедшего" (Московский театр им. Вл.Маяковского)

Выпуск № 5-155 / 2013, Молодая режиссура

Московские премьеры множатся, теснятся, заявляют о себе - кто во весь голос, кто едва слышным шепотом. В этом сезоне Театр им. Вл. Маяковского отметил свой юбилей и уже успел выпустить «Дядюшкин сон» Ф.М.Достоевского, «Девятьподесять» С.Денисовой, «Цену» А.Миллера, «Господина Пунтилу и его слугу Матти» Б.Брехта. В декабре состоялась «крайняя» (но, ни в коем случае, не «последняя») премьера - спектакль «Записки сумасшедшего» Н. Гоголя в постановке молодого режиссера Туфана Имамутдинова. Два года его дипломный спектакль находился - нельзя сказать, что в томительном, но - ожидании. За это время выпускник мастерской Олега Кудряшова успел поставить два спектакля на сцене Театра Наций («Сиротливый Запад» и «Шоша»), а теперь пришло время вернуться к дипломной работе и возродить ее на Малой сцене театра им. Вл. Маяковского.

Последнее время некоторые критики говорят о «перезагрузке» Театра им. Вл. Маяковского, о новом поколении, пришедшем в театр во главе с «одним из самых перспективных молодых режиссеров» - Миндаугасом Карбаускисом. Под «перезагрузкой», думаю, следует понимать аккуратное снятие налета академичности, переплетение репертуара и жизни театра со знакомым нам словом «общедоступный», с упором на молодых - зрителей, режиссеров и актеров. Празднование 90-летия театра может служить тому доказательством, равно как многие премьеры, среди которых и «Записки сумасшедшего».

В зале Малой сцены театра значительная часть публики - школьники, в лучшем случае - студенты. А на сцене - воссозданная Тимофеем Рябушинским 39-я аудитория ГИТИСа - стена с четырьмя дверьми (подсознательно напоминающая уменьшенный вариант сценографии «Вечера с Достоевским» К. Райкина в «Сатириконе»). В одном из проемов появляется главный герой - Аксентий Иванович Поприщин (Александр Алябьев), и начинается рассказ. Именно рассказ о судьбе титулярного советника романтически и безнадежно влюбленного в Софи (Дарья Хорошилова) - дочь директора департамента. Едва ли стоит искать в этом спектакле нечто большее, чем рассказ и красочную веселую иллюстрацию отдельных картин повести. Александр Алябьев не переживает (в классическом понимании этого слова) какие-то события - он их выдумывает, представляет. Его негромкий и в чем-то наивно детский голос, манера игры, претерпевающие на протяжении действия едва заметные изменения - повод вспомнить об одном из самых знаменитых мечтателей русской литературы, описанном Ф.М. Достоевским в «Белых ночах». Сентиментальность современного мечтателя - ключ к постановке. Его фантазии теснят друг друга, меняются с поразительной скоростью (вот она - современность) и оживают на сцене то в виде обозначения отрывков из «Учителя танцев» Лопе де Вега (отрывки текста, гитара, маракасы, несколько па...), то в виде запоминающихся пластических этюдов. Для Поприщина, поддерживаемого партнерами по сцене, вертикальная стена может стать горизонтальным полом, Софи, следуя тексту Гоголя, будет порхать «птичкой», поддерживаемая ее вечным телохранителем (Сергей Ковалев). Запомнится и выразительная походка департаментского лакея в исполнении Алексея Дякина, подметающего пол после обильного снегопада из пуха и перьев. Но...

Не пройдет и часа, как яркая и во многом озорная постановка закончится, оставляя недоумевающих зрителей с немым вопросом: «Это антракт или конец спектакля?». Это конец, подтвержденный поклонами артистов. И выходя из зала и перебирая в голове все небольшие иллюстрации к повести Гоголя, вдруг поймаешь себя на мысли о том, что все это время словно бы ждал чего-то, готовился к главному, а оно не случилось. Получилось, что никакого сумасшествия-то и не было, как не было процесса изменения главного героя. Он грезил легко и непринужденно - об Испании, о прекрасной девушке, чей платок подобрал и хранил весь спектакль. Он не сидел в департаменте, починяя 23 пера для начальника и 4 для его дочери (рассыпать перья вокруг и «починить 23 пера» - чувствуете разницу?), он не читал писем собак, он не оказывался в «Мадриде», наполненном множеством людей «с бритыми головами»...

Режиссер абсолютно прав только в одном - сегодня с ума сходят значительно быстрее, чем раньше, а отличить сумасшедшего от «нормального» едва ли возможно, потому что этой «нормы» нет. А раз так, то добавив каплю фантазии, можно сказать, что перед зрителями (среди которых - повторюсь - было много школьников, и один все время спрашивал маму, почему действие происходит в Испании), словно бы пронесся спектакль-презентация, поставленный по случаю выхода «новой повести» Николая Гоголя «Записки сумасшедшего». И вот уже мерещится реклама: «Спешите! Бестселлер!..». «Наверное, не надо было читать» - грустно сказала, выходя из зала, одна зрительница.

Но что будет, если на секунду выйти за пределы спектакля? С одной стороны окажется повесть Гоголя и многочисленные ее сценические воплощения (как правило, моно), а с другой - «перезагрузочные» спектакли театра, его репертуарная политика (в которой, однако, есть место и для великолепной психологической постановки Леонида Хейфеца «Цена» по Артуру Миллеру). Едва ли можно отгадать мысли главного режиссера о том, каким должен быть обновленный театр, тем более, после загадочно переоцененного «Пунтилы...», и после подобного «Запискам сумасшедшего» «сдувания пыли» с заслуженного и даже народного театра.

Должно быть, еще рано судить об этом, а пока лучше открыть повесть Гоголя и перечитать. Итак:

«Октября 3.

Сегодняшнего дня случилось необыкновенное приключение...».

Фото Юрия ЛЮЛЮКИНА

Фотогалерея