Краснодар. Текст как основа, или Физиология Ярославы Пулинович

Выпуск №7-157/2013, В России

«Double-Пулинович» - это две пьесы Ярославы Пулинович («Жанна» и «Как я стал...»), поставленные в камерном пространстве малой сцены Краснодарского академического театра драмы. Выбор драматургического материала далеко не случаен. Ярослава - один из наиболее признанных авторов «новой драмы». В ее пьесах предельная откровенность и глубина психологического анализа сочетаются с изысканностью построения диалогов, с любовным и прощающим взглядом на героев. До последнего...

Герои и ситуации - весьма и весьма узнаваемы. И не всегда это узнавание комплиментарно для зрителя. Недаром в оживленной дискуссии, развернувшейся в зрительном зале после предпремьерного показа «Жанны», говорили прежде всего не о спектакле даже, а о тексте. Звучали названия «низких» жанровых форм - «физиологический очерк», «сериал».

Упрек в «физиологичности» литературы, близкой к реальности, не нов; он родом из XIX века, когда утверждался реализм как художественное направление. Классическими определениями реализма является воспроизведение жизни в формах самой жизни, а также типические герои в типических ситуациях. Герои Пулинович - самые что ни на есть типичные, действуют они закономерно; и ждать от них безусловного духовного роста, а от пьес о современной жизни открытого дидактизма - наверное, немного наивно.

Вместе с тем, при всей жизненности материала, при всей откровенности ситуаций и достоверности языка героев - в постановке Александра Огарева истории о бизнес-вумен в возрасте и инфантильном парнишке перестают быть бытовыми. Сюжеты о поисках любви (любви ли? - вопрос для зрителей, но не для героев!) силами актеров и режиссера, изобретательной сценографии, неожиданно пронзительного музыкального оформления и точного светового решения поднимаются над двухмерностью текста - и над проблематикой современности. Они превращаются в истории о вечном. О том, что всегда происходит, происходило и будет происходить на нашей многострадальной родине.

Под народное пение, под завывание метели, под хруст огурца - происходит и повторяется одно и то же. Сильный имеет власть, слабый оказывается слаб. Нет над героями, над нами, никакого закона, кроме закона, древнего, как истоки стихов Хлебникова, - закона выживания.

И этот закон безжалостен к любому, кто не начеку. В истории менеджера, накопившего один миллион четыреста пятьдесят тысяч рублей, и незадачливой беременной студенточки отражен набирающий обороты кризис человека, который рвется в большой город в поисках лучшей жизни. Герой и сам понимает, что здесь он, в общем, зря: «...вот непонятно, чего добиваться, да?». Но решение поехать обратно в село приходит слишком поздно: отобрали паспорт «выбиватели долгов» (они же «мальчики по вызову» - выразительное режиссерское решение!), украли деньги, ничего не осталось...

А ведь хороший мальчик был, пусть немножко инфантильный (этот оптимистический инфантилизм отлично выражает подвижная пластика М. Дубовского, а вот психологически достоверный рохля убедительнее у В. Борисова); да вот только закон у нас такой почему-то: надо куда-то ехать и чего-то добиваться. Даже если ты не хочешь. Вот и студенточка Катя, у которой «на втором курсе уже получилось» залететь, - точно так же становится, по сути, жертвой комплексов родителей: мама говорила - «хоть у тебя в жизни что-то получится». «Говорила, ты у меня дурочка, поэтому учи все наизусть», - выразительное признание искательницы столичной доли; и если Е. Велиган в этой роли переходит от убедительно-женственной мягкости к резкости, то М. Дмитриева вносит в роль точный тон кукольного легкомыслия.

Но и победители - не счастливы. Недаром бизнес-вумен Жанна яростно сопротивляется попытке пожалеть себя: «Я вам не девочка.... Я вам не доченька! Я не бедная. Я богатая... Я богатая! У меня сеть магазинов!». Героиня способна на щедрость и жалость, она стремится любить. Но эти качества оказываются перекроены судьбой - в противоположность: деспотию, мстительность, жестокость. И в суровом финале пьесы подтверждается: поиск любви оканчивается быстрым и бесчеловечным решением. Игра Н. Арсентьевой, мгновенно переходящей от нежности к отчаянию, от разгульного веселья к исповеди, пронизывает весь спектакль точной нотой достоверности. И все же ее героиня вызывает сочувствие, и недаром на обсуждении один из зрителей повторил слова женщины с кладбища: «Как же тебя в жизни, доченька, обидели, что у тебя душа так озлобилась....»

Актуализируя потенции, заложенные в тексте, режиссер добивается того, что каждый из героев, со всеми их смешными и даже низкими чертами, осенен зрительским сочувствием. Это касается и незадачливого соблазнителя Виталия Аркадьевича (грубоватый работяга в исполнении В. Подоляка, обаятельный развратник у А. Каткова), и кричащей в трубку слова оправдания Вики (О. Антошина, В. Лукина), и даже смущенных и отчаянных мальчиков по вызову...

Лично для меня всего дороже моменты подлинного театрального волшебства, когда сценическая картинка становится многомерной, открывает новые смыслы: это и «горевание» Жанны, и языческие пляски, и сцена с оживающим памятником, и летящие стулья метели.

Лаконичная сценография, минимум говорящих деталей, точная пластика от А. Мосолова, призрачные внесюжетные персонажи, черно-белый колорит, рвущий душу фолк отвлекают внимание от частностей, придают картине всеобщность, а временам - цикличность. Лишение иллюзий болезненно, но необходимо. Иначе история будет вечной. И повторится все, как встарь.

«Как я стал...» Первое, о чем заговорили актеры после первой же читки, и о чем спорили зрители, - стал кем? Подлецом? Козлом (звучит в пьесе и такое слово)? Взрослым? Или... русским? Ведь значимая, достоевская загадка русской души, - склонность к унижению, к любви-муке.

Сюжет повторяет известную коллизию, явленную еще Гераклу и воплощенную на карте таро «Влюбленные». Мужчина стоит перед вечным выбором: женщина прекрасная - или добродетельная, роковая - или домашняя... Саша, инфантильный (опять!) и слабый, хотя и талантливый мечтатель, убедительно сыгранный А. Фогелевым, выбирает роковую Майю (в исполнении Е. Сокольниковой - бесподобная пустоголовая стервочка, у Е. Бушиной - породистая стильная барышня). А верная, любящая, хоть и сумасбродная Маша (нервно-яркая у Е. Беловой и униженно-милая у О. Вавиловой) остается добровольной жертвой.

Правда, к классической схеме треугольника добавляется новая героиня, ставшая одним из украшений спектакля, - Ариша Филиппок, уволенная актриса ТЮЗа, мама Маши, несдержанная на язык и очаровательная в своей непосредственности. В исполнении И. Станевич это невероятно комичная и вместе пафосная дама, в то время как Е. Крыжановская придает роли точный оттенок парадоксального гротеска. Впрочем, судьба харизматичной героини, с некоторого мгновения полностью зависящая от Саши, не влияет на его выбор.

Сокровенную суть «Как я стал...», на мой взгляд, составляет идея творчества. Саша, сумасброд, замахивающийся на лавры Цоя и Пушкина, не лишен дара. Момент написания пьесы стал одним из самых выразительных в спектакле: проявляется сокровенная суть обоих героев: Саша пишет, как играет виртуоз, а Маша высвобождается в танце. Но еще более магической становится сцена с эльфами, открывающими героям свои таинства (выразительнейшие супруги Мосоловы). Ведь именно Саша - в пьесе, а еще более в спектакле - благословлен особым даром: он слышит пение эльфов. Впрочем, ровно до тех пор, как «стал»...

Важнейшей частью пьесы становится умолчание: кратенький смущенный пересказ героем того, как он разрушил судьбы двух всецело зависевших от него женщин. Здесь сконцентрирована суть спектакля. А противовесом умолчанию стало богатство приемов, которые находит режиссер для выражения символических аспектов текста. Здесь и театр теней, и выразительные видеопроекции, и аллегорические детали, и безмолвно сочувствующие духи, эльфы, ставшие в итоге бездомными... Да и сам дом мечтаний героя, казавшийся незыблемым, рассыпается в итоге картонными коробками.

Такова история становления современного героя - и скажите, что это не сегодняшний лишний человек, не герой нашего времени, не наследник Печорина и Онегина. История повторяется.

Странным образом, начиная с самого приезда Александра Огарева в Краснодар в качестве главного режиссера, его здешние спектакли гораздо более благосклонно оцениваются столичной критикой, чем местной. Не будем давать ссылок и углубляться в причины и суть этого явления. Отметим только, что подобные процессы происходят во многих городах провинции, где театр берет курс на обновление.

Краснодарский театр драмы также ищет новые формы общения со зрителем, и одной из таких форм стало приглашение представителей блогосферы на генеральные прогоны спектаклей «Double-Пулинович». Появление в сети на следующие же дни массы эмоциональных и ярких отзывов подтверждает не только принятие спектаклей первыми зрителями, но и продуктивность такой формы обратной связи, которая пока является новой в театральной сфере.

Фотогалерея