Самара. Горький возвращается?!

Выпуск №7-157/2013, В России

Самара. Горький возвращается?!

В 2013 году отмечается 145-летие М.Горького. Не круглая дата, не самый торжественный юбилей, но как всякое напоминание - возможность задуматься о месте Горького в нашей современной культурной жизни.

22 декабря 2012 года в театре «Актерский дом» состоялась премьера спектакля «Дом без счастья», поставленного по первой редакции «Вассы» М. Горького. Поставлен спектакль совсем не в честь юбилея, но постановщики и участники спектакля ощутили острую потребность поговорить с сегодняшним зрителем именно горьковским языком.

Горький - одна из самых противоречивых литературных фигур ХХ века. Причем, это противоречие создал не столько сам писатель, человек безусловно странный, удивительный, с причудливой биографией, но и его исследователи, как настоящие, так и мифотворцы.

Давно уже стало общим местом писать о феноменальном успехе Горького-писателя, начиная с первого двухтомника рассказов, вышедших в 1897 году, и в течение всего ХХ века. В перестроечные и постперестроечные времена, правда, начали больше интересоваться не его творчеством, а количеством гражданских жен, судьбой сына и внучек, загадочной смертью-убийством писателя, взаимоотношениями со Сталиным, отношением к репрессиям и к советской власти. Но самое главное, Горький стал прекрасной мишенью для многочисленных антисоветских разоблачительных выступлений, поскольку Горький есть «основоположник соцреализма», а это плохо.

Простим им... Публицистика часто не знает других цветов, кроме белого и черного или красного и белого, она не терпит нюансов и тонкостей, противоречий и изменчивости - это мешает отчетливой позиции.

Несмотря на то, что Горький в ХХ веке был одним из самых репертуарных драматургов мира (причем, самой популярной была все та же хрестоматийная пьеса «На дне»), ХХI век оказался не так любопытен к драматургу. В самарской театральной жизни Горький занимал всегда огромное место: на сцене Самарского академического театра драмы им Горького и до революции, и после нее горьковские пьесы шли постоянно. Но последние 20 лет Самара знала лишь несколько горьковских спектаклей. В 1995 П. Монастырским была поставлена «Васса» (первая редакция) - сильный и стильный спектакль, жесткий, откровенный, остросоциальный, приближенный, даже в своей стилистике, пожалуй, к Шекспиру с его темными страстями и яркими вспышками сильных характеров. В 2002 в театре драмы молодым режиссером из Санкт-Петербурга П. Шерешевским был поставлен спектакль по пьесе «Чудаки» - совершенно негорьковский, тонкий и нежный, о хороших и несчастных людях, в светлых призрачных тонах итальянского неореализма. В том же 2002 в «СамАрте» вышел спектакль «На дне» - безусловно, один из лучших спектаклей на самарской сцене последних лет. В 2006 П. Монастырский заново поставил один из самых известных своих горьковских спектаклей «Зыковы» в тольяттинском театре «Колесо». В общем-то, не так много.

Именно поэтому спектакль «Дом без счастья» в «Актерском доме» я представляю культурным событием этого сезона. За постановку взялся молодой режиссер, недавний выпускник СГАКИ Игорь Катасонов. Спектакль получился современный, серьезный и драматичный, спектакль, неожиданно обращенный к молодым и хорошо понимаемый молодыми сверстниками режиссера.

На сцене представлен домашний мир уже разрушенный, расшатанный, сохранивший лишь обломки прежней «оседлой» жизни. Дверь - она в центре, в своем роде организует сценическое пространство - не просто покосилась, треснула посередине; мебель - скорее приспособленные под мебель непрочно сбитые доски, ящики, ненадежные стулья; весь сценический быт (а его много, «Васса» очень бытовая пьеса, здесь обедают, пьют чай, спят, болеют) скучен, тесен, к каждому предмету нужно пробираться, продираться через нагромождение других таких же, потерявших свою опредмеченную, материальную суть. Атмосфера определена и сценическим светом: намеренно низко спущенные две лампы оставляют почти все пространство в полумраке, а освещенное место высветлено, словно лампой следователя на допросе. Костюмы, как и весь антураж спектакля, - условны, неопределенны. И это тоже решение. Одежда безлика, наглухо застегнута у Вассы, откровенно отсутствует, чрезмерно легка у Людмилы, с претензией на стильность и красоту у Анны, с элементами барского шика у Прохора. У всех остальных - сера и безлика. Холодно в этом доме, очень холодно - все кутаются в шали, платки.

Спектакль густо уснащен символической образностью. Режиссер идет за драматургом в создании многозначности бытового мира Железновых. Уже в первом действии есть слова Вассы, звучащие как пролог всему зверству, как своего рода завязка той страшной интриги уничтожения собственных слабых, «уставших» детей, чтобы прикормить к делу пусть чужих, но зато здоровых: «Рушится все дело! Тридцать лет работы - все дымом, дымом! Годы были - тяжелые, убытки - большие... Работников - нет, а наследников - много... А наследники - плохи! Для чего трудились мы с отцом? Кому работали! Кто грехи наши оправдает? Строили - года, падает - днями... обидно... Непереносно!» Именно в «Вассе» с наибольшей силой воплотилась мысль о превратно понятой цели человеческой деятельности, которой, как чудовищу, приносятся в жертву самые близкие люди, дети. «Васса» наполнена символикой, за которой кроется зловещий смысл разрушения, неизбежности гибели, преддверия смерти.

При нарочитом «придавливании» сценического пространства, наблюдается и характерная для горьковской драматургии и концепции мира вертикаль. Здесь она представлена голубятней дяди Прохора - на специальной площадке установлен шест с условными бумажными голубями. Он же становится и плахой для героев, выбранных Вассой жертвами. Старинная фасонная ширма, потерявшая уже всю свою функциональность и красоту, оказывается материальной точкой отсчета для детских воспоминаний о незамутненном, чистом прошлом для Анны и Павла. Таких пространственных образов в спектакле много. Подобное решение видится очень современным, сопряженным с эстетикой новейшей драмы с ее гипернатурализмом и одновременно предельной условностью. Поэтому, как это ни покажется странным, подобный (и вполне оправданный) подход к видению горьковского мира соотносим с ощущением окраинного быта в пьесах Николая Коляды, где часто представлена жизнь на «помойке времени», на границе между жизнью и концом света.

В этом замкнутом, герметичном пространстве обитает семья Железновых. В центре его Васса в исполнении Елены Ивашечкиной заставляет вспомнить леди Макбет (актриса когда-то с успехом играла эту роль). Васса - мать, это ее основная функция. Известно, как Горький относился к матерям, восхищаясь их великим предназначением воспроизводить саму жизнь и оправдывая любой поступок, связанный с материнским инстинктом. Не случайно второе название пьесы - «Мать». Она властна, сильна духом, в ней горят неугасимые страсти, она одна живет полной жизнью. Она одна думает, что это - жизнь!.. Всеми силами она стремится удержать в своих руках тот установленный порядок жизни, который ей кажется семейной гармонией, упорядоченным миром. Она словно бы не замечает, что этот порядок давно призрачен. Васса в исполнении Ивашечкиной - жертва собственных иллюзий, неправильно понятого долга. В финале, когда, как кажется Вассе, порядок вещей восстановлен, человеческие жертвы на алтарь семьи принесены, она недоуменно смотрит на свои руки, словно видя на них кровь повесившейся Липы, отравленных мужа и деверя, упеченного в монастырь сына, трет их о платье. Взгляд ее растерян: столько жертв, а прошлого порядка никогда не вернуть. Васса-Ивашечкина - заложница прошлого, трагическая героиня, сама поставившая свою семью на край бездны.

Остальные герои - ее домашние, на сцене составляют аккомпанемент и одновременно плохо организованную оппозицию. С одной стороны, они страшно инфантильны, духовно больны, личностно несостоятельны: это вообще одна из важных для Горького тем - здоровое деятельное старшее поколение и больные, «последние» дети, не оправдывающие надежды родителей. Почти для каждого времени, и для нашего тоже, это становится актуальным: «Печально я гляжу на наше поколенье! / Его грядущее - иль пусто, иль темно», и в то же время «Богаты мы, едва из колыбели, / Ошибками отцов и поздним их умом». А с другой стороны, взрослые дети Вассы умело избегают того тотального контроля, который установила за ними мать, лгут, изворачиваются, «бунтуют», правдами или неправдами пытаясь покинуть это гиблое место.

Перед зрителями проходит ежедневная, какая-то «подпольная» жизнь этих людей. Павел Железнов (Владимир Ярыгин) - протестант поневоле, несчастный и вздорный, умеющий глубоко ненавидеть и не умеющий любить. Он обижен жизнью своим физическим уродством и поэтому не может не бунтовать против всех. Семен и Наталья Железновы (Игорь Белоцерковский и Евгения Аржаева), выписанные Горьким колоритно и характерно, становятся в спектакле узнаваемыми обитателями коммунальной квартиры. И бунт у них коммунальный, за лишний кусок, за лишний рубль. Большой, покладистый увалень Семен и острогротесковая Наталья - конечно, мещане, их способность мимикрировать дает возможность легко подавлять бунтарство, управлять их желаниями и поступками. Но и они люди, и они хотят прожить свою жизнь... Бунтует «на коленях» горничная Липа (Наталья Прокопенко). Несчастная женщина, потерявшая по собственной вине ребенка, ставшая заложницей своей вины, почти безумная - потому что везде и во всем ей мерещится это потерянное дитя. Тряпка, подложенная под кофту, как воспоминание о беременности, страдальческий взгляд на детские вещи, она их украдкой гладит. Смерть ее - неизбежная жертва на алтарь внешнего благополучия семьи. Дополняет эту семейную картину свояк Вассы - Михайло (Василий Чернов), выбранный на роль палача, физического воплощения жестких помыслов героини.

Есть персонажи, которые даже визуально в спектакле противостоят (скорее пытаются не замечать) разрушающемуся миру семьи и дома. Надо заметить, что они не только высветлены, расцвечены одеждой, но и имеют реальную возможность выходить, покидать дом Железновых. Прохор Железнов (Сергей Захаров) держит голубей, птицы связывают низменный мир быта с небом, восстанавливают истинный вертикальный Божий образ мира. Он самый яркий и независимый характер. В нем бушуют страсти не меньше, чем в Вассе, только это своего рода страсть к беспорядку, к богемной, вольной, птичьей жизни. Смерть Прохора обескровливает семью, из нее уходят последние звуки радости. Жена Павла Людмила (Алина Евневич) - жизнерадостная, молодая, физически и духовно здоровая женщина, что отличает ее от других Железновых. Она тиха и естественна, она - примиряющее, совсем не бунтарское начало. Для нее гармония, порядок - это умиротворение. В поисках идеала и гармонии важен ее монолог о том, как они с Вассой работают в саду весной, о единстве природного и человеческого мира. Но в этом доме умиротворения не достичь, поэтому финальная «семейная фотография»: Васса, обнимающая Анну и Людмилу - выглядит фальшивой, имитирующей восстановившийся порядок. Анна (Надежда Попова) самый противоречивый и непонятный персонаж в спектакле. Она приходит из внешнего мира, все первое действие заряжено ожиданием Анны, словно она может что-то изменить. В пьесе Анна новое, более беспринципное, более современное, более склонное к нравственному компромиссу повторение Вассы. В спектакле же все персонажи связывают с Анной свои надежды, но она оказывается так же слаба, как и все остальные герои.

Спектакль очень верно назван режиссером - «Дом без счастья». История замкнулась на семье, может быть, единственном общественном институте, где человек еще способен проявлять свою личную волю, созидать или разрушать. Эта тема активно эксплуатируется современной, полной социального пафоса, драмой, где главные враги человека - это его близкие, и где он ищет своей личностной идентификации, в первую очередь, в своем доме, среди своих. Поэтому так остро, понятно звучат горьковские слова, написанные в 1910 году, более ста лет назад, поэтому так актуально его содержание, так современны горьковские коллизии.

В наши дни интерес к судьбам великих писателей и деятелей культуры поуменьшился, потерялось стремление понять перипетии их духовной жизни и творчества в контексте трагических событий ХХ века, все это осталось уделом немногих, все еще чувствующих свою причастность к миру культуры. Происходит это, наверное, еще и потому, что такой писатель, как Горький, требует очень много духовной энергии для восприятия от читателя и зрителя, огромной честности от художника и исследователя, который решился на диалог с этим писателем. И, самое главное, от горьковских произведений до сих пор веет узнаванием нашей провинциальной, грубой, мучительной жизни, которую так хочется изменить к лучшему, которая вызывает неизменную сердечную боль. Так вернулся ли к современному читателю и зрителю писатель Максим Горький со всей махиной своей социальной и этической философии? Интерес совсем еще молодого режиссера к одной из сложнейших горьковских пьес вселяет надежду. Оправдается ли она взаимным интересом публики, желанием зрителей думать, страдать и сострадать, искать утраченные смыслы, искать истину в себе и вокруг себя, как это мучительно делал всю жизнь писатель?

Фотогалерея

Отправить комментарий

Содержание этого поля является приватным и не предназначено к показу.
CAPTCHA
Мы не любим общаться с роботами. Пожалуйста, введите текст с картинки.