Почему Кальдерон?! / "Призрак любви" (Театр "Буфф")

Выпуск №7-157/2013, Премьеры Санкт-Петербурга

Почему Кальдерон?! / "Призрак любви" (Театр "Буфф")

Зачем Геннадию Тростянецкому понадобилась «Дама-невидимка» Кальдерона? Еe много ставили по всему Союзу. Особенно часто в 1940 - 1950-е, согласно советским традициям комедии плаща и шпаги: с размахиванием цветными плащами и галантными поклонами. К нам эта развлекуха не имела отношения, и потому забавляла, отвлекая от насущных проблем. Любовь, запутанная интрига, красивые костюмы... Тростянецкий никогда не исходит из установки: «А почему бы мне не поставить Петю Петина? Все ставят». Ему надо заболеть пьесой или повестью. Тем более странно, что после трогательно-гневливого спектакля «Время женщин» по произведению Елены Чижовой (спектакль, заметим, получил «Золотой софит») он устремился к комедии XVII века.

Впрочем, никакой странности нет. Тростянецкий любит чередовать документальную прозу с произведениями супер-театральными (мольеровские фарсы, гоцциевские фьябы, теперь Испания «золотого века»). Правда, «документальные» его работы тоже пронизаны театральностью, но иного свойства. В то же время не одной театральностью жив человек. Идет ли речь о сталинской эпохе, о судьбе мальчика-инвалида (повесть Р. Гальего «Белое по черному»), любовной истории, Тростянецкий выбирает экстремальные ситуации, на грани жизни и смерти, драму на грани комедии. И, оказывается, между «Временем женщин», «Дамой-невидимкой» (в редакции театра «Буфф» «Призрак любви») есть сходство. Речь идет о жесточайшей несвободе. Только в БДТ мы сталкиваемся с общенародным порабощением на уровне государства - в театре «Буфф» родные люди (два брата) под страхом смерти запрещают сестре выходить из дома, тем более, знакомиться с мужчинами. Этого требуют законы чести. Тростянецкий впервые показал, чем грозит донье Анхеле авантюра с доном Мануэлем, что грозит ее избраннику. Убьют обоих.

Обычно дона Мануэля играют записным кавалером. В «Буффе» акцентировано донкихотство идальго (Андрей Левин), оно и приводит к печальному концу (об этом позже). В переводе Т. Щепкиной-Куперник слуга Косме говорит: «Пускай вперед остережется быть Дон Кихотом перекрестков». Вопреки моде режиссеру нужен подлинный герой или героини («Время женщин»). Современный театр не ищет идеала - Тростянецкий без полюса добра спектакля не представляет. Да, Мануэль-Левин насмешлив и деловит. Поначалу провозглашает: главное «карьера - остальное только шалость». Однако режиссеру дорога его способность увлекаться, творить. Разговоры о карьере - желаемое, а не действительное. Когда идальго сочиняет ответ незнакомке, он поэт. Да, Мануэль не успевает полюбить с первого взгляда, как бывает в романтической комедии или трагедии, но понимает, что женщину надо спасать. («Честь нам дороже, чем любовь»). Другое дело, «честь» для него и для братьев (особенно, диктатора дона Луиса) - понятие разное. Мануэлю честь повелевает защищать - братьям повелевает запрещать. Хотя они готовы идти на компромиссы, когда речь идет о донье Беатрис. Жертвовать собой не готовы. Все это заложено в пьесе, и постановщик только внятно прочел скрытое обычно за поверхностным следованием за интригой.

По-своему, Тростянецкий - тоже донкихотист. Трепетно относится к даме-переводчице, до последней сцены не позволяя себе и актерам ни одной отсебятины. Режиссеры сегодня не жалуют стихи и, даже обращаясь к Шекспиру, норовят выбрать прозаический подстрочник. На худой конец, учат исполнителя читать стихи, будто прозу. Стихи-то ненатуральны. Тростянецкий и здесь поперечничает. Условность, ритм стиха у него обнажены, иногда стих переходит в оперный речитатив. Музыкальный тон поддерживает пианист (музыка Динары Мазитовой). Рояль на сцене - не в кустах.

Ищущие режиссеры грезят о документальном театре. Рыцарю Театра не импонирует сценическое искусство, притворяющееся не театром. Тростянецкому нужны помощники-театрофилы. Прежде всего, это Владимир Фирер. Он соорудил что-то вроде черной лаковой шкатулки с позолоченным шкафом-горкой, шандалами по бокам. Даже дорожные сундуки, играющие немалую роль в действии, изысканны своим черно-золотым узором. Все это сверкает, искрится и требует особого существования актеров.

В испанско-«призрачном» представлении должны быть эффектные костюмы. Яна Штокбант сконструировала одежду модно-стильную и намекающую на старую Испанию. На Мануэле что-то вроде светлого осеннего плаща и шляпы, у Луиса - галифе. Это на европейцах. Но у главных героев слуги-африканцы (должны быть мавританцы) в пёстрых туалетах. Соответственно, в музыкальный строй спектакля включается мелодика негритянских спиричуэлс. Косме (Илья Кузнецов) - персонаж из итальянской комедии масок. Подобие Труффальдино с черным лицом вместо черной маски, хитрого и наивного, с развинченными и в то же время ловкими движениями. Но и моцартовские ассоциации возникают. Прежде всего, с негром Моностасосом из «Волшебной флейты». Особенно когда он кричит: «Ой, как страшно, ой, как жутко!» Да и ситуацию Лепорелло с Дон Жуаном перед статуей Командора пьеса напоминает. Хозяин не верит в призраков, но посылает слугу с ними общаться. Слуга верит, однако вынужден вступать с ними в контакт.

Кстати, Косме не так уж и не прав. Призраки на ходулях и в фантастических одеждах появляются. Женщины их не имитировали. Тогда кто же? Или это плод воображения Косме? Тогда воображение у него игривое. Вот «призрак»-тележка. Из тележки торчат, словно иглы у дикобраза, несколько десятков женских (манекенных) ножек. То ли это результат расчлениловки, то ли нерадения галантерейной лавки, то ли опровержение великого поэта («Вряд ли найдете вы в России целой три пары стройных женских ног»).

Зрелищны, театрализованы любые элементы постановки. Даже любовные записки пишут на веерах. Благодушно влюбленный дон Хуан (Евгений Березкин) объясняется Беатрис, удерживая в равновесии розу на носу. Но, прежде всего, пластика. С пластикой изрядно поработали педагоги В. Гончаров, И. Качаев. Каждый жест у молодых «буффонов» стилизован, завершен. Движение и слово (педагог по речи Л. Шуринова) даны в комплексе. Спектакль почти оттанцован, причем, движение подчеркнуто искусственно, но красиво. Иногда (например, эпизод Беатрис и безнадежно в нее влюбленного дона Луиса) драма и вовсе переходит в балет. Это вовсе не значит, что спектакль формализован. Тростянецкий и специалист по пластике Мария Коложвари не стремились к холодной эстетизации. Душа героев наполнена страхом, ревностью, азартом. У каждого есть основание для возбуждения.

По ходу спектакля положение действующих лиц всё более запутывается, темп ускоряется. Понятно, в ситуации, когда никто не может быть уверен, где он, кто он и что происходит, дело не обходится без нечистого. Люди, вещи, благодаря потайной двери, исчезают и появляются, в темноте персонажи натыкаются на неизвестных. И режиссер превращает огненно-рыжего Родриго (Дмитрий Аверин) из «рядового» дворянина в инфернальную фигуру, подслушивающую, подсматривающую и дьяволизирующую ход событий.

Где дьявол, там и женщины-красавицы (Анхела, Беатрис). Кто их способен ограничить? Кто их сумеет унять? Они капризны, кокетливы, коварны. Сами или с помощью служанок, женщины организуют на каждом углу тайные свиданья и тайную переписку. Влюблены ли по-настоящему? Кто знает? Смертельная опасность горячит кровь и делает роман желанней. Донья Анхела - Марина Титова и Беатрис - Юлия Игнатьева одеты роскошно и ярко: то в золотом платье, то в ярко-красном, то в бирюзовом, что совершенно не соответствует вдовьему наряду той же Анхелы. Испанский костюм светской дамы XVII века тяжел. Когда в оперном «Дон Карлосе» Елизавета или Эболи поворачиваются в кринолинах, кажется, корабль совершает маневр. У буффонис одежды легкие, развевающиеся, полупрозрачные. Дамы вообще очень легкомысленны. А расплачиваться за легкомыслие приходится глупым мужчинам. Когда суеверный слуга Косме тщетно ищет чертовы копытца у предполагаемых ведьмачих, они протягивают ему свои стройные ножки. У изолированных почти в тюрьме обольстительниц сексуальность рассеянная, как у Керубино. На худой конец, и слуга сойдет. И они наваливаются на бедняжку-африканца вчетвером (две хозяйки и две служанки). Впрочем, и Косме не против познакомиться ближе с нечистой силой. .. если она столь привлекательна.

Женщины развлекаются, а тем временем обнажается неразрешимость конфликта. Тростянецкий ставит не комедию, а трагикомедию, поэтому, исходя из всего творчества Кальдерона, по преимуществу трагическому, предлагает зрителю печальный исход. Спасти честь дамы и свою, вдобавок, нельзя оставаясь в живых. Смерть смывает «бесчестие» прекрасной дамы, допустившей свидание с мужчиной наедине. И дон Мануэль сам напарывается на шпагу дона Луиса (Андрей Подберезский), жесткого супермена в черной с золотым шитьем куртке. Дон Луис удовлетворен. Неприятный для него субъект самоустранился. Еще бы брат...

Правда, зритель, пришедший на комедию, подобного финала не примет. И Тростянецкий делает еще шаг в заострении условности спектакля. Актеры начинают клокотать, исполнитель роли дона Луиса их успокаивает: «Хорошо. Сыграем финал, как у Кальдерона». Разыгрывается хеппи-энд. Обсуждать, допустима ли подобная вольность, не буду. Последние эпизоды оригинала редко удовлетворяют постановщиков. Николай Акимов рекомендовал обрубать финалы пьес, как собакам хвосты. Но то, что в «Буффе» произошло отрадное событие, для меня несомненно. Повсюду раздаются стоны о горькой судьбе молодых в театре. Старики заели, стариков убрать в запасники, освободить жилплощадь. «Призрак любви» - пример того, что зрелый мастер может дать курсу выпускников Театральной Академии (Исаака Штокбанта). Молодые за время репетиций получили возможность самовыразиться во всех смыслах, зрители обрели увлекательный, яркий, современный по форме спектакль, к тому же не нарушающий замысел драматурга. Персонажам, может быть, и не удалось превратить «призрак любви» в Любовь, но «Буффу» удалось поймать и приручить «призрак» Театра.


Фотогалерея

Отправить комментарий

Содержание этого поля является приватным и не предназначено к показу.
CAPTCHA
Мы не любим общаться с роботами. Пожалуйста, введите текст с картинки.