Сохраните в себе маленького Будду! О Театре Простодушных

Выпуск №7-157/2013, Взгляд

В философии Фридриха Ницше существует интереснейший феномен под названием «рессентимент». Что это значит? А значит это то, что человек, преисполненый обиды, бессилия и негодования, способен создать совершенно новую систему ценностей для самого себя и тем самым достичь успеха, возвыситься в собственных глазах и стать самодостаточным, и даже более того, нужным и необходимым другим людям. То есть это явление трансформации бессилия в силу, с помощью которой человек преодолевает препятствия на своем жизненном пути. Именно этот феномен я наблюдаю в творческой судьбе Игоря Неупокоева.

Окончив ВГИК (мастерская Е.С. Матвеева) и прослужив более десяти лет в театре Киноактера киностудии «Беларусьфильм», он вернулся в Москву. Предлагал свои услуги многим столичным театрам, но ему везде отказали. Внимание! Вот тот самый момент, когда в нем по всем законам человеческой природы должны были проснуться зависть к более успешным, злоба к тем, кто ему отказал, и недовольство самим собой. У Игоря все эти негативные чувства трансформировались совершенно в другом направлении: он решил попробовать себя в режиссуре. И не просто в режиссуре, а в работе с актерами необычными, отмеченными лишней хромосомой.

В России каждый год рождается две тысячи детей с синдромом Дауна. Это не есть болезнь, как считают многие. Это всего лишь аномалия хромосомного набора. Вместо сорока шести у человека появляется одна лишняя. До взрослого состояния доживает лишь каждый десятый ребенок. И родиться он может в любой семье. Как говорится, это касается каждого. Сотню лет назад синдром Дауна встречался крайне редко, теперь эти дети стали приходить в наш мир все чаще, чтобы показать нам, как мы заблуждаемся в своих представлениях об истинных ценностях; чтобы научить нас любить. Такие дети развиваются медленнее, чем обычные дети. И многих оставляют в роддомах. Родителей, которые решаются оставить детей себе, мало. Это непросто: воспитать такого ребенка. Но есть у этих детей неоспоримое преимущество: они не умеют быть злыми. Над ними часто смеются, а они в ответ только улыбаются. Но это не значит, что они не способны к обучению. Есть среди них и такие, которые могут работать на компьютере, заниматься спортом, музыкой, много читать... И актеры среди них есть тоже. Вот с такими детьми и стал работать Игорь Анатольевич.

У этого театра нет ни денег, ни сцены, ни каморки для репетиции. Живут они не благодаря, а вопреки, но авантюра Неупокоева уже превратилась в важный духовно-культурный проект.

Что важнее в театре: техника или интонация? Странный вопрос, не правда ли? «Конечно, техника!» - ни минуты не сомневаясь, ответит просвещенный. И я так полагала до тех пор, пока не познакомилась с «простодушными». А знакомство мое с ними началось прямо в фойе театра DOC, на площадке которого они играли «Капитана Копейкина». Актеры, уже в костюмах, радостно протягивали мне свои руки и улыбались так, как будто мы были давними друзьями. Так они встречали каждого.

Играли на разрыв аорты. Я смотрела на сцену, и будто впервые видела настоящую игру: такая одухотворенность, самоотверженость, мучительно-трогающая достоверность! Вот как играют! Веришь им! Страдаешь вместе с ними! Сопереживаешь!

Как же был хорош сам капитан Копейкин в исполнении Сергея Макарова! Голубой мундир, зеленая форменная фуражка, и под ней - потерянное выражение лица... Вот такой бедный вояка на костыле.

«Сын вернулся! Сынок... Какое горе, какое горе! Без руки, без ноги! Мне тебя кормить нечем!» - так вопил отец (Алексей Крыкин), что едва слезы не брызнули из моих глаз. И отослал сына в Петербург за правдой. Безответный, удивленный, обалдевший от шумной столичной жизни, предстает несчастный Копейкин перед важными чинами. А у них дела особые - государственные! А тут привязался какой-то там! «Я за Россию жизнью жертвовал!» - вопит проситель. А его ко всем чертям посылают! Кончилось его терпение, как стукнет Копейкин костылем об пол: «Не сойду с места, пока не дадите резолюцию!» И тем же костылем на вельможу замахивается - кончилось дело тем, ну это вы сами помните... Одним словом, сгинул бедный Копейкин в неизвестном направлении. Как же напомнил он мне сегодняшний беззащитный русский народ!

Смотришь на них, слушаешь, и невольно задаешь себе вопросы: сколько им всем лет, каковы они в обычной жизни, что могут, чего не могут? Такое впечатление, что они все еще совсем дети. А ведь им от двадцати до тридцати лет от роду. Вот такая у них особенность - всю жизнь оставаться детьми. Другие... Они другие... Интересные, самобытные, не всегда понятные - даже слова их с трудом можно разобрать, но такие талантливые! Глаза горят! Руки в движении! Интонации превалируют над игрой - смотришь на них, и не замечаешь вовсе технических огрехов: они перестают существовать. Есть только образы: пластика, мимика, выражение глаз, которые выражают так много и так сильно.

«Ехал на ярмарку ухарь-купец,

Ухарь-купец, молодой удалец!» - отчаянно распевает Копейкин.

Поет, пританцовывает, да так выразительно, так мастерски, так по-своему, что вслед за ним хочется!

А еще... вой запомнился мне: душераздирающий, пронзительный и такой красноречивый. Боль слышится в нем: за себя, за других, за весь мир этот, такой прекрасный и бестолковый.

Очень выразительна концовка спектакля: растянутое по всей сцене голубое полотно, а за ним головы героев спектакля, которые произносят цитаты из «Женитьбы», «Невского проспекта», «Ревизора», «Мертвых душ»...

«Русь, куда несешься ты? Дай ответ! Не дает ответа...», - эхом слышится из-за полотна.

И что-то мистическое, страшное, непостижимо-трагическое чувствуется во всем этом действе. И ты вдруг понимаешь, что ни в одном театре ты не встречал ничего подобного.

Нет денег. Нет помещения. Нет костюмов. Нет помощи. Но есть творческий азарт. Есть радость от общения с актерами и зрителями. Есть вдохновение! И есть удивительное чувство правды: если бы не отказали Игорю Неупокоеву в театрах, то не было бы у него теперь «простодушных». Не случилось бы главного дела в его жизни... Он счастлив, что произошло именно так. Вот вам и феномен от Фридриха Ницше.

«Театр нужен для того, чтобы не сдохнуть от действительности, - говорит мать Влада Саноцкого. - Иначе они бы были обречены сидеть всю свою короткую жизнь на диване. А в театре они проживают разные судьбы, познают дружбу, любовь. Им трудно, но они увлечены, а это главное. А как приятно, когда им дарят цветы! И как недоумевают те, которым цветы не достались! Ждут, смотрят по сторонам: а почему же им-то не дали?» Что касается цветов, то столько роскошных роз, тюльпанов и гвоздик я не видела, наверное, ни на одной сцене! Кроме цветов были подарки, конфеты... Но главное, были объятия, слова любви и благодарности. Было счастье... общения актеров и зрителей. На мой вопрос, что есть для них счастье, они отвечали по-разному:

«Счастье - это когда человек радостный!», - Света Асанова.

«Счастье - это мой театр!», - Влад Саноцкий.

«Счастье - думать о хорошем», - Виктор Бодунов.

«Даунята - славные ребята», -неожиданно заявил Антон Хохлов.

«Он хороший, добрый», - вдруг сказала Света, показывая на Игоря.

И все они при этом улыбались так, как способны улыбаться только простодушные солнечные люди.

И я подумала: как же их счастье отличается от нашего - такого расчетливого, невыносимо-конкретного, предельно-прагматичного! Ведь в каждом из нас сидит маленький будда, но мы, такие самоуверенные и одержимые прагматизмом здоровые люди, упорно изживаем его из себя, как когда-то призывал выдавливать из себя рабов Антон Павлович Чехов. А мы все перепутали. Мы делаем все на свой исковерканный лад. Забыли, забыли...

Фотогалерея