Владивосток. Хорошо, что есть старые сказки

Выпуск №1-161/2013, В России

Да простится мне не самый качественный юмор, когда я называю Куни «русским национальным драматургом». И то сказать, сегодня, наверное, не найти на необъятных просторах нашей родины большого или малого театра, где бы сценические подмостки не украшали его «№ 13», «Слишком женатый таксист» и т.д. и т. п. При этом руководители, говоря с высоких трибун об эстетическом и идеологическом воздействии театра на зрителей, отлично понимают, что зритель этот скорее понесет в кассу свои кровные, увы, не на Достоевского и Ионеску, а все на того же пресловутого Куни. И образуется замкнутый круг. Чем больше Куни, тем ниже зрительский вкус и при этом полнее касса.

Что может пробить брешь? Наверное, качественная драматургия с точки зрения литературы и театра, и в то же время драматургия, нравящаяся зрителю. В свое время даже образованнейший Луначарский советовал изучать зрительские вкусы и, порой потворствуя им, проводить нужную идеологию. Мне представляется, что это, к примеру, драматургия ушедших от нас неувядаемых Александра Володина, Виктора Розова и, конечно, Алексея Арбузова.

Неслучайно сегодня уважающие себя театральные коллективы все чаще обращаются к этой беспроигрышной драматургии. Скажем, в Приморском академическом театре драмы им. М. Горького с успехом идут два Володина («Пять вечеров» и «С любимыми не расставайтесь»), Вампилов («Старший сын») и наконец последняя премьера в самом конце уходящего сезона «Сказки старого Арбата». Пятьдесят лет назад написал Арбузов эту прелестную мелодраму. В середине прошлого века, наверное, не существовало театра, где бы ни шли «Сказки», особенно, если в коллективах были пожилые актеры (а где их не было?). И вот нынче снова «Сказки» с их, в общем-то, бесхитростным сюжетом о том, как стареющий папа и его молодой сын влюбились в одну девушку и что из этого вышло. Но когда же у мудреца Арбузова дело было только в сюжете? Вся неповторимая прелесть его драматургии в многозначности и многоплановости, в глубине подтекстов, вроде бы самых незначительных реплик, в самой атмосфере недоговоренности, невысказанности, в спасительном юморе, к которому прибегают герои в самых, казалось бы, неподходящих местах, в мягкой интеллигентности.

Наверное, это и есть самое сложное для постановочного коллектива. Ведь накрутить изобретательные мизансцены, сесть на воображаемую кнопку, съездить по незадачливой физиономии, с невинным видом выдать скабрезность или обнажить все, что только можно, видит Бог, проще.

Так вот в спектакле академического театра есть именно это самое главное и самое сложное: арбузовские атмосфера и интеллигентность . И в этом прежде всего заслуга молодого режиссера из Бостона (США) Игоря Голяка. Застенчивый, очаровательный, в то же время с какой- то невысказанной внутренней силой, он и сам - типичный арбузовский герой середины прошлого века. Наверное, потому легко и заинтересованно работали с Игорем Голяком занятые в спектакле актеры разных поколений, потому и сложился у них удивительный ансамбль, в котором они с полу-взгляда, полу-жеста понимают и слышат друг друга, потому царит на сцене тонкий, изящный юмор, по которому истосковался умный зритель.

Наверное, после Тевье в «Поминальной молитве» не было столь совершенной работы Владимира Сергиякова. Его старый (по годам) кукольник Балясников абсолютно молод душой, он напоминает повзрослевшего мальчишку, озорного и мечтательного, романтичного и задорного. У него красивая седая шевелюра, а глаза горят молодым блеском, он философствует как древний мудрец, а гоняется за женихом Виктоши как юный олимпиец. Он влюбляется с жаром шекспировского Ромео, а в финале оседает как уставший старик. У него неистребимое чувство юмора и абсолютная вера в собственные творческие силы. Балясников небесталантлив, артистичен, жизнелюбив и деятелен. Нынче, когда мы цинично смотрим на разновозрастные браки, любовь сергияковского героя к очаровательной юнице ничуть не коробит и не кажется неестественной.

А вслед за Сергияковым хочется назвать молодого Валентина Запорожца, который поистине становится ведущим актером мощной труппы театра им. Горького. Он очень хорош в роли сына Балясникова Кузьмы. У младшего Балясникова есть все, что свойственно самоуверенной юности: абсолютная вера в свое предназначение и робкая неуверенность в собственных силах, быстрая смена настроений, папин юмор и наследственная талантливость, моментальная влюбленность, детская обидчивость и стремление казаться взрослее, чем на самом деле.

Они совершенно арбузовская парочка Балясниковых: чУдная и чуднАя, при всей непохожести отец с сыночком - единое целое, они дополняют друг друга, они настроены на одну волну.

Хорош Александр Запорожец в роли Христофора Блохина, этакое мудрое, спокойное человеческое начало рядом с непредсказуемым другом своим. И роднит - - соседей не только одиночество каждого, но и тот самый мягкий юмор и качество, увы, трудно передаваемое обычными словами - порядочность.

Неожиданно раскрылась молодая актриса Мария Лысенко. Есть в ее Виктоше какой-то чистый наив, совершенно не свойственный нынешним девицам и столь характерный для их мамаш в юном возрасте. У Виктоши незамутненный взгляд на окружающую действительность, полное отсутствие фальши и наигрыша, вера в то, что весь мир открыт для нее, детская растерянность перед охватившим ее чувством и одновременно по-женски интуитивно угаданная любовь. Она очень достоверна в финале, когда без надрыва и сантиментов просто, мудро и естественно покидает этих странных, но таких замечательных Балясниковых.

Ностальгией по уходящей натуре, по интеллигентному, едва уловимому юмору, по этой самой (ах, слово-то какое!) порядочности проникнуты «Сказки старого Арбата». И, наверное, впервые понимаешь, как грустно звучит такое непривычное название пьесы - сказки. Увы, все перечисленное выше, все проникнутые абсолютным благородством поступки персонажей нынче воспринимаются как сказки, сегодняшняя жизнь жестче, грубее, извините, пошлее...

Хорошо, хоть есть старые сказки, которые когда-то, в общем-то не так уж давно были былью для меня, для актеров старшего поколения. И хорошо, что юный Игорь Голяк так понял, так проникся этими арбузовскими историями, что заставил поверить в них не только умудренных опытом зрителей, но и нынешних молодых.

Фото из архива театра

Фотогалерея