Краснодар. Чехов - это чутко!

Выпуск №1-161/2013, В России

Спасибо Гоголю и Чехову за наше бесценное умение смеяться над собой, а не над другими. Драматические слезы и трагические реверансы Краснодарского академического театра драмы им. М. Горького, очень надеюсь, позади. В том убеждает новая постановка Никиты Гриншпуна «Финтифлюшки» по коротким рассказам А.П. Чехова. Театр как бы смахнул беспрестанно гоняемую многолетнюю пыль конфликтов актеров, режиссеров, дирекции и занялся обновлением себя. И тут нужна - как оказалось! - вовсе не экспериментальная, лабораторная пьеса с набором модных варваризмов в названии (типа Double или Down way), а чутко интерпретированная классика. Тогда истории о купцах, барах, пастухах и крестьянах станут актуальными, и публика вдруг удивится многогранности и новым амплуа известных краснодарских актеров.

Однажды милая девушка, работающая в одном (некраснодарском) театре спросила у одной умной женщины о ее впечатлениях от только что просмотренного чеховского спектакля. Увидев ее ответ (деликатное пожимание плечами), молодая «сотрудница Мельпомены» почувствовала, что хрестоматийно выражаться о классике будет, пожалуй, моветоном, и решила не целясь, попасть в точку: «Ну... это Чехов! Это сложно!». Юмореска в стиле Чехова теперь радует многих свидетелей того вечера. Наверное, не всем возможно объяснить, что Чехов - это не сложно, это чутко! Постановка Гриншпуна потому оказалась успешной, что не навалился на нее режиссер всей массой своей экзистенциальности, лишь прикоснулся, постарался ухватить мимолетность, юмор, «невидимые миру слезы».

Спектакль построен на первый взгляд клиповым методом. Считается, так легче, быстрее донести что-нибудь до современного ленивого сознания. Но краткость оправдывает совсем не нашу лень в восприятии длинных сюжетов и заунывного морализаторства. Чехов - мастер детали, это его метод! В ней он, порой, весь. И его деталь говорит о его намерениях и позиции гораздо объемней, чем иные многостраничные описания. Одна - маленькая, никчемная, казалось, затмит тома поиска и «опознания» бытия. Через мелкие безделушки-«финтифлюшки» можно просто объяснить законы человеческой природы: жестокость, страхи, слабость... Например, желание помочь человеку оборачивается демонстрацией собственной значимости, собственной глупости, и она, в конце концов, убивает. Так в рассказе «Скорая помощь» люди «зачекотали» и «заспасали» до смерти так и не утонувшего утопленника.

Жестокое желание «зрелищ» описано в рассказе «Недобрая ночь». Барыня (приглашенная московская актриса Анна Большова) и вся ее прислуга поудобнее устраиваются на чердаке (у режиссера это гамак), откуда лучше видно полыхающую в пожаре соседнюю деревню. Созерцание ужаса происходящего, слава Богу, не с ними, затмевает сострадание к погорельцам, появляется разочарование, если вдруг пламя начинает утихать. Словно фильм-катастрофу смотрят пожар: дают советы, судят погибающих, охают в своем гигантском гамаке, всматриваясь в зал, в нас.

Содержание иных рассказов режиссер намеренно сгущает, делает грубее. Например, в «Хористке» герой Александра Каткова - Николай Петрович Колпаков, не просто безвольный «обожатель», больше жестокий подонок, ударивший и оскорбивший певицу Пашу (Елизавета Велиган), обобравший жену (Анна Большова) и детей.

Визуальным и смысловым контрапунктом стал рассказ «Свистуны». От громкого свиста барина (Анатолий Горгуль) и его гостя (Александр Катунов) от гордости за свой народ действительность оборачивается живым диваном из униженных крепостных, на котором восседают помещики и рассуждают о справедливости, цельности и гуманизме. Так и носят на своих горбах «вольнонаемники» господ от одной кулисы до другой. Девушки, как стадо коров, бродят вокруг пастухов-хозяев, и ничто не может нарушить крепостных устоев и благородные барские речи, разве только бойкое народное пение.

Сценография аскетична (Сергей Аболмазов), без излишеств. Зачем, если есть насыщенный смыслом текст, метафоры режиссера и игра актеров. Живой диван передает все унижение крепостных, девушка Надя в исполнении Анны Большовой ловит на воображаемую удочку женихов в рассказе «Который из трех?», а худого и долговязого налима в непринужденном и комичном исполнении Владимира Подоляки, пытаются поймать впятером, и все тщетно!

Актеры удивили нас перевоплощениями и, по-моему, удивились сами. Александр Катунов, игравший долгое время придворных особ, вдруг неожиданно предстал простым мужиком: то кучером Гаврилой, то плотником Любимом, даже утопленником, - все три удачные работы. Анатолий Горгуль, обычно благородный, социально-позитивный - оборачивался барином-демагогом, а то и плотником Герасимом. Совершенно невероятным по силе и живости показался молодой женский состав: зажигательно, искренне, непобедимо пели как простые крестьянки, так и благородные девицы-хористки. Резонанс и сенсацию обещало участие в спектакле «приглашенной звезды» (как здесь ее называют) - Анны Большовой. Ее старая барыня, майорша, молодая девица Надежда Петровна открыли зрителю пластичную и живую острохарактерную актрису. Она не «тянула на себя одеяло», никого не затмевала, показала хорошую «командную игру».

Похоже, Никите Гриншпуну и труппе Краснодарского драматического театра удалось ухватить своего налима - своего Чехова. Вот такие «Финтифлюшки».

Фото Светланы НЕФЁДОВОЙ

Фотогалерея