О вечной любви и свободе / "Аида " и "Щелкунчик" в Государственном театре оперы и балета Удмуртии

Выпуск №3-163/2013, Мир музыки

Сезон 2012 - 2013 года оказался для Государственного театра оперы и балета Удмуртии плодотворным. Если для столичных коллективов залогом этому является исключительно хороший творческий тонус всего коллектива, включая постановочную группу, то для скудно финансируемого ижевского театра решающим обстоятельством стал выигранный грант президента Удмуртской Республики. На эти средства удалось реализовать два крупных проекта - оперу «Аида» и балет «Щелкунчик».

«Аида» - одна из самых популярных названий на всех театральных афишах мира. Ижевская публика имеет теперь возможность оценить на собственном опыте, чем так хороша и почему стала классикой эта музыкальная история, написанная по заказу египетского правительства к открытию Суэцкого канала.

Эта опера имеет огромный список интерпретаций. Молодой постановщик Филипп Разенков, выросший за кулисами ижевского оперного театра и получивший театральное образование в РАТИ (ГИТИСе) в мастерской Дмитрия Бертмана, известного новаторским подходом к оперной режиссуре, подошел к партитуре Верди отнюдь не в духе своего учителя, выстроив вполне традиционный спектакль. Однако он прочел оперу с позиции молодого современника, которому интересна в большей степени не социальная подоплека драмы героев, а их личное отношение к ней. Он отодвинул на второй план противостояние египетских жрецов и влюбленной пары. В результате на ижевской сцене с первых же тактов увертюры мы слышим и видим в первую очередь влюбленных, которые борются за свое счастье.

Дирижер-постановщик заслуженный деятель искусств Удмуртской Республики Николай Роготнев предъявляет слушателям лейтмотив жрецов, следующий за нежной лирической темой любви Аиды не как злобную силу, а как объективную реальность, с которой нужно считаться. И в дальнейшем постановочная группа не педалирует грозный характер власти, выводя на первый план личную трагедию Аиды (на премьере ее пела заслуженная артистка России Татьяна Силаева) и Радамеса - египетского военачальника (его партию исполняет заслуженный артист Удмуртии Максим Гаврилов). История их любви и становится центром притяжения внимания.

Каждый человек знает, а искусство это зафиксировало, что иногда события сплетаются таким узлом, что ничего не остается, как смирится. В Древней Греции это называли Роком. Любовь сильнее смерти, потому что в крайнем случае влюбленные, как Аида и Радамес, как Ромео и Джульетта, готовы умереть вместе, но не сильнее непреодолимых обстоятельств жизни. Потому «Аида» - не что иное, как трагедия в чистом виде.

В ижевском спектакле сошлось многое. Прежде всего это касается удачного кастинга на главные партии. Восхищает безупречный вокал Татьяны Силаевой, создавшей образ влюбленной, мятущейся в тисках судьбы эфиопской царевны, попавшей в египетское рабство и мечтающей о любви и свободе, что оказалось несовместимым. Поражает глубинный драматизм и яркая игра заслуженной артистки республики Ирины Самойловой - Амнерис, привыкшей повелевать и не сумевшей добиться любви Радамеса (запоминается, как на едином дыхании она проводит сцену суда над Радамесом, комментируя происходящее своими отчаянными возгласами). Чувственный Радамес Максима Гаврилова с его красивым волнующим тенором, в первую очередь, - герой-любовник, а не воин, именно потому он делает выбор сердцем, невольно став предателем родины. Здесь никто не виноват. Люди становятся жертвами обстоятельств.

Слушатели премьерных спектаклей, конечно же, заметили и оценили нового баса - Андрея Какошкина в партии Рамфиса - верховного жреца. Он создал мощной образ человека, повелевающего от имени богов и вершащего судьбы людей. Крепкий глубокий мощный голос, величественная осанка, полное актерское слияние с персонажем обеспечили ему убедительность на сцене. В театре появился еще один новый певец - баритон Дмитрий Караваев, спевший партию Амонасро - царя эфиопов, отца Аиды. Он предстает человеком власти, для которого счастье дочери стоит не на главном месте. Пружинистая походка и пластика актера, рубленые короткие фразы его партии, где он убеждает Аиду выпытать у Радамеса военную тайну, рисуют бескомпромиссный и сильный характер.

Режиссер-постановщик предложил подробный пластический и мизансценический план каждому персонажу. Аида постоянно на коленях. Она раба и привыкла к подчинению. У Амнерис гордая походка, высоко поднятая голова, ее жесты свободны и широки. Хор - также активно живет на сцене. В пластике актеров подчеркиваются позы, знакомые нам по древнеегипетским рисункам.

Традиционности в хорошем смысле этого слова верен и главный художник театра заслуженный деятель искусств России Владислав Анисенков. Зрители ахают, когда поднимается легкий прозрачный суперзанавес и перед восхищенным взором предстает дворцовая площадь в Древнеегипетском царстве с видом на пирамиды, сфинксов, стелы с высеченными фигурами богов и изречениями. Костюмы фараона, жрецов, Амнерис, приближенных блестят золотом и слепят глаза. Все залито жгучим солнцем пустыни. Можно посетовать, что сцена очень плотно и тесно заставлена декорациями: сверху, от кулис, сзади, на планшете. Чувствуется перебор, все это великолепие лишает представление дыхания большого пространства, задвигает актеров. Зато замечательно получилась сцена свидания Аиды и Радамеса в пустыне за дворцом с атмосферой теплой, чарующей, но тревожной южной ночи.

Художник особо выделяет образ Аиды костюмом, одев ее в широкое, вполне современное драпирующее платье. Очевидно, подчеркивается, что ее история - на все времена. Драматургия костюмов видна в переодеваниях Амнерис, которая меняет их в каждой картине. За одним роскошным нарядом - другой, и в финале актриса появляется в ярко-красном облачении, предвещающем смерть любимого Радамеса. Запоминается глаз бога Гора - древний знак всевидящего ока. Он открывает спектакль, это - последний символ, который видят заживо замурованные Аида и Радамес. Нежно и светло звучит их финальный дуэт. Он набирает силу и постепенно затухает. Их души уносятся туда, где вечная любовь и свобода. Замечательно спели ее Т.Силаева и М.Гаврилов.

Образы героев «Аиды» создавали не только актеры и художник, но и оркестр театра под управлением главного дирижера Н.Роготнева. За каждым персонажем Верди закрепил темы - лейт-мотивы, которые предваряют их появление, рассказывают об их чувствах и драме. Так, в оркестровой партии разворачивается свое действие, которое на деликатном нервном импульсе провел оркестр. Запоминающийся спектакль - вечная тема, великая музыка. Вскоре после премьеры главные партии в спектакле спели приглашенные итальянские певцы - Кьяра Таиджи и Франческо Цингарелло.

Новое, уже второе явление «Щелкунчика» П.И. Чайковского в Государственном театре оперы и балета Удмуртии на родине композитора - очередная, более высокая ступень, на которую поднялся коллектив в стремлении освоить глубины музыки гениального земляка.

Нынешний «Щелкунчик» в авторской хореографии главного балетмейстера, заслуженного деятеля искусств республики Николая Маркелова рождался в исторически насыщенном окружении многочисленных постановок этого знаменитого балета, который по традиции идет во всем мире в новогодние и рождественские праздники. Только известных у нас в стране и за рубежом - более сорока, а сколько хореографов второго и третьего ряда обращались к этому названию? Не счесть. И все они пытались разгадать непростой код этой партитуры, где в звучащих образах зашифрованы представления о двойственности природы человека, о борении добра и зла, о взрослении и силе любви, о творчестве и возможностях сочинителя, о мире взрослых и детей, и многое другое... Вот в такое нелегкое соревнование вступил театр.

На сцене - лаборатория волшебника, мага и алхимика. Им может быть Фауст или Коппелиус. Но на этот раз - Дроссельмейер, который сродни им, - один из героев сказки Э.Т.А. Гофмана «Щелкунчик и мышиный король». По ней Мариус Петипа, который мечтал поставить этот балет, но не смог из-за болезни, создал либретто. Крутятся шестеренки, кипит, булькает в ретортах и перегонном кубе неведомое зелье. Гномы помогают волшебнику создавать нечто невиданное доселе. Мир Дроссельмейера - затемненное пространство, и потому на сцене сумрачно, сквозь суперзанавес поначалу едва различимо происходящее. Мастер-чародей - не приносит с собой свет, он всего лишь много знающий и умеющий человек. Не может вдохнуть душу в Щелкунчика - это по силам только мощной созидательной духовной инстанции. Но об этом балет расскажет дальше.

Мы привыкли, что в спектакле, рассчитанном исключительно на детей, главные герои - Щелкунчик в облике куклы, а потом - Принца, и Мари. Н.Маркелов адресует постановку взрослой публике (детский сокращенный вариант «Щелкунчика» показывался зимой на новогодних каникулах) и обращает внимание на Дроссельмейера - фигуру загадочную, таинственную, владеющую тайными знаниями. По его плану происходит вся эта волшебная история. Он движет действием, он создает куклу Щелкунчика и заставляет ее двигаться, приводит в дом войско мышей. Он верит в силу любви Мари и сопровождает молодых героев на протяжении всего испытания.

Партия Дроссельмейера насыщена пантомимой. Артист Петр Овчинников вместе с балетмейстером нашел для своего героя элегантную позу, повторяющуюся на протяжении спектакля, ставшую его пластической характеристикой - наклоненная немного назад спина с поднятой рукой. Поза создателя, демиурга, дирижера событий. Он напоминает в какой-то степени самого Гофмана - романтика, мечтателя, автора немыслимых таинственных историй, возникающих из обыденности. Танцовщик уже замечен балетоманами как замечательный артист, мастер создавать запоминающиеся яркие образы. Например, Гамаша в «Дон Кихоте». Здесь он предлагает многомерный, более сложный, двойственный, но хорошо читаемый портрет героя, который поставлен в центр событий и осознается как главный персонаж. Именно он придумал и ведет этот сюжет, а любой творец - волшебник.

Балетная сказка застает Мари в переломный момент - уходит детство, является со всеми своими тревогами и радостями первая любовь. В доме президента Зильбергауса светло и празднично, наряжена елка, собираются гости - дети и взрослые. Настает час подарков. Танцуют ожившие куклы, которых дарит детям чародей Дроссельмейер. А где-то за дверью в темноте собирается мышиное войско.

Дуэт Мари и Принца - романтичная история зарождающейся первой любви. Оба еще подростки, только осознают свои возможности. Принц в исполнении Ильшата Умурзакова - почти ребенок с едва пробивающимся пушком над губами. Танцор - очень легкий, естественный. Он не подчеркивает те или иные сложные па танца, выполняя их на одном непрерывном дыхании. Мари Татьяны Павловой - классична, строга, несколько отстранена. Адажио второго акта, отданное этой паре, центр выражения чувств. Хореографический язык его, как и всего балета, за исключением дивертисмента во втором акте, основан на классическом танце, обогащенном традициями двадцатого века. Здесь целая энциклопедия разнообразных поддержек, в которых героиня Т.Павловой взлетает вверх и замирает на руках партнера в красивых позах.

Обращают внимание эффектные построения кордебалета в сценах метели, перестроения танцовщиц-снежинок следуют за изменяющимся характером музыки. Борьба с мышами и победа над ними - не единственное испытание, которое преодолевают Мари и Щелкунчик. Снег, мороз - второе. Снежинки вначале - грозная сила, которая пытается закружить и погубить героев, но постепенно мороз спадет, они оттаивают и становятся друзьями влюбленной пары. Стройно и светло прозвучал хор театра, усиливший впечатление от снежного вальса (хормейстер - заслуженный деятель искусств Удмуртии Людмила Елисеева). За несколько лет работы Н.Маркелова в театре кордебалет приведен в приличное состояние, что подтвердила эта премьера.

Огромная, выросшая на глазах ель охватывает всю сцену. Это уже не нарядное праздничное дерево, а трудный путь наверх. Главный художник театра заслуженный деятель искусств России В.Анисенков создал соотносимую с хореографическим и музыкальным образом балета - сценографическую картинку, которая активно участвует в действии. Впечатляет проход героев через четыре зеркала в Зазеркалье. Отменным цветовым и композиционным вкусом отмечены театральные костюмы. Прочерчена динамика их появления в соответствии с взрослением Мари: во втором акте она вначале в длинной «шопеновской» пачке, потом в укороченной и в финале - в короткой «лебединой».

Н.Маркелов - воспитанник санкт-петербургской хореографической школы - ориентирован именно на ее стилистические особенности. Это видно и в «Щелкунчике»: по округлых рукам, по стремлению выработать у солистов и кордебалета «жесткую» спину. Большая часть балета доверена детям-танцорам. Это тоже традиция, идущая от первого представления балета в 1892 году в Мариинском театре, где были заняты учащиеся императорского хореографического училища. Сегодня театр вместе с министерством культуры, печати и информации готовит для себя кадры в республиканских школе-интернате и училище искусств. Балетоманы, аплодирующие юным танцорам, должны благодарить педагогов-репетиторов - Я.Осееву, П.Овчинникова, Л.Устюжанину. Дети в «Щелкунчике» достойно исполняют сольные партии (кукла Щелкунчик - Елизавета Мокрушина) и пантомиму (мыши).

Обычно в балете оркестры подстраиваются под «ноги» танцовщиков, ускоряя или замедляя темпы, обозначенные в партитуре композитора. Заслуженный деятель искусств Удмуртии Н.Роготнев, главный дирижер театра, в союзе с балетмейстером-постановщиком решили максимально сохранить оригинал Чайковского, испытывая пиетет перед ним. Танцовщикам были предложены темпы и ритмы, соотносимые с музыкой. И потому оркестр в одной эмоциональной тональности с тем, что происходило и показывалось на сцене..

Герои прошли испытания. Любовь Мари вдохнула в безобразную куклу Щелкунчика душу, и он превратился в прекрасного Принца. Эта страница останется в ее памяти на всю жизнь. Как останется вера в то, что любовь - великая сила, которая посылается людям свыше.

Две премьеры показали как сильные, так и слабые стороны оперно-балетной труппы театра. Так, стало в очередной раз видно, что театр не в состоянии удержать балетных солистов, которых сам же воспитывает и растит. В результате они уезжают в другие города - очередные потери обогатили астраханский балет. И снова главный балетмейстер ставит к зеркалу мальчишек и девочек, из которых начнет готовить этуалей. Обидно! Но что бы там ни было, - опера и балет живут в провинции, на родине Петра Ильича Чайковского, и заказывать по ним панихиду рано.

Фотогалерея