"Чешские актеры справно "воруют" все, что надо" / "Schovanka" на пражской сцене

Выпуск №4-164/2013, Содружество

Более пяти лет на чешской сцене идет спектакль «Schovanka» (чешс. «Воспитанница») по пьесе А.Н. Островского в постановке Льва Эренбурга. Артисты театра «Popojedem» очень гордятся, что именно им довелось поработать с этим мастером и многому у него научиться. Сама идея создать спектакль с режиссером Львом Эренбургом принадлежит театральному педагогу, переводчику и организатору творческих проектов Власте Смолаковой. Именно она пригласила режиссера с его спектаклями поучаствовать на одном из театральных фестивалей в Чехии, а позднее и поставить дипломный спектакль с чешскими выпускниками актерского факультета. С тех пор на протяжении нескольких лет режиссера-педагога приглашают в сердце Европы для проведения мастер-классов. При невероятной занятости режиссер все же находит возможность для приезда, и тогда для чешских актеров начинается праздник. Они снова, будучи когда-то его студентами, спешат к Эренбургу на занятия. Этим летом режиссеру удалось приехать в Прагу всего на 10 дней, и он с удовольствием поделился впечатлениями от работы с чешскими актерами.

- Лев Борисович, можете ли вы обозначить, в чем разница между европейским и русским актером?

- Общее то, что у европейских и русских актеров жизнь собачья. Но мое ощущение, я могу быть не прав, что чешские актеры в среднем менее, чем русские актеры, профессионально оснащены с одной стороны, а с другой, более трепетны во всем, что касается попыток овладеть материалом.

- Что вы имеет в виду, говоря «менее профессионально оснащены»?

- Мне кажется, тут вопрос школы. Все-таки русский драматический психологический театр имеет, на мой взгляд, более глубокие корни и поэтому то, что мы называем ремеслом, технологией профессии, у нас развито традиционно сильнее. А все, что касается трепета, у них развито сильнее.

- Существует ли выход, на ваш взгляд?

- Мне сложно об этом говорить. Если бы возникали какие-то обменные, широкие связи между Чехией и Россией, плохо бы не было. Но тут сложный вопрос, кто будет приезжать, зачем, насколько всерьез будет относиться к делу обмена.

- Есть ли, на ваш взгляд, какая-либо актуальная тема для чешского театра? Ведь не случайно пять лет назад вы выбрали для постановки именно «Воспитанницу» Островского.

- Вы говорите сейчас о чувственно неуловимых вещах. Я с ними поработал какое-то время в течении месяца и, примерно не формулируя себе этого, начал представлять, с кем имею дело. И у меня на чувственном уровне возникает ощущение, что в этой компании могла бы как-то сыграться «Воспитанница». А если говорить о темах, то вопрос некорректно поставлен в том смысле, что у всех людей темы одни, потому что все люди, так или иначе устроены одинаково.

- Вы сейчас приехали на мастер-класс, возникают ли у вас новые идеи постановок в Чехии?

- С той группой людей, с которыми я работал, я бы кое-что поставил, не потому, что это дает мне какие-то дивиденды, а только потому, что мне компания приятна. Я могу себе позволить роскошь иногда работать потому, что мне это приятно.

- Наверняка это будет классика?

- Наверняка классика, потому что жалко времени на что-то другое.

- Почему вы отдаете предпочтение классике, а не современной драматургии?

- Потому что современная драматургия еще не отлежалась. Она должна отлежаться, и тогда может тоже возникнуть классика. Потому что классика для меня имеет способность проходить сквозь время насквозь, в том смысле, что это всегда нечто на сегодняшний день важное, актуальное, трепетное. Чувственно отзывающееся в сегодняшнем зрителе, преломляющееся в сегодняшнем дне. Причудливо, красиво, интересно. И классика предпочтительнее, потому что она временем проверена. Хотя подчеркиваю, что если бы я в современной драматургии напоролся на что-нибудь такое, что было бы для меня равновесно классике, то я бы предпочел современную драматургию. Потому что язык более сегодняшний, а язык как элемент формы имеет способность устаревать первым номером. Или потому бы предпочел, что я вдруг вижу: на эту компанию очень хорошо застегивается именно эта современная пьеса. Я так и сделал, потому что у себя в труппе я первый раз готовлю современную пьесу.

- Вы почувствовали отличие чешского зрителя от русского?

- Конечно, чешский зритель очень внимательный и очень дотошный. Но сформулировать, в чем еще эта разница, мне не дано, потому что это тоже на чувственном уровне. Чешский зритель подробен в просмотре, пиво не пьет во время спектаклей.

- Как проходила работа над «Воспитанницей»?

- Легко никогда не бывает. Иногда шла тяжело, но, в общем, основную часть времени интересно для меня. Несколько месяцев, в общей сложности около трех. Ребята на какое-то время приезжали в Москву, там репетировали и около месяца в Праге в учебном театре. Я не думаю никогда о зрительском восприятии. Важно, чтоб мне было интересно работать. Если мне интересно, тогда, как жизнь показывает, оно и другим интересно. А если мне не интересно, то и другим не интересно. Большое заблуждение думать, что режиссура прикидывает, а как к этому зритель будет относиться.

- Как проходят мастер-классы в Чехии?

- Чешские актеры очень жадно относятся к той информации, которую я могу им дать. Они, в общем, живого не выпускают. Они настырные во владении знаниями. Я сейчас вспомнил, как Эфрос, рассердившись на студентов, сказал: если я работаю в магазине радиодеталей, то я ворую радиодетали, если я работаю в мясном магазине, то ворую мясо. Что вы у меня воруете? - задал он вопрос своим собственным студентам. Я думаю, что это применительно к России такая общая черта. Время от времени приходится задавать вопрос: что вы у меня воруете, в хорошем смысле слова? В Чехии не приходится задавать этот вопрос. Они справно воруют все, что надо. На мастер-классах они показывают свои этюды, свои размышления, выраженные телесно. В мастер-классе принимают участие разные ребята, есть и студенты, и актеры любительских театров и, конечно, профессиональные актеры. Приходят и новые люди, и те, кто уже был. В этот раз я дал им три разные темы, и они в них радостно ковыряются. Они прочли две пьесы: «Лев зимой» Д. Голдмена, «Бесприданница» А. Островского и инсценировку романа «Преступление и наказание» Ф. Достоевского. Те пьесы, которые я либо ставил, либо ковырялся в них, то есть те, которые я хорошо знаю.

- Есть ли у вас любимые чешские писатели, спектакли, театры?

- Есть, конечно. У меня есть Гашек. У меня даже есть любимые чешские эстрадные артисты. Я люблю Яромира Ногавицу, Марту Кубишову. Из чешских театров только однажды побывал в театре «На Забрадли», к сожалению, очень мало времени. У меня даже выпить Моравского вина нет времени.

- А не возникало желания поставить произведения чешских писателей?

- Я бы с удовольствием поставил Гашека у себя в театре, но это очень сложная история.

- На ваш взгляд, каким главным качеством должен обладать актер?

- Легко вам скажу, он должен быть живым в максимально обостренных предлагаемых обстоятельствах. Это основное качество.

- А когда он вступает в спор с режиссером и не соглашается с чем-то, как вы к этому относитесь? Может ли актер себе это позволять, ведь режиссер-творец?

- Вопрос очень сложный, потому что спектр вариантов очень велик. Если представить, что режиссер полный идиот, то тогда, что делать артисту? Но если представить себе, что режиссер не полный идиот, то конфликтная составляющая репетиционного процесса ни к чему не ведет, потому что в конфликте плохо творится в моих ощущениях. Но все равно артист обязан искать консенсус. И режиссер тоже обязан искать консенсус, потому что, если он не гибкий, что он за режиссер? Другое дело, когда моя полемика с актером перестает быть конструктивной, а мое мнение решает, потому что я отвечаю за весь процесс, то я достаю саблю, если могу, и веду себя жестко.

- Бывает такое, что вы актера могли снять с роли?

- Да я не помню за последнее время ситуацию, чтоб я кого-то не снял.

- Вы несколько раз принимали участие в фестивалях в Чехии, привозили спектакли «На дне», «Грозу». Что вам особенно заполнилось?

- Меня всегда в Чехии принимали тепло и сердечно. Чехию я люблю, мне здесь нравится. Здесь особая атмосфера. Может, меня судьба сводила с такими людьми или с таким кругом людей, но я никогда не сталкивался с каким-то негативным отношением к русским, всегда испытывал исключительное уважение по отношению к своей персоне и тепло. И меня всегда поражало в Чехии трепетное отношение к культуре своей и чужой. Особенно с учетом того, что, примерно представляя себе историю Чехии, она жила всегда в жестко враждебном окружении, но ухитрялась при этом все сохранять. Это наложило отпечаток.

Накануне юбилейного спектакля «Schovanka» в постановке Льва Эренбурга, чешские актеры поделились своими воспоминаниями от работы с русским режиссером.

Михаэла Бржизова (исполнительница роли Уланбековой):

«Наша совместная работа со Львом Эренбургом началась на втором курсе Высшей Актерской школы в Праге. Когда приехал Эренбург, мы начали учиться с самого начала, это и физическое действие, и играть без текста, точнее не игра, а проживание. Психологически это было очень тяжело. Искать и вообще думать. Я считаю, что у большинства чешских актеров игра основана на том, что они не должны думать, якобы за них все решит режиссер. Эренбург хотел, чтобы мы все время думали и приносили идеи, брали многое из жизни и переносили ситуации на сцену, что было для нас нелегко, по крайней мере, для меня уж точно. Это, наверное, самое основное. Лично для меня Эренбург действительно икона. Я сейчас нахожусь в такой стадии, что я бы не хотела играть по-другому и у меня начинаются проблемы, когда кто-либо от меня требует: встань туда, скажи то, будешь смотреть сюда. От такой работы я стала отказываться, потому что я бы издевалась сама над собой. Моя философия, что актерство - это живое актерство. То есть Эренбург мне, по сути, дал философию актерства, а в другой существовать я уже не хочу. Даже если бы это означало, что я не получу где-то роль. И в жизненных ситуациях я стараюсь идти таким же путем.

Перед тем, как каждый получил свою роль, мы делали этюды на разные темы и в тот момент могли попробовать сыграть любого персонажа. Замечательно, что с самого начала мы не были ограничены одной ролью, над которой работали, а ощущали глубину каждого персонажа. Я, например, играла и Василису, и Надю тоже пробовала, и даже если по типу и по возрасту не подходили, все равно мы это пробовали, и Эренбургу это не мешало, он просто так хотел. Потом постепенно я стала выбирать более возрастных героинь, одна из них была Уланбекова. По сути, мне была близка эта роль, так оно и получилось, я ее и сыграла. Но по характеру в жизни я полная противоположность. Эта героиня, очень своеобразная, решительная, готова нанести удар, но я себя так не ощущала, поэтому режиссер делал все, чтобы это из меня вытащить. Это был первый опыт работы с русским режиссером. Сначала у нас вообще ничего не получалось. Нас, девушек, он просил, к примеру, сделать этюды как соблазнить мужчину. Потом актерам дал задание, как рано утром сходить в туалет, это самостоятельный этюд, каждый это должен был сделать по-своему. Или этюды на ощущения, например, мне холодно, я влюблена, что при этом делаю, что вокруг меня, как тело реагирует. На этих основных вещах мы учились и постепенно эти маленькие этюды собирали в большие. Эренбург все время оставлял нас творить, мы должны были эти идеи носить у себя, он нас направлял, говорил: это хорошо, попробуйте дальше в этом направлении, например, здесь над этим поработайте, а это убирайте. Никогда не говорил конкретно, сделай это и именно так».

Вера Водичкова (исполнительница роли Василисы Перегриновны):

«Для меня Эренбург это человек, который дал мне максимально, что касается актерского искусства как такового. Благодаря ему я поняла, что по сути представляет собой актерское мастерство. Мне очень нравится метод работы над спектаклем с помощью этюдов. Я, конечно, не отказываюсь от других методов на сцене, которыми занимаюсь, но то, как мы работаем с Эренбургом, мне нравится больше всего. Например, у меня есть и другие театральные работы, где я танцую по 4 часа, но там я не так устаю, как здесь. И психологически, и физически тяжелее играть «Воспитанницу», но мне это очень нравится. Вообще роль в его постановке зависит от того, насколько сам актер над ней работает, сколько принесет этюдов и насколько они будут интересны. То есть, по его мнению, если персонаж полетит на Марс и это будет оправдано и интересно, то почему бы и нет. В спектакле есть роль Лизы, которая в тексте эпизодическая, а в результате получилась одна из главных. Вообще, зрители нам говорят, что в этом спектакле все роли главные, настолько все проработано до мелочей. Однажды Лев Эренбург сам нам признался, что это первый случай в его практике, чтобы выпускной студенческий спектакль продолжал жить так долго, это очень редкий случай».

12 сентября этого года чешский спектакль «Schovanka» отметил юбилей. Актеры в 50-й раз окунулись в колорит русской деревни с чаем, баней, вениками, русской рулеткой, с одной стороны, и чувственными, острыми и по-русски эмоциональными взаимоотношениями между близкими людьми, с другой. Они не отрицают, что Эренбург ставит неоднозначные спектакли, кто-то из зрителей, посмотрев один раз, больше не придет, а есть и те, кто приходят по десять раз и годами могут обсуждать, о чем пьеса. И это для актеров самое ценное.

Фотогалерея