Камышин. Место действия - провинция

Выпуск №5-165/2014, В России

К нам едет ревизор

Камышинский драматический театр стоит на пороге своего 80-летия. И, похоже, юбилейный сезон станет особенно интересным и для артистов, и для зрителей. Оригинальные постановки, обменные гастроли, фестивали, капустники, новогодние шоу - все свидетельствует о том, что творческий коллектив в поиске, в развитии. Не припомню, когда театр выдавал столько интереснейших премьер. За два месяца поставлено три спектакля,  и каждая пьеса уникальна по своей сути. То, что театр меняется, очевидно.

Год назад Евгений Бакин принял на себя руководство театром. В его собственной театральной биографии есть начало и продолжение. Есть выбор места и судьбы. Человек талантливый, деловой, вполне вписавшийся в условия рынка, он играет по правилам и двигается в профессию со ступеньки на ступеньку. Директорами не рождаются. Умения и навыки дело наживное. Ему предстоит одолеть определенный марафон, но уже сегодня новый директор ищет новые пути, привлекает к совместному творчеству маститых коллег, выводит свою команду в открытое плавание, дает надежду.

Первый премьерный спектакль по пьесе Н. В. Гоголя «Ревизор» поставлен Татьяной Лукомской, режиссером из Костромы. Это уже шестой спектакль, поставленный Татьяной Владимировной в Камышине.

- Звонок Евгения Александровича застал врасплох, - рассказывает Т. Лукомская. - мне нужно было подумать. Могу ли я ставить «Ревизора» сегодня? Есть ли для этого повод? Когда-то, в 1991 году, в Казахстане, я очень хотела работать над этим материалом. Деньги, власть, чиновничий беспредел, ах, как нужен был «гоголевский ревизор» с его выпуклым реализмом, с его «смехом сквозь слезы», с его великолепными текстами - трагическое прощание с иллюзиями. Но не получилось. Это как нерожденный ребенок. И вот прошло столько лет. Изменилось отношение к взятке, идет изощренная игра «поймай меня». Наше нравственное уродство стало нормой. Государство придумывает каверзы, а мы, не уважая своего государства, изыскиваем средства, как бы вас, умных, нам снизу объегорить. В каждом из нас живет Городничий: толковый и глупый, наблюдательный и темный, грешный и боящийся греха. А сколько «свиных рож» вокруг, не пересчитать. И я согласилась...

Спектакль получился замечательный. Когда гоголевские персонажи появились перед зрителем (практически весь состав труппы), словно услышала голос, живой голос Гоголя: «На сцену их, на сцену! Пусть видит их народ, пусть посмеется!». Народ смеялся. Смех стал главным действующим лицом спектакля, смех над невежеством, над гнилью и мерзостью людей, воплощающих власть, над «дурным правлением», от которого «хоть три года скачи, ни до какого государства не доедешь». Режиссер живо почувствовала карикатурную природу пьесы. Герои своей живописной эпохи на глазах вырастали до общечеловеческих масок. При минимуме средств, мизерном сценическом пространстве, предельно лаконичной сценографии в спектакле рождается пронзительный, безмерный образ России с ее безалаберностью, леностью, нелепицей. И все время ловишь себя на мысли: «А ведь ничегошеньки не изменилось. Только слова другие используются в нашем обиходе: «коррупция», «лоббирование», «пиар», «имидж». А страна все та же - «немытая Россия», и «хлестаковщина», и беспредел, и беззаконие. И никому не выйти отсюда чистеньким. Каждому требуется ревизия души.

Художественная законченность каждой сцены поражает. Каждая фигура, даже неговорящая, каждый поворот головы, каждое движение руки, ноги, каждая точка, каждый звук - все включено в общую композицию, все соединено в неразрывное целое. На глазах лепится цветная гравюра, по-театральному красиво и убедительно. Режиссеру вроде и вовсе не нужна большая сцена (при таком-то количестве персонажей!). Полукруг дверей, постоянно открывающихся и закрывающихся по воле людей, создает упорядоченный калейдоскоп. Люди и вещи в сплошной динамике. Играют артисты, играют вещи, свет, музыка, подыгрывает зритель и за всем этим наблюдает из зала сам Николай Васильевич. Мистика? Не знаю.

Превосходный дуэт Добчинского и Бобчинского (Д. Дроздов и А. Буняков) Отлично вылепленные фигурки, их речь, то захлебывающаяся, то чрезвычайно замедленная, невероятно комична. Отличная картина, где пьяный Хлестаков (А. Ферхов) упивается своей ложью. Он до такой степени размечтался, что принимаешь все, что он говорит, за чистую монету. Великолепно сделано любовное трио ( Н. Крючева, Д. Попова, А. Ферхов). Здесь есть все: и музыка, и танцы, и влюбленность, и ревность, и женское кокетство, и женское коварство. Настоящая комедия любви, живая, увлекательная, яркая.

Хороша сцена подношений (А. Пасюков, Ю. Щербинин, М. Касымов, Ю. Юдин). Сцена «народного горя», череда обиженных жалобщиков показалась мне грубой, надуманной, лишней. А вот финал превосходный. Прекрасно слеплена сцена суеты и толкучки, и этот миг, когда безобразные, омерзительные куклы-персонажи вдруг замирают, испуганные новой ревизией (еще одна прекрасно вылепленная гравюра), становится кульминацией всего спектакля. Движения делаются механическими, судорожными, словно автор голосом ясновидца вещает (опять очевидно реальное присутствие Гоголя): вы мертвы, господа. Увы, похоже, сам автор не предполагал, насколько живучими окажутся его персонажи. Что есть, крапивное семя.

Браво, господа артисты! Браво и низкий поклон всем, кто участвовал в создании театрального шедевра!

Зорко лишь сердце

Не успели отгреметь аплодисменты, как театр представил на суд публики свой новый спектакль «Калека с острова Инишмаан», поставленный по пьесе самого неординарного представителя современной ирландской драматургии М. МакДонаха режиссером из Москвы Анной Зайцевой, нашей землячкой, дочерью известного камышинского актера Всеволода Зайцева.

Как трудно найти тропинку к себе. Спектакль об этом. Об утомительном путешествии одного мальчишки к себе. О попытке жизни, о всплеске свободного движения, обреченного на смерть. О достижении духовной зрелости, о силе и уязвимости открытого миру и людям человека.

Роман Должанский как-то сказал, что МакДонаха можно крутить и так, и эдак. Его истории шокируют, ужасают, но и таят в себе возможности открытия нового мира, дарят надежду. Автор не сопротивляется. И наше захолустье ничем не хуже ирландского. Те же коврики с вышивкой и коровы на лугу, и простодушные тетушки, и злые сплетники. МакДонах славит свой сиротливый Запад и крушит наши мечты о романтической сказочной Европе. А мы смотрим и переворачиваем все на русский лад. Ах, как сильно в нас желание вырваться в лучшую жизнь. Как наивны, глупы мы, совсем как калека Билли, не понимаем, что, убегая от себя, мы тащим за собой все свои проблемы, комплексы, горести. И частенько проживаем не свою жизнь на чужой земле.

Не трудно заметить, что в названиях всех пьес МакДонаха ключевым словом является название земли - «Калека с острова Инишмаан», «Лейтенант с острова Инишмор», «Призрак острова Инишер», то есть принадлежность земле важнее имени. И, похоже, режиссер соглашается с автором, призывая зрителя полюбить свою маленькую родину. 

На первый взгляд, отвратительное место этот Инишмаан - ветрено, голодно, пустынно. Каждая новость на вес золота. А люди... любят и ненавидят одновременно, лгут во имя правды, перемешивают злобу и нежность. Сначала видишь все поверхностное: больного мальчика, которого все кличут калекой, не иначе; сын спаивает мать, чтобы она скорее умерла; сестра разбивает яйца об голову брата. А потом начинаешь понимать, что пьеса о доброте, стесняющейся, а оттого и грубой.

Прекрасен дуэт двух тетушек-хранительниц судьбы маленького калеки (Т. Ефремова и Н. Дорошенко). Трио - доктор (Д. Дроздов), Джонни (Ю. Щербинин) и Мамаша (Л. Жарова) создает замечательный игровой контрапункт. И чума Хелен (С. Смирнова), и Малыш Бобби (А. Буняков), и местечковый ньюсмейкер (Ю. Щербинин), который на деле спас Билли в младенчестве, скудоумны, но это не самые плохие люди на свете, и поэтому Билли возвращается домой.

Роль калеки Билли (Н. Дубровин) - несомненная удача спектакля. Невозможно поверить, что только вчера Мишенька Бальзаминов, инфантильный, глуповатый, «летал» по сцене. Новая роль Дубровина пронзительна. Его Билли с волочащейся ногой и взглядом Алеши Карамазова особенный. Он не похож на других, у него нет брони цинизма и грубости. Быть просто добрым и открытым вовсе не просто. Свой физический изъян актер подает легко и скоро забываешь о его сделанности. Билли влюблен в девчонку с ухватками и жаргоном современной хулиганки (С. Смирнова). Что поделаешь, трудно жить на свете хорошенькой девчонке, которую «лапают» все, кому не лень.

Режиссер быстро нашла общий язык  с молодежью. Хватило у нее и характера, и твердости, и профессионального умения стянуть все в единый узел, разъяснить суть слов, соль слов, донести все это до зрителя. Кстати, о словах - ядреный язык ирландской (читай «русской») деревенщины, не вдохновил меня. Он как-то совсем неестественно ложился на губы актеров. Впрочем, это не главное в спектакле. Глядя, как восторженно принимала спектакль молодежь, как чутко реагировала на тончайшие нюансы игры актеров, как бурно аплодировала в момент кульминационный, понимаешь, что «зорко только сердце, главного глазами не увидишь».

Спектакль «Калека с острова Инишмаан» вывел театр на совершенно новый уровень. Удержать его будет не просто, но другого выхода просто не существует.

Все мы немного кролики

Еще одна премьера осени... Спектакль «Тринадцатая звезда» по одноименной пьесе В. Ольшанского поставил на сцене Камышинского драматического театра Евгений Бакин. Перед началом Евгений Александрович сказал, что это спектакль о свободе.

Три поколения школьников зачитываются рассказами Э. Сетон-Томпсона. Ольшанский написал пьесу по одному из его рассказов.

...Бьется за свою жизнь и свободу быстроногий кролик Джек Боевой Конек. В лучшем скаковом клубе штата Каскадо он выходит на состязания с самыми быстрыми гончими. Двенадцать раз оставлял он  псов позади себя. Остается последний, тринадцатый забег. Тринадцатая звезда в славном списке ушастого означает долгожданную свободу.

 Это интрига. Дальше пересказывать нет смысла. Дальше надо смотреть.

...Грубо сколоченные ящики-клетки, свисающие сети. Что это - лагерный барак, пристанище для беспризорников, тюрьма? Жутковатые ассоциации. Из темноты выходят обитатели загона. Люди в обличье кроликов или Кролики, под шкуркой которых бьются человеческие сердца? Пока не знаю. Но есть здесь свои «деды» (Вислоухая - Д. Попова), свои «авторитеты» (Громила - Н. Дубровин), ветреная подруга (Ясноглазка - М. Клыпина), дрожащий новичок Пушок (В. Костылева), свои герои (Джек - Ю. Юдин). Есть друзья (Микки Ду - Д. Дроздов) и бдительный охранник, крепко держащий палец на спусковом крючке ружья (Слаймен - А. Перетятько). 

Загон - хорошая школа жизни. Люди, побывавшие в концлагерях, лишь выйдя оттуда, понимали, что только там, лишенные всего, они были по-настоящему свободны. Спектакль не просто о свободе. Спектакль о внутренней свободе в условиях клетки. Загон - хорошая школа жизни. Только трудно предугадать, кого она из тебя сделает: человека или «тварь дрожащую». «У каждого свой выбор, своя судьба, своя собака», - говорит Джек перед финальным забегом... Любовь и предательство идут рука об руку на пути к свободе.

На сцене поют, танцуют, дерутся - оригинальность сценического решения, крепкий исполнительский ансамбль, энергия молодых актеров завораживают. Именно через танцевальные жанры, музыку, тексты песен приходит понимание: есть народ, который всегда был гордым, сильным, независимым и свободолюбивым. И этот народ добровольно «сдал» свою свободу в обмен на еду, и жизнь его превратилась в кроличьи бега. И, похоже, народ этот привык к своей клетке, не только внешней, но и внутренней. «Что нам делать на свободе? Бегать и целыми днями искать себе еду? Право, дурацкое занятие». Клетка - олицетворение времени, где идет борьба не на жизнь, а на смерть. Люди, делайте ставки! Люди всегда любили жестокие игры. 

Расхожую истину о том, что если на сцене в первом акте появляется ружье, то в последнем оно обязательно выстрелит, знают все. Удивительно трогательна последняя сцена. Световое пятно, в центре которого искалеченный жизнью человек и умирающий кролик с перебитыми лапами и измученным сердцем.

- Нет, - скажут дети в зрительном  зале! - Нет, они просто сели отдохнуть, они просто устали.

- Так кто же мы все-таки? - спросят взрослые. - Люди или звери?

Конечно же, люди. Только человек может заслонить другого от пули. Только человек способен предотвратить выстрел в последнем акте.

Дерни за веревочку, дверь и откроется

Не знаю, когда и как сложился стереотип, будто все интересное происходит только в столице. Конечно же, жизнь у нас здесь в провинции другая. Здесь все на порядок скромнее. Трудно работают театры малых городов, что вовсе не означает, что хуже. И зритель у нас особенный, чуткий, безошибочно «вычисляющий» актерскую глубину, подлинное мастерство.

...Опустился занавес, гаснет свет, а люди не хотят расходиться. Театр не отпускает. И я знаю, каждый зритель, вернувшись в собственную жизнь, захочет что-то изменить в ней и в себе. И это хорошо. Уже на выходе вижу, как директор сажает в машину  артистов -ветеранов театра. Это тоже что-то новое, уже ставшее традицией - приглашать старейших артистов на премьеру в свой дом, в свой Храм. В том, что он истинный хозяин этого дома, сегодня уже никто в городе не сомневается.

Фото А. КАВЕРИНА

Фотогалерея