Омск. Истина или иллюзия

Выпуск №7-167/2014, В России

Новый спектакль омского «Пятого театра» «Кто боится Вирджинии Вульф» - настоящий подарок для думающего зрителя. Латвийский режиссер Галина Полищук задает ему тот же вопрос, что и австриец Петр Шальша, ставивший в 2008 году на сцене «Пятого» «Альпийское сияние» Петера Туррини. Живешь ты или только имитируешь жизнь? Истина или иллюзия?

Еще одна постановка, «вытаскивающая зрителя из зоны комфорта», неоднозначна как пляска теней на стенах или узор мокрых ветвей на фоне гаснущего неба. Одна иллюзия сменяет другую и где среди них то живое, настоящее, существующее наяву?

В очередной раз напоминая о подчеркнутой полярности современности, художник-постановщик Леонардс Лагановскис совмещает на одной сцене два разных пространства. Сначала из темноты возникает лаборатория с измятыми стенами серо-стального цвета, с заставленным разнообразными пробирками и колбами столом. Медсестра-белый манекен, зачем-то пристроенный на табуретке, после третьего звонка вдруг оживает, садится за стол и застывает, подперев щеку ладонью. И только тогда в другом углу постепенно вырисовывается обычная квартира. С креслом и проигрывателем, с большим портретом Мартиного отца-ректора, раму которого Джордж использует в качестве мишени для «дартс»...

Центром постановки у режиссера интеллектуального театра Галины Полищук в этот раз становится глобальное противостояние - жизни настоящей и искусственной, мира старого, ориентированного на память, и мира нового, ориентированного на эксперимент.

А частная семейная драма (все та же - один женат по расчету, другой по «залету», причем ложному, любви нет и в помине...) здесь только фон. Фон, правда, весьма яркий.

Гости и хозяева слишком напоминают фигурки, которые начинают танцевать, если открыть крышку музыкальной шкатулки. Они беседуют и ругаются, не прерывая танцев под разнообразную музыку - от «A toi» Дассена до «Битлов». (Смена темы разговора обозначается выключением проигрывателя.) Наливают и пьют, поочередно припирают друг друга к стенке и доводят до истерики...

А рядом в лаборатории две безликие белые фигуры переливают что-то из пробирки в пробирку, переставляют колбы, словно совершая священнодействие. Наука - новая религия современного мира в этом спектакле выглядит механизмом, который незаметно управляет всем происходящим

Крыша музыкальной шкатулки открыта. Четыре фигурки танцуют...

Два персонажа архетипичных - Джордж и Марта.

Джордж (Заслуженный деятель культуры Омской области Сергей Шоколов) поначалу кажется классическим маленьким человечком - сутулый очкарик в сером пиджаке опирается на стопку книг, которую держит в руках. Но разговор о будущем предполагает мгновенную смену амплуа

- Мы станем расой, рожденной в пробирках... создадим расу людей аккуратненьких, белокурых и держащихся строго в границах среднего веса!!!

Он стоит, подняв руку как памятник на пьедестале. Только в отличие от памятника буквально трясется от переизбытка чувств. Не говорит, а кричит:

- Культуры и отдельные народы исчезнут! Миром овладеют муравьи!

Это уже вечный возмутитель спокойствия, безумный философ, поглощенный своими идеями. Он жалок и величествен, благороден и мерзок. А решившись на убийство иллюзии, неумолим как сама судьба. И сам собой напрашивается вывод: такой персонаж и семейная жизнь - понятия несовместимые.

И что с того, что Марта (Мария Долганева, Александра Урдуханова) - земное воплощение богини любви? Современное - обольстительница с пышными локонами в розовой блузке с оборками и древнее - изваяние в окружении огней (в розовой сорочке - т.е. обнаженная). Афродита, Венера, Лакшми... У Марты есть и другая ипостась - сильная женщина. У Марии Долганевой это проявляется явно, у Александры Урудхановой сила, скорее, скрытая. Но и то, и другое подходит под определение «стальной характер».

Ник и Хани - два персонажа современных, они проще.

Опытный ловелас Ник (Артем Ильин) порой походит на сытого довольного кота. Он человек, нашедший свое место в жизни, вполне в ней устроившийся. И на супермена - как в большинстве версий «Вирджинии» - совсем не похож. Это, скорее, успешный менеджер.

Хани (Ольга Ванькова, Кристина Лапшина) можно охарактеризовать двумя словами - просто девочка. Живущая, не приходя в сознание. В желтом костюмчике, нарочито медового цвета, она кажется приторной - слишком много кривляется, слишком громко смеется, слишком нарочито улыбается. Всеми силами стараясь скрыть свой страх. Но что у трезвого на уме, у пьяного на языке. Хани в одной майке, сидя на столе, пьет из «горла» и лепечет:

- Не хочу ничего, ничего не хочу уже. Я ничего не хочу знать.

Буквально физически чувствуется неприкрытый ужас человека, оказавшегося рядом с чем-то жутким, ледяным. Ужас перед тем, что всегда было самой главной женской радостью - перспективой стать матерью.

Четыре фигурки легко перемещаются между двумя пространствами. Посреди разговора с Джозефом Ник накидывает на плечи халат и уходит в лабораторию. Тоже священнодействовать с пробирками. Супруг Марты «прикладывается» к колбе со спиртом, стоящей на лабораторном столе. Лабораторный стол во втором акте бесцеремонно въезжает в комнату. Стены которой, кстати, украшают фотообои с изображениями из анатомических книг начала ХХ века и живописью Босха. Два пространства смешиваются, частично накладываются друг на друга...

Еще этот спектакль Галины Полищук вполне можно назвать попыткой вернуть ставшим сегодня излишне легкими словам их силу. Словом можно убить - как именно, здесь демонстрируется. Марта издевается над писаниной Джорджа, поливая его автора красным вином из зеленого бокала. Красное вино кровью растекается по белой рубашке. Джордж сползает на колени, потом бьется в конвульсиях - как человек, наступивший на оголенный электрический провод... Сказаны непоправимые слова - и стол, бывший пьедесталом, превращается в гроб...

А песенка из «Трех поросят» становится заклинанием, призванным оградить привычный мир от беспощадной реальности. Как она только не поется - даже на мелодию песни Джо Дассена. В общем, Вирджиния Вульф осталась только в названии. Хотя, нет. С ведущей фигурой модернистской литературы первой половины XX века спектакль связывает главный звуковой фон - стук сердца. Намек на «Дом с привидениями» Вирджинии Вульф: «Тут-тут-тут- звучит сердце дома...». Призраков здесь хватает, но никто ничего не ищет и не находит. Здесь только теряют - то, за что так пытались держаться. Потому что любая иллюзия в конце концов рассеивается.

Марта кричит и бьется в истерике позади стола со свечами. Джордж читает заупокойные молитвы на латыни. Все, кончено. Сиамские медсестры переставляют стол, несут обратно оборудование...

А Марта и Джордж, внезапно оказавшиеся наедине с собой, уходят в открывшийся синий проем-портал, сгорбившись как старики. Неуверенно напевая все то же заклинание: «Нам не страшен серый волк». Все-таки не страшен? Непонятно... Точно так же неясно, истина или иллюзия - вера в способность науки решить все человеческие проблемы? И насколько реален все-таки мир, построенный на этой вере?

Вопросов множество. Ответов нет.

Фотогалерея