Душу свою сберечь... Памяти артиста Алексея Локтева

Выпуск №8-168/2014, Вспоминая

     До сих пор не могу поверить, что нет на свете Алеши Локтева... Все кажется - раздастся телефонный звонок, и он закричит в трубку: «Вы что, все с ума сошли! Все неправда! Живой я, живой! Скажи там им всем, слышишь!»

     Я слышу, Леша... Только как же мне быть, если ты не войдешь больше в мою гримерную и не спросишь: «Ну что, текст будем повторять или все помним?»

     Я помню, Леша, все помню. Как ты десять лет назад в Театре Пушкина протянул мне пьесу - тогда она скромно называлась «Федор и Аня», - а потом Театр Маяковского дал ей громкое имя «Последняя любовь Достоевского». И мы, помолившись, выходили на сцену, чтобы рассказать о судьбе великих людей, вместе с нашими зрителями побывать наедине с портретами Федора Михайловича Достоевского и Анны Григорьевны Сниткиной - ангела-хранителя, друга и жены гения русской литературы и, может быть, самой сильной и нежной его любви. Нам хотелось хотя бы каким-то краешком прикоснуться к их жизни, побыть в их доме, их сердце. И порой казалось - этому сокровенному диалогу со зрителем не будет конца. Одна из рецензий так и называлась «Двое в бесконечности».

     Поверьте, нет, наверное, сложнее задачи для актера, чем отважиться - нет, не играть, а дышать, чувствовать, гневаться, страдать, мыслить на сцене, как великий Достоевский. Но более тридцати лет наблюдая за судьбой артиста Алексея Локтева, зная, что самая большая любовь в его жизни - это театр, а сцена для него - пространство исповедальное, сценический свет - рентген души человеческой, музыка в театре - драматическая песня его собственного сердца, только полюбив актера Локтева с детства, поверив однажды и пойдя за ним в долгий путь до самого конца, - уверена: Алексей Васильевич Локтев достоен говорить со сцены от имени Федора Михайловича. Низко кланяюсь таланту этого истинно русского артиста-поэта, самого преданного ученика моего отца - режиссера Бориса Ивановича Равенских.

     Трудные годы пережил Локтев после смерти Равенских. Но спасением стал самый главный урок его учителя, тот же, что когда-то молодому Борису преподал Мейерхольд: «Работай, работай до обморока, до разрыва сердца».

     Локтев за последние двадцать лет своей жизни написал много инсценировок и сыграл ряд труднейших моно и дуэтных спектаклей: о поэте Николае Рубцове, о певце Игоре Талькове, о Сергее Есенине, об ученом Александре Чижевском, работал над инсценировкой о жизни Чехова. Лешу называли трудоголиком, одержимым, неистовым, а он все твердил мне на репетициях: «Тихо, тихо, все хорошо». А иногда кричал и метался по сцене, забывал в кулисе и сжигал кипятильники в кружке. Они взрывались, а он виновато улыбался и опять твердил: «Тихо, тихо, все идет хорошо».

     Помнишь, Леша, один из наших последних спектаклей о Достоевском в Тольятти. Тебе не давали договорить монолог. Аплодисменты после каждого абзаца. Когда началась музыка финала, зал встал и все поклоны ты твердил: «Господи, что же это делается!».

     Тебя очень любили зрители. Они знали, что во время спектакля ты целиком отдаешь им все силы своей души. А еще ты строил храм в Мытищах, копал землю в деревне под Тверью и растил урожай, а сам терпеливо ждал, когда же наступит день следующего спектакля - через месяц, через два.

     Я все думаю - может быть, ты уцелел, если бы знал, что, как только ты улетел в свой далекий Благовещенск, где погиб в автокатастрофе, я в Москве получила новую репертуарную книжку, в которой стояла дата нашего следующего спектакля - 21 октября. Ты бы ждал этого дня совсем с другим сердцем, как бы ты радовался!

     И любовью твоей была Россия. Ты чувствовал, что нет России без Достоевского, что она смотрит на нас его глазами. Однажды ты написал: «Достоевскому удалось осуществить завет Евангелия: «Кто хочет душу свою сберечь, тот теряет ее, кто отдает ее, тот сделает ее истинно живою». Достоевский отдал нам свою душу целиком, и поэтому она осталась для нас истинно живой. Нам бы только сохранить ее и передать потомкам».

     Я слышу тебя, Лешенька. Твоя душа останется для меня истинно живою. Спасибо тебе за верность.

     А помнишь мои последние слова из нашего спектакля: «Не будем же никогда забывать друг о друге... Неужели и взаправду религия говорит, что мы все встанем из мертвых и оживем и увидим опять друг друга и всех и расскажем друг другу все, что было... И вечно так, всю жизнь рука в руку». 

Фотогалерея