Элиста

Выпуск №6-116/2009, В России

Элиста Спектакль «Сердце матери» режиссера Бориса Манджиева по одноименной пьесе народного писателя Калмыкии Алексея Балакаева, премьера которого состоялась 21 ноября 2007 года, должен вызвать резонанс. Пишу «должен», потому что, если его не посмотрит большое число зрителей, он останется просто очередным спектаклем Калмыцкого республиканского ТЮЗа «Джангар». Сразу же после спектакля моя знакомая сказала, что нельзя ставить такие вещи. Это была реакция потрясенного финалом зрителя, но и, в большой степени, реакция матери, схожая с чувствами героини спектакля, которая не могла поверить, что ее сын осмелился бороться с Хозяином степи – на такое святотатство не могло пойти ее родное дитя.

Так случилось, что в это же время я посмотрела передачу с артистом балета Николаем Цискаридзе, который сказал буквально следующее: «Я танцую на могиле своей матери». Увидев оторопевшее лицо ведущего, он пояснил: «Ведь все мои неудачи, промахи, мои несправедливые поступки по отношению к ней, ее решение жить ради моей творческой карьеры в нелюбимой Москве – все это прошло через ее сердце. Я ее потерял в двадцать два года». Так беспощадно о себе может сказать человек искусства, который сублимирует в творческий акт даже самое сокровенное. В этом сила и необходимость искусства, способного беспощадно сказать о болевых проблемах. Именно через искусство мы можем говорить о многом не произносимом в повседневной жизни.

Этот спектакль начинается как гимн матерям, для которых их собственное будущее видится через магический кристалл будущего счастья ребенка. Сосуд жизни – в руке матери, которая горда своим предназначением и исполнена бесконечной благодарности за материнство. Жизнь вечна, и начало ей положила она. И что кроме жертвенной, безмерной любви может она дать своему ребенку?

Спектакль вызывает размышления о судьбах российских матерей, чья любовь и жалость к сыновьям обострена генетической памятью о репрессиях, которые «выбивают» из народа мужчин – продолжателей рода. Все народы России пережили репрессии по национальному, сословному, политическому признаку. Чувствуется, что режиссер прорабатывал материал тщательно. Я вижу нити, связывающие этот спектакль с ранее поставленными «Арашем» и «Израненной судьбой», посвященным ссылке народа и судьбе солдат-калмыков в войне. Так страстно и открыто говорить о «родимых» пятнах своего народа – унизительной депортации, предательстве соплеменника, попрании родной земли и чувств матери – может только национальный режиссер – по праву принадлежности к истории своего народа и по праву художника, осмысляющего историю сердцем. Манджиев своей тетралогией заслужил это звание.

Это спектакль-предостережение молодым, так легко оправдывающим свои поступки необходимостью состояться вопреки всему, бездумно переступающим моральные нормы. И в нем декларируется народная форма религиозности – чувство священного трепета перед природой, чувство предела и меры, что лежит в основе человеческого общежития.

Это молодежный спектакль. Сюжет многих народов о жертвенной любви матери, переложенный драматургически Алексеем Балакаевым на калмыцкий язык, в сценическом воплощении Бориса Манджиева переплавлен в драму сегодняшнего дня для молодого зрителя. И все приемы режиссера работают на него – жесткий, профессионально безупречный сценографический ряд под «Пинк флойд», наркотический туман обольщения героя, любовные сцены, эротические наряды женских отрицательных персонажей. Даже выбор материала – полотнище из банального черного полиэтилена, становящееся то степью с морем тюльпанов, то ложем любви, то летящей автострадой, – играет на восприятие молодого зрителя, живущего в мире синтетики и полимеров. Зритель может вспомнить детское чтение – сказку Андерсена. Пюрбю подобен Каю, завороженному прекрасной Снежной Королевой – Шаркой, а милая Минджю – Герде, пошедшей на поиски заблудшей души мальчика, с которым так безмятежно они играли в детстве. Кому-то вспомнится круг, очерченный Хомой, из «Вия» Николая Гоголя. А кто-то увидит в героях спектакля персонажей фильма «Ангелы Чарли».

И не спешите обвинять режиссера в жестокости – она этически и эстетически выверена. Ведь печать наркотического безумия лежит на несчастном Пюрбю, его рука только занесена над головой матери, а приближающаяся и нарастающая мелодия протяжной калмыцкой песни уже рассеивает мрак сгустившейся тьмы. Эпический взлет дает спектаклю народная песня в современной интерпретации джангарчи Владимира Каруева. Чтобы выстоять в борениях с внешним миром жестоких фактов и внутренним миром негативных чувств, человеку нужна опора. Народная песня, вобравшая мудрость и стойкость наших предков, всегда была опорой калмыцкому народу в испытаниях, и в трагический финал спектакля она привносит свет надежды.

При всей кажущейся вольности сценической фантазии Бориса Манджиева спектакль следует духу поэтической образности драматургии Алексея Балакаева.

Особого разговора стоит работа режиссера по пластике Ирины Самсоновой. Следуя замыслу режиссера, она четкими метафорами «прокладывает» ткань спектакля. И сюжет, переведенный на язык танца, понятен всем. Великолепная сцена странствий и борений со стихийными силами Минджю (прекрасная работа актрисы Эльзы Солонгаевой), решена емко и ярко с помощью пластики. И здесь драматичность действия усиливается звучанием народной песни, которая спасает Минджю.

Эмоциональный фон спектакля – одна из составляющих успеха – создан музыкой молодого композитора Гиляны Манджиевой. Заведующая радиоцехом театра Арина Манцынова рассказала мне, что многое в спектакле выстроилось после того, как режиссер прослушал диск с записями музыки Гиляны. Заряженная энергией текста пьесы и режиссерским видением, она в далеком пасмурном Санкт-Петербурге написала музыку, органично сплетенную с действием пьесы.

Художник Саглара Лаврентьева решает пространство спектакля через символы цветов: черный – силы разрушительного, белый – созидательного, притягательное сочетание красного и черного – греховное. А постоянное пересечение фигур в белом и черном символизирует взаимодействие крайних противоположностей – света и тьмы, мужского и женского начал в природе.

И, конечно, нельзя не сказать об артистах – Любови Лазаревой, Арслане Мучкаеве, Санджи Пурсякове, Гиляне Бембеевой, Эльзе Манкаевой, Ирине Шамолдаевой, Марине Кекеевой, Сагларе Гойдыковой. Прекрасная игра актеров вызвала слезы зрителей. Аплодисменты на этом спектакле были особые – долгие, но сдержанные. Это была адекватная реакция зрителя, прожившего сердцем матери трагедию ее сына, реакция на правдивую и беспощадную заключительную сцену спектакля.

Отправить комментарий

Содержание этого поля является приватным и не предназначено к показу.
CAPTCHA
Мы не любим общаться с роботами. Пожалуйста, введите текст с картинки.