Новосибирск. Фуфайки "от кутюр"

Выпуск №4-174/2014, В России

В Новосибирском театре музыкальной комедии поставили трагифарс «Зойкина квартира». Композитор Владимир Дашкевич и поэт Юлий Ким создали свою версию известной пьесы Михаила Булгакова о том, как в период НЭПа жили те, кто не желал строить светлое будущее по законам советского времени.

Иногородняя постановочная группа хорошо известна новосибирцам. Ростовский режиссер Михаил Заец до этого выпустил «Вечера на хуторе близ Диканьки» в «Старом доме», в НТМК - «Женитьбу Бальзаминова» и «Мужчину ее мечты». А у хореографа из Москвы Татьяны Безменовой за плечами уже девять спектаклей в нашем городе - в том числе «стародомовская» «Таня-Таня» и «Шоколад» с «Чумой на оба ваших дома», украсившие репертуар театра «Глобус».

Публика прекрасно помнит «Зойкину квартиру», что поставил в 1998 году в «Красном факеле» режиссер Олег Рыбкин. В том спектакле, номинировавшемся на «Золотую Маску», блистали Лидия Байрашевская и Сергей Пиорро, Виталий Коваленко и Юрий Дроздов, Виктория Левченко и Валерий Чумичев. И вот двери «Зойкиной квартиры» распахнулись вновь!

Безусловно, артистам театра музкомедии сложно соперничать с краснофакельцами по части проработки и передачи трагизма булгаковских персонажей. В этом спектакле главная ставка - на юмор и пластику. По замыслу режиссера, квартира мещанки Зои Денисовны Пельц находится в двух шагах от вокзала. То и дело слышатся объявления об отправлении поездов в город мечты - Париж. Мечта не принявших советскую власть свалить-таки за границу вполне реальна - стоит только подкопить деньжат. И Зойка, хозяйка 8-комнатной квартиры, открывает у себя дом свиданий, замаскированный под привокзальное ателье мод.

Подлинно любовных дуэта в этом спектакле - три. Зоя Денисовна без ума от графа Обольянинова, плененного всемогуществом кокаина. Поставщик порошка китаец Херувим влюбился без памяти в служанку Зойки, Манюшку. Третью пару составили коммерческий директор треста тугоплавких металлов Борис Семенович Гусь и его муза Алла Вадимовна, грезящая, впрочем, о возвращении к парижскому любовнику.

Схожесть сюжетных линий «Зойкиной квартиры» с чеховским «Вишневым садом» и катаевскими «Растратчиками» постановочная группа не обыгрывает. Главная движущая сила спектакля - этакий Остап Бендер, взявший себе очередное имя Александра Аметистова. То, что дальний родственник Зойки законченный прохиндей, становится ясно с первых же секунд. Артист Дмитрий Савин еще не сказал ни слова, но в проходке его персонажа читаются и характер, и судьба. Получился ярким и последующий музыкальный номер «Аметистов с картами», где изображенные им советские вожди - все на одно лицо.

Лиричность спектаклю придает Елизавета Дорофеева, играющая роль хозяйки нехорошей квартиры. Выходная ария Зойки «Золотое дно» исполнена артисткой с шармом Лаймы Вайкуле. Однако эта Зоя - настоящая волчица в овечьей шкуре, то есть - в сером плаще. Это выясняется в сцене приглашения в свой бордель гордой, но некредитоспособной Аллы. Три актерские пристройки со сменами красок - и Зойка легко получает в «ателье» новую «модель» - в качестве эпиграфа к эффектному номеру: «Не плачь, не грусти»!

В спектакле довольно много смешного. Юлий Ким то начинает любовную арию словами: «Я гордый Гусь, я всемогущий Гусь», то дает Алле редкую масть «светлой брюнетки», то цитирует в нэпманском романсе стихи Лермонтова. Режиссер в шутку соединяет в песне богатого гостя русское «Из-за острова на стрежень» с советским «И на Тихом океане свой закончили поход». Актерскую природу юмора проявляют и Дмитрий Савин, предлагающий взятку алчному домкому в два с половиной червонца и разрывающий купюру пополам, и Вероника Гришуленко в роли немногословной поклонницы изысканного садо-мазо.

Центральная картина спектакля - «Ателье». В Зойкином вертепе все за деньги, даже поцелуй здесь выставляется на аукцион. Следом идут пять номеров, сводящих с ума всех без исключения посетителей борделя - а также большинство поклонников театра музкомедии! Зойкины «модели» способны угодить любому: тут вам и парижский шансон «Мужчина лучший мон ами, он пьет коньяк фужерами», и танец в стиле итальянского дель арте, переходящий в русскую плясовую, и «настоящий французский канкан» - исполненный практически без батманов! Все идет как по маслу, деньги девушкам бросаются пачками - пока Гусь не узнает в звезде номера «Богиня моряков» свою любовь, Аллу Вадимовну...

И все летит в тар-тарары. Оскорбленный Гусь в ссоре с Херувимом натыкается на нож, убийца сбегает с Манюшкой в Шанхай, исчезает из нехорошей квартиры и Аметистов - вместе с вечерней выручкой, умирает Обольянинов, оставшись без ежедневной дозы. «Спасайся, кто может!» - пожалуй, лучший по выразительности и экспрессии музыкальный номер спектакля.

Драматическое наполнение актерских работ выполнено участниками спектакля неравномерно. Рядом с трогательной беспризорницей, которую сыграла Анастасия Качалова, несколько шаржированным смотрится образ туповатого и двуличного домкома Алилуи, созданный Андреем Пашенцевым. На фоне забавного гибкого китайца, сыгранного Николаем Литвинцевым, отчетливо видна эксплуатация одной лишь своей сексапильности Натальей Жуковой в роли Манюшки. Несколько плоской получается и фигура графа Обольянинова у Алексея Штыкова. Трудно сыграть разбитую мечту коммерсанта Гуся и Андрею Алексееву. Другими словами, примерка ролей из серьезной драматургии артистами музкомедии произошла - но некоторые фрачные герои при этом выглядят одетыми в фуфайки.

Впрочем, сочетание несочетаемого всегда вызывает улыбку. Но веселить публику легче, чем заставить всплакнуть. И в «Зойкиной квартире», заявленной создателями спектакля как трагифарс, смешное победило трагическое. В то же время нельзя не отметить две актерские удачи спектакля. Это Анна Ставская и ее Алла Вадимовна - искательница красивой жизни, нашедшая лишь разочарование. Производит сильное впечатление и обворожительная неудачница Зойка в исполнении Елизаветы Дорофеевой - безусловно, в создании объема роли артистке помог опыт работы в трагифарсе «Гадюка».

В финале спектакля все, ценящие в людях исключительно надетый на них наряд «от кутюр», появляются на сцене в фуфайках. О Париже можно забыть - теперь их дорога лежит на Соловки. Артистов накрывает белый саван - и вновь звучит лермонтовский перевод Гете: «Горные вершины спят во мгле ночной».

Фото из архива театра

Фотогалерея