Новый бренд шапки Мономаха / "Борис Годунов" в "Ленкоме"

Выпуск №4-174/2014, Премьеры Москвы

Новый бренд шапки Мономаха / "Борис Годунов" в "Ленкоме"

В период коммерциализации искусства стало весьма выгодно, а значит и модно использовать русскую классику для доходных представлений, но не в прямую, а по мотивам, сооружая на добротном фундаменте весьма шаткую надстройку, отвечающую думам и чаяньям режиссера, сочинившего «нетленку» на потребу дня. Вроде бы и русскую литературу не забыли, и в то же время в архаику не погрузились, а слегка повеселились, осмеяв то, что прежде было любо и дорого каждому русскому человеку, а теперь потеряло всякий смысл, потому что на дворе другие ценности и, будьте добры, подчиняйтесь золотому тельцу и кланяйтесь, кланяйтесь тем, кто стоит наверху пирамиды.

Помните в поэме Пушкина «Борис Годунов» Гришка Отрепьев говорит: «Тень Грозного меня усыновила»? Так вот в «Ленкоме», который усыновил Константина Богомолова, взяв в штат после ухода из МХТ, пушкинский «Борис» послужил той матрицей, точнее почвой, на которой выросло сучковатое древо режиссерской фантасмагории. Пользуясь безграничной свободой слова и принятым у художников самовыражением, Богомолов избрал весьма хитрый ход, к которому, казалось бы, не придерешься, поскольку не кромсал произведение Пушкина и не менял имена героев, просто взял да и перенес события старины глубокой в коридоры власти нынешней столицы. С помощью разных кунштюков и пришедших на ум метафор, символов, он постарался убедить публику, что за 200 лет со времен Бориса Годунова мало что изменилось на политическом Олимпе, где по-прежнему процветает коррупция, «у сильного всегда бессильный виноват», а ради высокого положения можно ближнего продать и предать. Казалось бы, ничего в этом нового нет. Достаточно раскрыть любую газету, чтобы прочитать в ней различного рода громкие разоблачения. Но там публицистика, сухие факты, а тут художественное полотно, даже не полотно, а слайды, кадры кинохроники, фиксирующие сходки власть предержащих и панораму Москвы за ажурной решеткой. Никакой оппозиции здесь не может быть, потому что народ безмолвствует и выжидает, а чего ждет и сам не знает, может быть, «манны небесной». Не случайно в начале спектакля на мониторах появляется надпись: «Народ терпеливо ждет, что будет дальше». Проходит одна минута, две, три, а зрители в наступившей тишине все ждут и ждут, не догадываясь, что режиссер проводит над ними злой эксперимент, превращая драматическое представление в реалити-шоу. Правда Борис Годунов в исполнении Александра Збруева, оправдывая свое презрение к рабочему люду, сквозь зубы процедит: «Твори добро - не скажет он спасибо». Тем не менее, и в этом заслуга артиста, Збруев последовательно из обрывков расчлененного на этюды сюжета все-таки складывает пазлы разлагающейся личности, обремененной неограниченной властью. Причем, бушующую внутри бурю он тщательно скрывает, ноль эмоций, только острый взгляд и ленивая походка тигра, в любой момент готового к прыжку. Его верные соратники: князь Василий Шуйский в исполнении Александра Сирина, напоминающего домашнего врача, который из гуманных соображений застрелит сына почившего Бориса - отрока Федора, чтобы не дать на растерзание толпы. А святой Владыко Ивана Агапова весьма далек от жизни духовной, ему близки мирские заботы и от земных благ он никогда не отказывается, как и от пожертвований на дорогие часы и сотовый телефон, инкрустированный бриллиантами. Под аккомпанемент «лабухов», водочку и шашлычок эта троица в компании с курчавым генералом отходит от праведных трудов, а мимо проносят деревянные гробы, и мир, конечно, прогнется под ними, в чем они ничуть не сомневаются, потому что на эту высоту их подняли «Крылатые качели».


Фото Михаила ГУТЕРМАНА

Фотогалерея

Отправить комментарий

Содержание этого поля является приватным и не предназначено к показу.
CAPTCHA
Мы не любим общаться с роботами. Пожалуйста, введите текст с картинки.