Калининград. "Свободней всех - актер..."

Выпуск №5-175/2015, В России

Премьера рок-драмы Ольги  Болычевой «Любить Нерона» состоялась в Калининградском областном музыкальном театре.

История римского императора Нерона для театра - готовый сюжет и готовый жанр. Оргия абсолютной вседозволенности не допускает полутонов, неограниченная власть полностью меняет человеческие качества. Четырнадцать лет назад калининградская журналистка Ольга Болычева по просьбе режиссера и главного художника Костромского театра им. А.Н. Островского Елены Сафоновой написала пьесу «Любить Нерона». В нынешнем сезоне на сцене Калининградского областного музыкального театра состоялась премьера рок-драмы «Любить Нерона», став уникальным для нашего города проектом, единственным в своем роде. Автор идеи, режиссер-постановщик, сценограф и художник по костюмам - Елена Сафонова. Одним из главных действующих лиц постановки стала музыка и тексты группы «Агата Кристи» - их актеры исполняют вживую, и это сразу вырывает историю из рамок байопика, бытописания и логичного развития сюжета в пульсирующее страстями метафизическое и яростное действо. Лаконичные, решенные в экспрессивных цветах декорации и костюмы без особой привязки к римским реалиям, насыщенные перепады цвета (художник по свету - Людмила Воронина) добавляют напряжения почти до градуса кипения. В этом «зелье» актеры разыгрывают роковую историю богов и людей.

В роли Нерона - Станислав Ананьин. Его способ существования создает в мощном фарсовом зрелище измерение трагедии. Ни в одном самом крутом повороте действия не ошибаясь ни в энергии, ни в качестве выраженных чувств, - от сладострастного шепота до бешеного крика - Нерон заставляет погрузиться в это измерение остальных персонажей. Трагедия - это когда даже хороший, благородный, совершающий подвиги герой проигрывает в схватке с судьбой. Боги предрекли Нерону убить свою мать, и в какой-то момент он перестает сопротивляться внутренним силам, которые позволят ему это сделать. Но бой с ними он все-таки ведет. Пытаясь найти опору хоть в чем-то, Нерон обращается к сцене: «Свободней всех - актер...». Для матери он не сын, если не император; для жены не муж, если косвенно виновен в убийстве ее родственников; для любовницы - не возлюбленный, если не сделает ее императрицей... Без власти, сам по себе он никто. И даже любовь зрителей к нему лицемерна. Все человеческое в Нероне уничтожается постепенно. После переломной сцены с Октавией (Галина Кузнецова), где его жена, последняя надежда на взаимную любовь, случайно гибнет из-за него - Нерон уже выходит в слепящее пространство абсолютной власти и абсолютной жестокости. До этого боги играли им как куклой - он бросает им вызов: «А теперь я поиграю». Инфернальный, поверженный Рим лежит у ног императора, а он сам во взъерошенной шубе - зверь, дикий вепрь - поет великому городу свою последнюю песню. На глазах богов играет людскими судьбами до кровавого упоения.

После смерти Октавии Нерон существует в открытом космосе абсолютного зла, на грани сумасшествия. И это дикое нервное возбуждение при сохранении остроты рассудка передается актером настолько ярко, что возникают ассоциации с Константином Хабенским в роли другого тирана - Калигулы в одноименном спектакле Юрия Бутусова. Все последние сцены спектакля - перед смертью Агриппины, Сенеки, самого Нерона - сыграны актерами как кульминация. Жесты издевательски замедленны, дьявольская полуулыбка играет на губах императора, когда он заявляет матери: «Вино надежнее крушенья корабля», предлагая ей выпить бокал с отравой. В пустыне полной вседозволенности даже его собственное самоубийство - «Убей меня, раба» - становится бесстрастной и брезгливой необходимостью. Если безусловной любви нет нигде и ни в ком, то «все позволено». Единственное чувство остается теперь императору - «презрение», как называет его А. Камю в пьесе о другом тиране. Медленное и неотвратимое раздвигание границ дозволенного - убийство брата, жены, учителя, матери... Ничего человеческого - и ничего божественного. Убийство души, или, по христианскому канону, «смерть вторая»...

Октавия в исполнении Галины Кузнецовой и происхождением, и силой духа равна Нерону - их взаимные чувства могли бы быть спасительными для него, но гордыня Октавии, ее ревность и желание мести победили возможность прощения и покаяния. Актрису буквально швыряют по сцене противоположные страсти: влечение к Нерону, который надеется найти в ее сердце отклик вопреки всем разделяющим их мертвецам, гордость уязвленного самолюбия. Ее горе по Британику - почти вой, ее отвержение Нерона - почти крик отчаяния, их песня «Девочка - смерть» - клубок невыносимого противоречия, которому не суждено развязаться, как бы оба тайно этого ни хотели...

Елена Мочалова в роли Агриппины точна абсолютно во всем. Истинная императрица, ни малейшего сомнения ни в собственном величии, ни в праве казнить и повелевать. Притворная мягкость и притворная страстность важны только для достижения цели, но и они всесокрушающи. Ее первым приветствием Нерону звучат слова: «Мой сын - позор для Рима». Психиатрический смысл понятия «властная мать» для развития личности давно известен и описан, и Нерон не избежал этого разрушающего клейма запредельного материнского честолюбия. Чтобы победить такую женщину, юному императору пришлось бы сотворить невозможное, а сделать ее настоящей матерью не смогли бы даже боги. Агриппина до смертного часа не уступает сыну ни пяди власти, которую считает своей.

Провокационная роль в рок-драме у языческих богов: получив убийственное пророчество о судьбе Нерона, они начинают безжалостную и развлекающую их игру, и в их руках люди-куклы. «Божественное присутствие» делает сюжет метафизическим, и в сценографии это выражено через обратную перспективу: на авансцене куклы, в центре персонажи, а в глубине возвышаются две огромные римские статуи - Нерона и Агриппины. Кроме того, частенько боги являются поглазеть на «игру», периодически перевоплощаясь в ее персонажей: Венера - в рабыню Акту, Юпитер - в Британика. Амур в исполнении Антона Арнтгольца - не бог любви, а лукавый и равнодушный провокатор, чьи сети заманивают в ловушку. Александр Дудницкий блестящ в обоих образах Юпитера и Британика - одновременно артистичен и самодоволен, позитивен и опасен: белозубая улыбка время от времени приобретает акулий оттенок олимпийского спокойствия. Николай Перлухин в роли философа Сенеки убедительно создает «на втором плане» сложнейший персонаж как бы учителя, но при этом труса, как бы философа, но при этом черствого человека. Особенная удача - сцена, где Нерон приговаривает учителя к смерти за «оправданье» всех его грехов, но все-таки ждет от него раскаяния или хотя бы искренности.

Роль Венеры - рабыни Акты в ярком исполнении Елены Альфер ключевая: богиня сочувствует Нерону с самого его рождения. Нисходя с Олимпа на землю, «снимая» свою божественность, она становится тенью Нерона, ничего не требуя и не осуждая. Лишь один раз она просит признания своей единственности - и не получает его даже на краю гибели. Оценить привязанность рабыни император не может - «любовь предпочитает равных», но ее смирение и преданность дают его душе призрак покоя, а в финале именно она наносит ему смертельный удар, от которого отказались и боги, и люди. Но Акта не только рабыня: воплощенная любовь сопровождает Нерона как призрак спасения - но он уже не способен услышать ее зов. Слишком поздно.

Почему «Любить Нерона»? Потому что без любви в обжигающем огне неограниченной власти в императоре умирают человеческие чувства и желания. Остается только воля богов, играющих им как куклой, пока он сам не встает вровень с ними. И на глазах изумленной публики Нерон-артист взрывает весь тот ад, что носил в своей душе Нерон-император.

Фото Якова ЯКОБСОНА и Максима МОРОЗОВА

Фотогалерея