Вся глубина дна. Спектакль "На дне" в Московском театре "Откровение"

Выпуск №6-176/2015, Взгляд

Вся глубина дна. Спектакль "На дне" в Московском театре "Откровение"

«Подвал, похожий на пещеру». С этих слов начинается пьеса Максима Горького «На дне». Далее автор дает подробнейшее описание ночлежки, где «потолок - тяжелые каменные своды, закопченные, с обвалившейся штукатуркой», а в левом углу большая русская печь, затем указывает точное расположение дверей, нар, стола, занавесок. На фотографиях 1902 года, сделанных 18 декабря по старому стилю на премьере в МХТ, можно разглядеть все детали горьковской сценографии. Художественный руководитель Московского театра-студии «Откровение» Алексей Казаков, создавая свой новый спектакль «На дне», сознательно придерживается этой схемы и даже помещает в программку тот знаменитый снимок, запечатлевший мхатовских актеров. Но, делая прямой отсыл к истокам пьесы, к началу ее большого творческого пути на театральной сцене, режиссер еще сильней углубляет рисунок горьковского «дна», и это становится метафорой.

Все четыре картины, даже те, что у Горького происходят на пустыре, а значит, на воле, под открытым небом, играются среди мрачных и облезлых стен. Сделав небольшое пространство сцены двухуровневым, Алексей Казаков закомпановал его таким образом, что выбраться из ночлежки можно лишь по крутой лестнице. Там, в верхнем мире, кипит жизнь, оттуда приходят хозяева, чтобы еще сильней затянуть удавку на своих постояльцах, туда время от времени отправляются на заработок или в трактир постояльцы. В нижнем мире и воздух гуще, и движения медленней. Здесь обитают души, лишенные нервных окончаний и потому уже не способные сострадать.

Подняться по лестнице, покинуть это место навсегда, значит - спастись. Поэтому всякий раз возвращение персонажей к своему пристанищу воспринимается как все большее и большее погружение в темноту. Анна в последний раз выходит в «тот» мир глотнуть свежего воздуха. Клещ (Владимир Ильин-Королев), похоронив жену и продав последний инструмент, все реже и реже покидает ночлежку, которая уже не кажется ему такой отвратительной, и здесь, как он теперь понимает, тоже люди живут. Он играет в шашки с Медведевым (Алексей Тимошин), который к финалу прикроет полицейский мундир бабьим платком, и его уже не отличить от других ночлежников.

Контуры спектакля проступают из темноты - так проявляется фотография, наполняясь постепенно отчетливыми линиями, красками. Потом, в финале, когда уже будет понятно, что все шансы изменить свою жизнь упущены, сцена вновь погрузится во тьму. И возникнет острое ощущение, что вместе со светом выключили жизнь. Но сейчас ночлежка просыпается - под визгливые крики Квашни (Земфира Арсланова), злобные выпады Насти в адрес Барона, под скрежет станка Клеща. В какой-то момент эта концентрированная ненависть становится невыносимой, но все стихает с появлением Костылева. Персонаж Магомеда Сурхатилова движется бесшумно, потирает руки, напевает «Боже, царя храни», в голосе смирение. Он одет в красную вышитую косоворотку, и эта нарочитая ярмарочность как нельзя лучше оттеняет его фарисейство. Так же как и за внешней оболочкой Насти (Анна Попова), которая напоминает красивую фарфоровую куклу, нет ничего, кроме пустоты. И потому абсолютно прав Бубнов, холодно осадив ее порыв уйти от них : «Ты везде будешь лишняя!»

Впрочем, все они лишние. И не только у Барона «уже все было», а потому ждать нечего. По инерции живет и скорняк Бубнов (Сергей Баровский), у которого руки давно уж отмылись от краски, и теперь они просто грязные. И девица Настя, роняющая слезы на истрепанную книжку «про любовь» и при этом едва ли понимающая, что означает это чувство на самом деле. Лука никого не осуждает, потому как «...всё - люди», но уйти из этого страшного, затягивающего места настоятельно убеждает лишь Наташу с Васькой Пеплом и Актера. Словно бы читает в их линиях жизни шанс начать новую жизнь. Пепел еще может спасти свою душу с помощью Наташи, Актер не забыл, что такое талант и как важна вера в себя. Но Васька Пепел Олега Лабозина до такой степени зол на весь свет, что этот гнев рано или поздно прорывается наружу и разрушает все. Даже слабую надежду Наташи (Елена Ашаева) зажить нормальной жизнью вне стен этой тюрьмы. Актер Павла Наркунаса, наивный и добрый, слишком слаб для кардинальных перемен. А может, наоборот, осознав, что сил выплыть не хватит, принял крайнее решение - уйти самому, чтобы не деградировать окончательно.

Лука, самая знаковая фигура горьковской пьесы, в этом спектакле столь многослоен, что остается только восхититься актерской работой Валерия Скорокосова, сумевшего так тонко и точно соединить в своем персонаже мельчайшие срезы человеческой натуры. В ночлежке появляется добродушный и неконфликтный мужичок, но в стычке с Бароном, когда тот спрашивает Луку о паспорте, в долю секунды добряк превращается в человека с темным прошлым, который уже не раз преступал черту и потому не остановится и теперь. Появляется Василиса (Елена Сортова), и на страннике новая маска - этот явно беглый каторжник перевоплощается в юродивого, который где-то недослышал, что-то недопонял, но на самом деле открыто издевается, абсолютно не боясь наказания.

Лука Валерия Скорокосова каждого обитателя «дна» видит насквозь, это бесспорно. Поэтому какой бы облик ни принимал, постепенно открывается его истинная суть - он ведун. Убеждая Актера лечиться от пьянства, искать специальную лечебницу, Лука крепко сжимает плечи страждущего и через себя пропускает его боль, вдыхает в него жизненные силы, веру, надежду. И только потом, совершенно обессиленный, отступает. За этой странной, почти магической сценой с изумлением следит Анна (Ирина Нефедова) и страстно восклицает: «Дедушка, поговори со мной!» Она явно просит избавить ее от страданий, что и происходит - Лука настраивает измученную женщину на неизбежность ухода, на освобождение от мук, и она тихо покидает этот мир.

Странник всколыхнул «дно», взбудоражил, и, возможно, в этом и заключалась его миссия. Не случайно ведь в самом начале действия, когда ночлежники долго препираются, кому мести пол, именно Лука берет в руки метлу. И не только останавливает ссору, но и символически расчищает затхлое пространство. Когда Лука уходит, а правильнее сказать незаметно исчезает, растворяется в воздухе, у всех возникает ощущение потери. И особенно остро это переживает Сатин - интересная и очень непростая актерская работа Валерия Пашковского. Его персонаж и дьявол-искуситель, и беспринципный шулер, и благородный рыцарь. Этот Сатин страшен в своем знаменитом монологе о человеке. Произносит его шепотом, словно бы с трудом выдыхая слова, и мы ощущаем, как по капле уходит жизнь, душа, которую он давно заложил. Пожалуй, Сатин единственный, кто до конца понял понял миссию Луки, и оттого ему тяжелей остальных.

В финале спектакля, когда ночлежники узнают, что Актер повесился на пустыре, а значит, и песню испортил, после недолгой паузы вдруг с новой силой вспыхивает пьяное веселье. В пляске участвуют все, включая даже вполне благополучных Квашню и Медведева. Это напоминает воронку, затягивающую персонажей все глубже и глубже, в самые глубины темноты. И шанса выбраться наружу теперь уже точно не представится. Во всяком случае, для них.

 

Фото Михаила ВОРОНЦОВА

Фотогалерея

Отправить комментарий

Содержание этого поля является приватным и не предназначено к показу.
CAPTCHA
Мы не любим общаться с роботами. Пожалуйста, введите текст с картинки.