Попытка - не шутка. "Плоды просвещения" в Театре им. Вл.Маяковского

Выпуск №7-177/2015, Премьеры Москвы

«Плоды просвещения» в Московском академическом театре им. Вл. Маяковского стали первой премьерой нынешнего сезона. Миндаугас Карбаускис посвятил ее своему учителю Петру Наумовичу Фоменко, чей спектакль по одноименной пьесе Л.Н. Толстого шел на сцене Маяковки больше двадцати лет. В пресс-релизе на этот счет есть пояснение: новая работа художественного руководителя театра вовсе не реконструкция фоменковских «Плодов», но вполне возможно, что ученик использует некоторые «цитаты» учителя. Не уверена, повезло ли зрителям, которые видели спектакль-легенду и теперь имеют возможность оценить степень цитируемости и свежий авторский взгляд. Сравнивать всегда непросто, потому что все мы очень разные. Лично мне пришлось начинать с чистого листа, поскольку о постановке Петра Фоменко лишь слышала и читала. В том числе, в публикации актрисы Театра им. Вл. Маяковского Александры Равенских «С легким смехом по основным вехам» («Страстной бульвар, 10», №7-167, 2014). Александра Борисовна, исполнявшая тогда роль горничной Тани, вспоминает, как мастер работал над постановкой, как лепил сценические образы и наполнял спектакль замечательным юмором. И еще, с каким трогательным сочувствием относился к персонажам пьесы, как жалел этих увлеченных и наивных господ-спиритистов, которые, по словам самого Петра Наумовича, «даже не заметили, как наступил 1917 год».

В спектакле Миндаугаса Карбаускиса, таком же «густонаселенном», как и у Фоменко, задействованы все поколения труппы театра. Среди артистов есть те, кто не только шагнул из прошлого в настоящее, но и в те же роли. Галина Анисимова - Толстая барыня, Ефим Байковский - камердинер Федор Иваныч, Михаил Филиппов - профессор Кругосветлов. Поскольку времени прошло немало, случились перемещения и между персонажами. Роль Леонида Федоровича Звездинцева, которую исполнял Александр Лазарев (и был, по мнению Александры Равенских, центром спектакля) теперь у Игоря Костолевского, в прошлом - отпрыска Звездинцева-старшего, Василия Леонидыча. Анна Павловна Звездинцева Светланы Немоляевой перешла из одного сословия в другое, а точнее, из господ - в народ, получив в новых «Плодах просвещения» роль Кухарки. И, надо сказать, исполняет ее актриса блистательно.

Пространство спектакля придумано, а правильнее сказать, сконструировано Сергеем Бархиным. Художник, отталкиваясь от театрального понятия «зеркало сцены», визуализирует его с помощью крупных и объемных деталей, прорисовывая земное и потустороннее. Зритель сидит перед условным овальным зеркалом, в котором отражаются персонажи пьесы Л.Н. Толстого. Первым, согласно авторскому тексту, появляется лакей Григорий (Павел Пархоменко) и беззастенчиво любуется своим отражением. Выпархивает горничная Таня (Наталья Палагушкина), которой еще предстоит стать главной движущей силой в хитросплетениях сюжета, ловко протирает невидимые пятнышки на зеркальной поверхности, успевая при этом еще и кокетливо повертеться. Вот идет старый камердинер Федор Иваныч - он явно хотел бы увидеть себя помоложе, а потому лишь плюет с досады. Это зеркало магнитом притягивает взгляды всех, кто оказывается в передней дома Звездинских - элегантного Доктора (Максим Глебов), Артельщика от Бурдье (Юрий Лободенко), буфетчика Якова (Игорь Евтушенко) и возлюбленного Тани Семена (Алексей Сергеев). Даже курские мужики, из-за которых, собственно, и начался сыр-бор, первым делом вперивают взоры в зеркальный овал и с большим удивлением рассматривают свои физиономии. И лишь потом осеняют себя крестом, как это и принято у православных при входе в дом.

В такие моменты я, зритель, чувствую себя обитателем самого настоящего зазеркалья. Ощущение усиливается, когда режиссер и художник прорисовывают потусторонность небольшими, но очень эффектными штрихами. Как только Звездинцев-Костолевский, увлеченный разговором с Доктором о явлениях иного порядка произносит слово «спиритизм» и делает осторожный шаг внутрь «зеркала», в тот же миг меняется световая партитура, звуки становятся иными. Шаг назад, и вновь все обыденно. Световые картины Игоря Капустина будут меняться на протяжении всего спектакля, придавая ему временами почти магическое мерцание. Интересно наблюдать и за парными отражениями, когда два разных персонажа на мгновенье облачаются в одну судьбу. Камердинер Федор Иваныч Ефима Байковского становится отражением буфетчика Якова - один уже прошел свой путь на службе у господ, другому еще бегать и бегать с поручениями. Кухарка и служанка Таня - жизнь, подошедшая к закату и ее расцвет.

В целом же картинка, которая просматривается из зрительского зазеркалья, неизменна. Огромный круглый стол, сделанный в несколько искаженной перспективе, сначала обеденный, потом, когда снимут белую скатерть и зажгут свечи, - идеальное место для спиритических сеансов. Его черная поверхность, расчерченная белыми линиями и кругами, похожа на доску для таинственных ритуалов, по которой передвигаются крошечные фигурки людей - псевдомедиум Семен, доктор Кругосветлов, Гросман. Над столом голубой светящийся овал, напоминающий линзу гигантского телескопа или еще одно зеркало. Кажется, подними голову, и заглянешь в иное измерение.

Столь подробно об отражениях и зеркалах лишь затем, чтобы обрисовать один из центральных образов новых «Плодов просвещения» - сценографию (ее важная часть, без сомнения, костюмы Натальи Войновой, выполненные по кроильным книгам и модным журналам XIX столетия). В ней столько зримой энергии, что поневоле задумываешься о человеческой жизни как пылинке в огромной Вселенной. Вероятно из за этого, очень уж эффектного «персонажа», иногда возникало ощущение, что остальные участники спектакля несколько потерялись.

Равновесие восстанавливается во втором акте, когда вместе с изгнанными мужиками мы оказываемся в кухне (точнее, смотрим в зеркало). Здесь, в царстве уже немолодой, но такой красивой и легкой в движениях Кухарки, столько доброты, что хватает всем. И Старому повару, и уже почти отчаявшимся купить землю мужикам, и вечно виноватому буфетчику Якову. Светлана Немоляева одарила свою героиню какой-то особой утонченностью (выходы актрисы сопровождаются романсом О. Кремье «Когда умирает любовь» со звуковыми эффектами старого патефона), и даже довольно грубоватый рассказ о нравах в доме господ, где «уж как здоровы жрать - беда», да на фортепьянах «запузыривают», в ее устах звучит удивительно по-доброму, без осуждения. А сколько истинной нежности в ее взаимоотношениях со Старым поваром Расми Джабраилова, который практически без слов пронзительно рассказал о трагедии сломавшегося и выброшенного за борт жизни человека. Кухарка - его спасение и надежда. В том, как они вальсируют (звучит красивый вальс Л.Н. Толстого в аранжировке Гиедрюса Пускунигиса, сделавшего музыкальное оформление спектакля), как она реагирует на его безмолвные, но настойчивые просьбы о рюмочке, - большая любовь, которая не требует специальных слов.

Курским мужикам, несомненно, посчастливилось оказаться внутри этого поля любви. Выпили чаю, согрелись, раскрылись душой. В первом мужике Игоря Марычева что-то от самого Толстого - мудрое, основательное. В деле о покупке земли он главный переговорщик, его речь полна достоинства и умных слов вроде «двистительно». Когда молодой Звездинцев несет чушь о посевах мяты, он соглашается, что «все продухты можно в действие произвесть, кто понятие имеет», но только лишь из чувства такта. Второй мужик Виктора Запорожского грубоватый реалист, но при этом сдержанный, чтобы лишнего не наговорить. Третий - Сергея Удовика - застенчивый романтик. Каждый по-своему пытается донести до хозяев главное - без земли жизни нет. И вот уже повторяемая ими на все лады фраза: «Земля малая, не то что скотину, - куренка и того выпустить некуда!» - становится неким кодом, прорастает в сознание представителей «верхнего» мира. Защищая «медиумические» идеи, а, по сути, выгораживая служанку Таню, профессор Кругосветлов вдруг тоже повторяет ее как заклинание.

В пьесе Толстого достаточно прямолинейное разделение на утративших реальность господ, коим просвещение явно не на пользу, и мудрый народ. В зеркале этого спектакля мы наблюдаем великое множество слоев, оттенков, переходных состояний. Татьяна Натальи Палагушкиной все время ходит на цыпочках и может быть какой угодно - в зависимости от обстоятельств. Иногда ее хитрость и расчетливость так откровенны и малоприятны, что начинаешь сомневаться в ее желании выйти замуж и навеки поселиться в деревне, где модные наряды, высокие каблучки и духи вряд ли пригодятся. Но как только Таня опускается с цыпочек, сразу становится собой - доброй и отзывчивой девчонкой, которой надоел дом Звездинцевых вместе с их нахальным лакеем Григорием. И сомнений не возникает, что ее авантюрный план по подписанию важных бумаг во время спиритического сеанса будет успешным. К тому же выясняется, что подобные «шутки» с натянутыми ниточками (к слову, первоначально Толстой назвал свою пьесу «Ниточка оборвалась») и постукиваниями в стену в самые ответственные моменты столоверчений, служанка уже не раз проделывала. Теперь ниточки и колокольчики не забавы ради, а для важного дела, и потому - «попытка - не шутка».

А сколько страсти в монологе-лекции профессора Кругосветлова, прочитанной и для собравшихся на спиритический сеанс, и для зрителей, когда он, забывая обо всем, спускается в зал, выходит в фойе, через минуту появляется и, не прерывая речи, возвращается в свой театрально-зеркальный мир (а вот это, как я узнала потом, цитата из Фоменко). Сколько чистой веры в таинственную силу медиумической энергии! Михаил Филиппов так убедителен, что не поверить ему невозможно. Но его персонаж вызывает сочувствие, поскольку явно не сумел сказать веское слово в науке и теперь ищет себя в невидимых сферах, так же, как Толстая барыня Галины Анисимовой спасается от одиночества, а запиленный своей женой глава семьи Звездинцев Игоря Костолевского уходит от семейных проблем. Впрочем, и его супруга Анна Павловна, портрет которой замечательная Татьяна Аугшкап написала открытыми гротесковыми красками - тоже человек одинокий и несчастный. Отсюда и скверный характер, и мнимые болезни, а на самом деле - банальное привлечение внимания. Эмансипированная дочь Звездинцевых Бетси (Валерия Куликова) носит мужской фрак и время от времени переходит на птичий язык - в буквальном смысле. Но в истории с разоблачением Татьяны Бетси становится на сторону горничной, защитная маска слетает, и появляется нормальный человек, уставший от пустой жизни с искусственными эмоциями. Так же как и ее инфантильный братец Василий Леонидыч (Владимир Гуськов), на которого шутки ради надевают младенческий чепчик, а лучше бы поручили нормальное дело.

Похоже, в финале этой истории по-настоящему повезло лишь Тане с Семеном, потому что все сладилось, и свадьба не за горами; мудрому хранителю дома камердинеру Федору Иванычу, поскольку у молодых он всегда будет желанным гостем. И, конечно же, трем мужикам из Курской губернии. Теперь и куренка, и корову будет куда выпустить, и где хлеб посеять. Потому как мята в больших количествах вряд ли хороша.

Фото Сергея ПЕТРОВА

Фотогалерея