Искатели счастья. "Вольный ветер мечты" в Московской оперетте

Выпуск №7-177/2015, Мир музыки

Давно сказано, что долг художника - отражать эпоху, в которой он живет. Музыка Исаака Осиповича Дунаевского пронизывает многие десятилетия, по-своему влияя на жизнь огромной страны, помогая сохранять и память о ней. То, что творения Дунаевского - «наше все» в советской кинокомедии и советской оперетте, как говорится, дано в ощущении.

Его «Женихи» возникли рядом с рассказами Зощенко и «Зойкиной квартирой» Булгакова. Второй «кит», на котором стоит советская оперетта, - «Вольный ветер», возник в конце 40-х, на фоне конфликта Сталина с Югославией, а в третьем шедевре золотой эпохи жанра, «Белой акации», отразился исторический факт передачи Крыма Украине в середине 50-х.

Конечно, удельный вес киномузыки Дунаевского в зрительском сознании, кажется, выше, нежели его свершения в музкомедии. Возможно, потому в новом спектакле театра «Московская оперетта» сюжетом стала история создания молодыми талантливыми людьми знаменитой кинокомедии «Веселые ребята», хотя спектакль называется «Вольный ветер мечты». Правда, номера из фильмов «Веселые ребята», «Цирк», «Моя любовь» и «Весна» перемежаются фрагментами произведений совсем других времен. Персонажи, живущие по сюжету в реалиях 30-х годов, увлеченно исполняют фрагменты оперетт «Вольный ветер», «Золотая долина», «Сын клоуна» и «Белая акация», которых в те времена еще не было.

Но автор либретто и режиссер спектакля Жанна Жердер вместе со своей постановочной группой сознательно уходит от «линейного» историзма, создавая творческую среду, в которой музыка являет некий самодостаточный мелодический и эмоциональный поток, овевающий и пронизывающий все вокруг, помогая героям наивно, но настойчиво фантазировать и мечтать про неизбежно счастливую жизнь.

Магия музыки, почти по Ахматовой, воздушной громадой стоит над персонажами и зрителями, достаточно лишь прислушаться и проникнуться ее неиссякаемой лирической энергией. Она одинаково доступна синеблузникам, пионерам, спортсменам и интеллигентам не только сейчас, но и далеко вперед. У каждого, попавшего на эту волну, воистину сердце начинает таять.

Исторический оптимизм, присущий музыке Дунаевского, отразил противоречивую специфику эпохи, а дирижер Константин Хватынец в спектакле этот мотив развил и усилил, превратив сценическое зрелище в джаз-фантазию, что естественно для музыкального обихода 30-х годов.

Художники Игорь Нежный (сценография) и Татьяна Тулубьева (костюмы) тоже от 30-х годов не отдаляются: среда, силуэты и пластика времени опознаются без труда.

Внешний сюжет - суматоха съемочного процесса, пробы молодых героинь, плавно перетекающие в летучие романы, кажущиеся любовью навсегда, «зеленый шум» молодых талантов, брызжущих веселой энергией и радостью творчества, - создает атмосферу бесшабашного счастья, азарта и озорства вопреки обстоятельствам, до поры остающимся вне внимания героев и зрителей.

Драматический поворот в съемках «Веселых ребят», когда прямо с площадки трех авторов (двух сценаристов и оператора) увели под конвоем в места не столь отдаленные, обнаружится лишь в финале. А пока молодость ликует, фонтанируя дерзкими идеями и пытаясь определиться с сюжетом фильма, его героями и их характерами.

Конечно, поначалу знатоки оперетты недоумевают: в спектакле на музыку Дунаевского, в названии которого есть слова «вольный ветер», нет песенки Пепиты про чертову дюжину детишек, нет ночной арии Стэллы и гениальной сцены отречения. Нет даже эмблематичного гимна свободе, самой песни о вольном ветре. Да и начинается все со знаменитой увертюры к фильму «Дети капитана Гранта».

Больше того, зеркало сцены обрамлено кадрами из фильмов Григория Александрова, хорошо знакомых каждому зрителю.

Авторы спектакля приглашают нас в уже свершившееся время, упрямо и последовательно игнорируя прямое следование истории, сознательно и не без иронии тасуя музыкальные фрагменты по фантазийному принципу. Так, Стэллой из «Вольного ветра» видит себя темпераментная торговка пивом. Куплеты Фомы и Филиппа «Майна, вира..» поют сами молодые сценаристы. Квартет официанток кабачка «Седьмое небо» превращается в эффектный номер американского кабаре. А знаменитый романс из «Золотой долины» («Еще туманом город весь окутан») становится любовным дуэтом под красивый «вальс фонарей» в парке культуры и отдыха с его уютным довоенным колоритом.

Основные герои носят не конкретные, но узнаваемые фамилии. И уж если кинорежиссера, «поболтавшегося в Голливуде», зовут Гриша, а молодого, но уже знаменитого певца - Лёдя, каждому зрителю ясно, что первый из них Александров, а второй Утесов. То же можно сказать и о Владимире Крассе, который, разумеется, Масс, и о Николае Балтмане, который, конечно же, Эрдман. Да и сам композитор фигурирует в истории под «ником» Осип Немановский. Однако Любовь Орлова остается театральной актрисой Верой Шатровой, одной из героинь фильма «Весна».

В спектакле два равноценных состава. И каждый артист старается привнести в свою роль и партию собственные игровые интонации.

Общее для молодежи качество - хороший вокал, насыщенное и безусильное звучание голосов при всей сложности ритмов и мелодических красок партитуры. А еще пластичность и координация, присущая героям предвоенного времени, в чем немалая заслуга молодого балетмейстера Игоря Маклова.

Артему Маковскому и Василию Ремчукову интересна творческая увлеченность их героя, режиссера Гриши. Владислав Кирюхин и Глеб Косихин по-разному подчеркивают романтичность Осипа Немановского. Для Давида Ванесяна и Ивана Викулова в роли Балтмана, равно как для Павла Иванова и Игоря Оробея, играющих Красса, существенно то, что поэт и литератор оказываются одинаково мужественными и бесстрашными перед пугающей бездной судьбы.

Ольга Белохвостова и Юлия Гончарова видят в Вере Шатровой прежде всего родственную артистичную душу. Студентка Лика Захарова Екатерины Чудотворовой и Зина Прохорова Виты Пестовой кажутся готовыми ко многим превратностям своей творческой жизни.

Интересны в спектакле и несколько характерных персонажей. Опытные Валентина Белякова и Елена Ионова смело, остроумно и язвительно портретируют капризную и лукавую Августу Густавовну Заморскую, бывшую артистку императорских театров, чья песенка Регины Де Санклу из «Вольного ветра» очень похожа на арию герцогини Герольштейнской «Как я люблю военных!». Опыт этой бывалой дамы трудно назвать творческим. Ее закоренелость в штампах не менее очевидна. Но некая жизнь и судьба возникают и за этой бывшей феей старого театра.

Перманентно пьяный Оператор - фигура, при всем комизме, столь же колоритная и значительная. Артисты Александр Маркелов и Дмитрий Шумейко сочувственно играют этого «носителя традиций», тонко соединяя жанровый кураж и человечность.

Особое место в сюжете занимают три героини, с хорошим знанием женской натуры воплощенные в одном случае Эллой Меркуловой, а во втором Мариной Торховой.

Помреж, крайне ответственно относящаяся к процессу проб и съемок, преображается в простодушную буфетчицу, млеющую от созерцания знаменитого артиста. Третья ипостась этой «вечной женственности» - похожая на лису Алису жена майора ОГПУ Маруся, любвеобильная и наглая звезда гарнизонной житухи.

Ее ревнивый супруг, весьма узнаваемо сыгранный Константином Ужвой, последовательно спровадил по этапу многих, на кого она положила глаз. Та же участь постигла Балтмана и Красса, правда, за авторство слишком острой басни, исполненной при попытке сохранить достоинство знаменитым артистом Леонидом Откосовым по настойчивой просьбе того же майора.

Молодой артист Александр Бабик поет и играет Откосова изящно и строго, сочетая странную нежность, эгоизм и драму.

Получился не только паяц, смеющийся сквозь слезы, но и серьезный артист, запутавшийся в предлагаемых обстоятельствах эпохи. Лёдя, косвенно виновный в трагическом повороте судьбы друзей, казалось бы, отделался легким испугом, но совесть его, по всему судя, навсегда останется неспокойной.

По команде майора ОГПУ съемка кинокомедии продолжилась.

Режиссер Гриша, учтя опыт Голливуда, приступил к созданию шедевров, инспирированных государством. Артисты, проникнувшись значимостью задач, тоже вышли на площадку с белыми знаменами, во всеоружии мастерства и оптимизма.

Вот бы еще назвать спектакль иначе. К примеру, «Дунаевский навсегда» - во имя окончательного торжества исторической справедливости.

Фото Ольги Лоховой

Фотогалерея