ВТО. Театр и война

Выпуск №9-10 - 179-180/2015, К 70-летию Победы

В грозный час, когда музы, согласно старому преданию, должны были замолчать, - они, напротив, заговорили громко. Уже 26 июня 1941 года состоялось первое исполнение песни «Священная война» (слова В.И. Лебедева-Кумача, музыка А.В. Александрова) на площади Белорусского вокзала, в концерте Краснознаменного ансамбля для воинских частей, отправляющихся на фронт.

В архиве народного артиста СССР А.А. Остужева сохранился текст песни, напечатанный через копирку на плохой бумаге. Этот пожелтевший листок лежит в папке стихотворений, которые он исполнял во время поездок на фронт в 1941-1945 годах. Так театр, выполняя свой гражданский долг, вместе с бойцами встал на защиту рубежей Родины. Многие работники театров ушли воевать, но была и другая форма помощи фронту - обслуживание армии артистическими выступлениями.

3 июля 1941 года Президиум Всероссийского театрального общества постановил «организовать артистические бригады по обслуживанию частей Красной Армии». Создавались фронтовые бригады и фронтовые театры, выступавшие перед частями Красной Армии и Военно-морского флота в прифронтовых районах, на фронте, эвакопунктах и госпиталях. В рядах действующей армии тоже появлялись свои творческие коллективы. К работе бригад предъявлялись требования в духе военного времени: мобильность, готовность и способность выступать в непосредственной близости к передовой, а главное, играть везде - под открытым небом, на вокзалах, в землянках, агитпунктах, медсанбатах.

В основном в бригадах работали артисты фронтовых филиалов советских театров и цирков. Фронтовыми становились и театральные коллективы городов, в которые пришла война. Активными участниками художественных фронтовых бригад были Н.П. Хмелев, М.М. Тарханов, В.И. Качалов, А.К. Тарасова, А.П. Зуева, Н.И. Дорохин, А.А. Остужев, В.Я. Хенкин, Н.К. Черкасов, А.Л. Абрикосов. ВТО взяло на себя ответственность не только по организации фронтовых бригад и театров, но и по созданию репертуара. Непосредственное руководство осуществляли председатель Правления ВТО народная артистка СССР А.А. Яблочкина, ее заместители З.Г. Дальцев и М.С. Никонов, заместитель директора Центрального Дома актера В.А. Филиппов и администратор-распорядитель Л.П. Смирнова.

Вся работа была возложена на Центральный Дом актера, при котором работала библиотека ВТО, обеспечивавшая репертуар. За эту сторону дела отвечала С.С. Чекина. Здесь же печатались стихотворения, рассказы, скетчи, пьесы для участников бригад и фронтовых театров. Видимо, один из таких листков военной поры и попал в остужевский архив.

Программы фронтовых бригад строились по принципу сборного концерта - сценки, монологи, отрывки из драматических спектаклей, номера артистов цирка, сатирические скетчи, оперные арии, кукольники, чтецы. Кроме концертов, некоторые бригады создавали публицистические представления, подчиненные конкретной боевой задаче.

Мы предлагаем вашему вниманию отрывки из воспоминаний Владимира Александровича Филиппова (1889-1965) - критика, историка театра, заслуженного деятеля искусств РСФСР, автора монографии и исследований о театре и его людях. В годы Великой Отечественной войны В.А. Филиппов входил в состав Президиума ВТО, а также был заместителем директора Дома актера, занимался вопросами фронтовых бригад и театров, одновременно являясь и заведующим Кабинетом А.Н. Островского ВТО (1933-1947). Историю работы ВТО во время войны В.А. Филиппов решил воссоздать по своим записям и личным воспоминаниям, рассказать о том, как театр помогал фронту в борьбе за свободу и независимость страны. Год их написания - 1948. Этот документ хранится в рукописном отделе Центральной научной библиотеки СТД РФ.

Заместитель директора по связям с общественностью ЦНБ СТД РФ

Людмила СИДОРЕНКО

В следствие отъезда из Москвы ряда работников Общества, никакой сдачи и приема дел не могло быть. Не сохранилось и каких-нибудь отчетов или материалов, позволявших ознакомиться с деятельностью данных групп. Вместе с тем выяснилось, что художественные руководители, политруки и отдельные артисты за отъездом или мобилизацией выбыли из состава бригады. Перед ВТО и его Домом Актера встал вопрос о возможности продолжать данную работу, тем более, что в связи с свертыванием многих театральных предприятий, корпусное объединение ПВО, которое обслуживалось в шефском порядке Обществом, предложило к 20 октября расформировать бригады. Вместе с тем приезжающие в ВТО 18 и 19 октября политработники воинских частей, находившихся в прифронтовой зоне, настаивали на выездах в их части бригад, что в данный момент имело бы особенно существенное значение, прежде всего - потому, что с очевидностью убеждало бы фронт в спокойствии тыла и непрекратившейся жизни в Москве. В виду этого, не добившись никаких директив от ВКИ, ВТО сочло для себя возможным не выполнить предложения о роспуске бригад.

Сознавая ответственность, которую ВТО брало на себя, не подчиняясь в условиях осадного положения распоряжению военных властей, ВТО считало своим долгом удовлетворить запросы фронта - 20 октября выступления бригад были возобновлены.

Новое руководство Дома Актера должно было выяснить наличие артистических сил бригад, ознакомиться с их работой-репертуаром, программами выступлений и качеством исполнения. Из семи групп о двух не имелось никаких сведений («Кукольный театр» под руководством Преображенского и «Студия п/р Плучека и Арбузова»), кроме того, что они содержались на средства ВТО; две группы не могли быть использованы, так как их программы еще не были подготовлены и лишь три (бригада №1 п/р Раевского, №2 п/р Дорохина и №3 п/р Завадского) могли функционировать, да и то с существенными пополнениями. Концертными программами этих трех бригад в сентябре было обслужено 137 и за первые 17 дней октября - 55 воинских точек.

По платежным ведомостям числился при ВТО «Фронтовой театр», организованный 26 сентября. Его инициатор народный артист СССР С.М. Михоэлс и сменивший его после отъезда в качестве постановщика А.Д. Дикий были эвакуированы из Москвы, выбыли из состава труппы и шесть артистов (Лапина, Студнева, Лапин, Минеев, Волховский, Воронов); репертуар не был утвержден и всякая попытка организовать в создавшихся условиях театр была обречена на неудачу. Мог быть поставлен вопрос о роспуске остатков труппы, но потребность воинских частей в артистических выступлениях не только не уменьшилась с приближением врага к Москве, но и беспрерывно возрастала. ... Таким образом, количество программ увеличилось в восемь раз, среднее количество ежегодных выступлений - в два с половиной раза.

...История русского театра знает примеры обслуживания армии артистическими выступлениями. Если в войну 1914 года они были результатом инициативы отдельных передовых мастеров театра, то в войну гражданскую и особенно во время борьбы с интервентами обслуживание Красной Армии было организовано Рабоче-Крестьянским правительством. Многочисленные артистические бригады, агитпароходы, агитпоезда и отдельные труппы регулярно обслуживали фронт.

Опыт этой - несомненно огромной - работы еще не изучен и не подведен; мало того, до сих пор не собраны и не опубликованы соответствующие материалы и документы. Несколько газетных статей и, сколько мне известно, одно воспоминание участницы работы и одна книжка - Бардовский «Театральный зритель на фронте и в канун Октября» - этим ограничивается литература вопроса.

Проблемы, касающиеся обслуживания фронта артистическими выступлениями, теоретически не разработаны и даже не поставлены. В этом одна из главных причин того, что единственно возможным типом бригадного обслуживания бойцов казались концертные программы, далеко не всегда учитывающие опыт советской эстрады, живой газеты, литмонтажа. Большинство бригад - в частности, все бригады, просмотренные Центральным штабом при ВКИ и (выражаясь осторожно) очень многие бригады ВКГО - даже не пытались дать что-либо кроме «сборной» программы. При ряде очень существенных недостатков бригады ВТО все же резко в этом отношении отличались от общераспространенного типа, и это различие постепенно увеличивалось в процессе дальнейшей работы.

На первом этапе - сентябрь, октябрь - программы этих бригад выгодно отличались приемлемостью каждого отдельного номера со стороны исполнявшегося репертуара. Однако, качество исполнения было не всегда на должной высоте (не могло не сказаться, что бригады комплектовались, согласно распоряжению ВКИ, «из числа неработающих в данное время актеров») и наряду с опытными и талантливыми актерами (среди них назовем пользовавшихся особой любовью бойцов БЫКОВА, ВЕНТЦЕЛЯ, МИНИНА, УРУСОВУ, ЧЕРНОВУ) и певцами, обладавшими голосовыми средствами, музыкальностью и четкостью произнесения слова (ЛЮБЧЕНКО, ИВАНОВА, ХАЗАНОВА, СКОПА, ФИЛИН - должны быть названы в первую очередь), имелись малоопытные и совсем неопытные исполнители (в процессе работы артистический состав заменялся и дополнялся актерами большей квалификации - среди приглашенных могут быть названы: Кузнецова, Аржанов, Шишков, Шиловцев, Василянский, занимавшие в московских театрах определенное место). Кроме того, в исполнении наблюдался «разнобой» - периферийные и эстрадные актеры, актеры Камерного театра, театра Вахтангова и молодежь его школы, актеры театра им. Ермоловой и молодежь Щепкинского училища естественно «говорили» каждый на своем языке. Отсутствие стилевого единства в игре, не обращающее на себя внимания в сборных концертах, в программах, имевших ряд сцен и пьес, ощущалось как несомненный недостаток.

Не раз бригадам приходилось во время выездов ночевать в дороге из-за разрывов вражеских снарядов, преграждавших путь автомашине. Не раз воздушные налеты прерывали их выступления, сейчас же после объявления отбоя возобновлявшиеся по желанию бойцов. Не раз, находясь среди зенитчиков, артисты бывали свидетелями героической защиты Москвы отмененной авиации, но никогда никто из актеров не жаловался на трудные условия работы, и, конечно, случаев отказа от выездов не было (кроме, естественно, болезни). Да и могло ли кому-нибудь придти в голову не поехать с бригадой: каждый ее участник по опыту знал, с какой искренней радостью встречают артистов в части, с каким чутким вниманием воспринимают программу, какой трогательной заботой окружают выступавших, устраивая им ночлег или тщательно укутывая, когда они усаживаются в машину, чтобы ехать в другую часть. Много раз приходилось слышать от работников бригад, что, находясь в воинской части, они чувствуют себя значительно лучше, спокойнее и увереннее, чем в Москве. Однако, поездки не могли не утомлять артистов, а главное участившиеся в ноябре вражеские налеты на город вызывали беспокойство за семью и дом. Необходимо было создать такие условия работы, которые давали бы передышку от нервного напряжения, связанного с выездами.

...За все время, когда с 29 августа 194, года по 15 февраля 1942 года. Домом Актера велась работа по обслуживанию Красной Армии артистическими бригадами (пятью штатными и двумя группами - актеров Малого театра и театра им. Вахтангова, работавшими в ВТО на трудовом соглашении), было осуществлено пятнадцать программ. Репертуар драматических номеров - чтения и пьес, сцен, инсценировок - включал семьдесят три произведения. Из них классикам принадлежало 29 (12 «чтецких» номеров и 17 инсценированных), советским писателям - 37 («чтецких» - 12 и инсценированных - 25), кроме того,  в репертуаре было три старинных водевиля и четыре «чисто развлекательных» скетча. Не считая одного скетча и водевилей, остальной репертуар тематически может быть сгруппирован следующим образом: героическому прошлому русского народа было посвящено 15 произведений, советской теме - 15, оборонной - 6, антифашистской - 6, жизни «зарубежной» - 5, жизни прошлой, изображенной в классике - 22 и «переводных» было пять (монолог Генриха V из Шекспировской хроники, Франца из «Разбойников», сцены из «Трактирщицы» и два скетча «Волшебный пирог» и «Приятный вечерок»), остальные 68 - русских.

Помимо классики, всегда пользовавшейся успехом (за малым исключением, на чем мы выше останавливались), могут быть отмечены из водевилей: «Аз и Ферт» и «Бедовая бабушка»; из скетчей - «Воздушный пирог» (благодаря исполнению); из инсценировок и пьес советских драматургов: Ардова «Девушка с характером», Галицкого «Честь», Минина «Никита Бойцов», Эрдмана «Рядовой Шульц» и Квасницкого «Нос с горбинкой». Последняя пьеса, дающая в юмористических тонах «расовую теорию», вызывала со стороны политкомиссаров всегда особое признание. Являясь «развлекательной», она вместе с тем давала «наглядное» понятие о существенной стороне гитлеризма, что, помимо многочисленных высказываний в устных беседах, нашло себе отображение и в одном из письменных отзывов. Так старший политрук одной из воинских частей пишет: «Концерт (бригады №3) идеологически выдержан, политически заострен, мобилизует на разгром родины фашистов. Номер в исполнении артистов (Измайловской, Савича, Гурова) «Нос с горбинкой» - по своей выразительности и доходчивости до красноармейцев стоит двухчасовых политических занятий по этому вопросу».

Кроме того, как мы выше отмечали, из всех буквально произведений и из всех самых удачных программ наибольший успех имели постановки «Без вины виноватые» и «Женитьба Белугина». Этот факт показателен: он выдвигает перед Театральным Обществом новое задание: организацию фронтовых театров, которые должны обслуживать бойцов постановками целых спектаклей. Распоряжением ВКИ на ВТО и было возложено создание нескольких театров.

Нельзя, наконец, не отметить, что на заседании Московского Корпусного района ПВО 26 января 1942 года, на котором были подведены «итоги шефской работы Всероссийского Театрального Общества», был зачитан приказ командования, данный по его частям, в котором отмечалось, что «проведена большая плодотворная работа по обслуживанию частей Корпусного района и особенно во время подхода врага к подступам Москвы, когда культурно-массовое обслуживание бойцов и командиров усложнялось, а вместе с тем приобретало большое политическое значение.

«Часто концертные выступления заканчивались митингом, на котором бойцы давали клятву своим шефам беспощадно истреблять врага, что с честью и выполняли.

Художественное слово, песни, музыка, пляска и другие виды искусства, которые несли артисты, вдохновляли красноармейские массы на новые победы».

Отметив, что концертными бригадами ВСЕРОССИЙСКОГО ТЕАТРАЛЬНОГО ОБЩЕСТВА дано 850 концертов, обслужены тысячи красноармейцев и политработников и то, что «об огромном значении этой работы говорят многочисленные отзывы нашего красноармейского зрителя», командование Корпусного района ПВО ряду работников Театрального Общества объявило благодарность, одним - «за инициативу и хорошую организацию по созданию и руководству концертов бригад», другим - «за плодотворную работу обслуживания частей и помощь в развитии красноармейской художественной самодеятельности» и третьим - «за непосредственное участие по обслуживанию частей по огневым точкам».

Из фактов этого порядка вспоминается следующий эпизод: во время показа работы (бригада №2), происходившей в шестом, верхнем этаже ВТО, была объявлена воздушная тревога; вопреки желанию коллектива, предложено ему было спуститься в убежище. Артисты просили разрешения продолжать здесь показ. Кто-то из собравшихся в убежище граждан, узнав о присутствии артистов, обратился к коменданту от имени присутствующих, прося их выступать. В длинном и узком подвале, со всех сторон окруженные публикой, под звуки разрывающихся бомб и дребезжащих оконных стекол, бригада стала давать свой «концерт». При этом небезынтересно отметить, что после того, как был дан «отбой», значительная часть спасавшихся в бомбоубежище не разошлась, а просила закончить программу (что и было исполнено).

... Мало этого: в последних числах октября, когда так сильны были обывательские страхи перед возможностью взятия Гитлером Москвы, Политотдел Корпуса предложил руководству Дома Актера установить список тех из его работников, которые и в это тревожное время готовы продолжать обслуживание Корпуса. При этом было указано, что в случае необходимости эти лица будут выведены из Москвы вместе с корпусом, который последним оставит город. Вместе с тем было предложено подготовить багаж и выезд семей для заранее подготовленной отправки их в один из населенных пунктов, сравнительно обеспеченный от возможности вражеских налетов и находящийся на пути, по которому Корпус пойдет в случае, если ему предстоит занять новые позиции. Такая забота Корпуса об обслуживающих его артистах, такая забота о человеке, особенно драгоценные в эти грозные дни, подняли энергию и бодрость среди артистов бригад и вызвали их готовность вместе с Корпусом пережить осаду Москвы, вместе с ним - и только с ним оставить любимый город и, в случае надобности, погибнуть вместе с ним.

Внимательный анализ письменных отзывов воинских частей об артистических выступлениях дает богатый материал для различного рода суждений. И игнорировать их нельзя. Неправы те, кто утверждают - а это не раз приходилось слышать и сейчас, когда накоплен значительный материал, - что на основе их нельзя делать каких-либо выводов, тем более касающихся качества программ и их исполнения. Указывают при этом, что как бы малоудачным ни было выступление, все равно бойцы, с такой радостью всегда относящиеся к приезду артистов, дадут самую положительную оценку их игре и, кроме слов самой восторженной благодарности, от них ничего не услышишь. В какой-то мере это может быть и справедливо, применительно к официальным отзывам, даваемым на путевках учреждений, командирующих бригады на фронт. Но, конечно, это не может относиться к отзывам, приказам и письмам, рождающимся по собственной инициативе самих частей, отдельных бойцов или их групп. Такого порядка материалы дают все основания к тому, чтобы на основе их можно было придти к обобщенным выводам. Если же эти материалы не единичны, и если имеются отзывы - пусть и официальные, благодарственные и восторженные - разных воинских подразделений об одной и той же программе или представителя одной и той же части о разных бригадах, то по различию тона отзывов с бесспорностью можно судить и о программах, и об исполнителях. Но и при наличии лишь единичных и случайных отзывов можно установить фактические данные - об особой доходчивости номера, популярности того или иного артиста, о готовности бригады продолжать концерт, прерванный тревогой, поведения коллектива во время обстрела, о стихийно возникавшем в связи с выступлением митинге и т. п.

Кроме того, самый факт восторженных благодарностей, звучащих буквально в каждом письменном отзыве, и отсутствие в нем критических замечаний (в устных беседах с представителями воинских частей они зачастую делались) должен обратить на себя внимание. Характеризуя ту огромную любовь, которой пользуется театр и работники искусств в широких массах, они показывают и степень культурного развития их, и те огромные сдвиги, которые произошли в армии за двадцать пять лет советской власти.

Нельзя игнорировать такого факта, что за полгода работы Дома Актера, организовавшего до тысячи выступлений, не было ни  одного недоброжелательного и тем более отрицательного отзыва, а за два с половиной месяца, когда осенью 1917 года «Передвижной театр» Гайдебурова дал на фронте семьдесят выступлений - было сто два отрицательных отзыва - и каких!

Приведем некоторые. Одни показывают, что искусство было и чуждо, и непонятно «нижним чинам»: «Для такого искусства, как танцы, мы грубы», - пишет один; другой заявляет: «От пения я не получил ничего, потому что я с ним мало знаком»; третий: - «песни должны петь своевременно, а танцы совсем не нужны»; четвертый объясняет: «Потому нам глазами лупать, как сова, можно, а понимать - мы совершенно не понимаем», пятый делает вывод: «Игры ваши нам не дали никакого развлечения, у нас свой Тереза хорошо представляет, вы нам не нужны и просим вас отсюда уехать. Нам нужно дело делать, вы точно приехали мешать нам; просим уехать». Другие говорят о том, что во время войны и революции не до искусства («Игра хороша и стоит похвалы, но не в такое время, и все это ни к чему». «Мы очень недовольны, что приехавши на дело великое, проводили время зря». «Вы приехали не нас развлекать, но только голову нам забивать. Скорей от нас уезжайте в тыл»). Наконец, третьи подчеркивают тот антагонизм, который в войне 1914-1917 года существовал между фронтом и тылом («Совет наш такой - кончить и не искать в нашей крови себе куска хлеба»; «Оставить пение и музыку, а взять винтовку, сменить усталого товарища и дать ему отдохнуть в тылу, где он при желании нужное для его души найдет сам»; «Я бы вам посоветовал посмотреть нашу игрушку, которая на передней линии»; «Пожелаю самые худшие пожелания вашей работе на фронте».

Какая разница между этими - пусть и единичными отзывами, а также с общим тоном всех положительных, с тем, что звучит буквально в каждом отзыве красноармейцев во время Великой Отечественной войны.

Должно быть отмечено во всех письменных и устных отзывах красноармейцев, что выступления бригад прежде всего воспринимались, как доказательства заботы о Красной Армии. Четко формулирует политрук Троценко: «От всего сердца благодарим за ту заботу, которую нам оказывают работники искусств города Москвы, и заверяем, что эту заботу мы оправдаем в борьбе с фашизмом до полного его разгрома».

Или отзыв части военкома Вишнякова: «Ваш приезд еще раз показывает ту огромную заботу, которой окружена наша славная Красная Армия со стороны великого советского народа. Эта забота вселяет в нас силы и уверенность в победе над врагом».

Из писем, касающихся данного вопроса, приведем лишь одну выдержку: «После вашего концерта чувствовали, что все граждане СССР помогают фронту и Красной Армии в их героической борьбе против наглых захватчиков. Мы чувствуем вашу заботу - можем вас уверить, что фашистским извергам не бывать в нашей родной, любимой Москве»...

Упомянем, наконец, и о том, что каждая воинская часть с нетерпением ожидала приезда артистических бригад, готова была смотреть их выступления по несколько раз, с большой неохотой отпускала артистов и, провожая их, всегда просила: «Возвращайтесь скорее!».

...Точно так же опыт подсказывает, что теперь, когда враг отогнан от подступов к Москве, Московская область очищена от захватчиков и идет дальнейшее наступление наших войск, насмешки над Гитлером и его провалившимися планами вызывают жизнерадостную реакцию, а в ноябре они были бы недопустимыми. Или, например, известная песня Листова «Провожала меня мать» в госпиталях вызывает, как и ария Ленского перед дуэлью, настолько сильную реакцию, что здесь исполнение их по меньшей мере неуместно. Отдельные инструменты, как, например, скрипка - очень различно воспринимаются, в зависимости от различия условий; так «Мазурка» Венявского и «Чардаш» Крейслера, очень хорошо принимавшиеся в исполнении артиста Озеровича, иногда в частях, только что выдержавших минометный или пулеметный обстрел, и особенно при наличии жертв, вызывали слезы. Ясно также и то, что какой-либо героический номер, «сделанный» актером в расчете на большую аудиторию, может прозвучать фальшиво в блиндаже, вмещающем двадцать - двадцать пять человек, и, наоборот, выступление, производящее здесь сильное впечатление, совершенно пропадет на открытом воздухе. Лишь, приняв при выборе репертуара во внимание все разнообразие сложных условий обслуживания бойцов, можно составить программу, удовлетворяющую основным требованиям, выдвинутым практикой.

Другим спорным вопросом, на первый взгляд малозначительным, но имеющим часто решающее значение в практике бригад - он и сейчас во многих из них разрешается неверно - является вопрос о хронометраже выступления. Конечно, концерт, рассчитанный на комсостав, не нуждается в ограничении временем, здесь он может идти до двух с половиной, а то и трех часов. Бесспорно и то, что выступление в палате перед тяжело ранеными должно быть очень непродолжительным, но несомненно, что обычная, наиболее часто встречающаяся аудитория не будет удовлетворена выступлением, длящимся меньше часа, и «не выдержит» программы, как бы удачно ни была она составлена и как бы мастерски она ни исполнялась, продолжающейся более полутора часов. Опыт показывает, что в аудитории бойцов даже высококвалифицированные артисты, исполняющие «выверенные» номера, выступающие в программе, длящейся дольше этого времени, не имеют того успеха, который сопутствует обычно их номеру; менее интересные по репертуару и исполнению номера все же вполне «доходящие», когда они идут до полутора часов, после этого совсем пропадают, при этом антракт не спасает положения. Он, как правило, значительно расхолаживает слушателей или вызывает смену состава аудитории, что всегда отражается на силе впечатления.

... Каждый, кто принимал участие в обслуживании нашей героической Красной Армии артистическими выступлениями, знает, какое огромное удовлетворение дает эта работа. За грозные месяцы, когда враг находился вблизи от Москвы, много раз приходилось слышать, как от молодых актеров, лишь недавно начавших работу в театре, так и от мастеров с большим профессиональным стажем, слова самой искренней благодарности судьбе, давшей им испытать радость общения с фронтом, всегда вселявшим бодрость, веру в разгром фашизма и спокойную уверенность в непобедимости русского народа. Приходилось видеть и неподдельное огорчение на лицах отдельных артистов, которые по болезни или семейным обстоятельствам были лишены возможности работать в какой-либо выездной бригаде. Можно назвать ряд бригад, которые постоянно стремились на фронт. Можно назвать и ряд актеров, среди которых были и люди преклонного возраста, не только с готовностью всегда «соглашавшиеся» выезжать на ближайшие к расположению врага точки, но и сами постоянно настаивавшие на выездах. И, конечно, не материальная заинтересованность играла здесь роль: в группах, работавших при Доме Актера, ее и не могло быть: «командировочных» ВТО не платило, а любой «открытый концерт» оплачивался значительно выше ставок, которыми располагало Общество.

Причина лежала в другом. Помимо сознания выполняемого в меру предоставленных профессией возможностей неоплатного долга перед беззаветными защитниками родины, отношение красноармейцев к выступлениям артистов не могло не давать подлинного удовлетворения. Радость бойцов, увидевших, что к ним приехали артисты, чуткое реагирование на каждый номер программы, трогательная забота о приехавших, всегда и во всем проявляемая бойцами, командирами, политработниками, создавали такое единение сцены и зрительного зала, о каком, как выразился Н.Н. Рыбников, всю свою артистическую жизнь можно было только мечтать.

Каждый актер-художник знал, что в этой аудитории он найдет строгих, непосредственных и чутких ценителей, сумевших по-настоящему отнестись к нему. Нельзя забыть тех оваций, которыми бойцы встречают знакомого им по предшествующим посещениям артиста, сумевшего своим номером завоевать зрителей. Не забыть и того волнения, какое испытывает каждый артист, впервые выступающий перед бойцами или впервые показывающий им новый номер, или исполняющий выверенный на обычной публике репертуар, но впервые звучащий в непривычной фронтовой обстановке.

Не раз выступления в аудитории бойцов заставляли переоценивать отдельных апробированных мастеров искусств и выдвигали на заслуженное место работников, занимавших в театрах малозаметное положение. Не раз отдельные, наиболее чуткие артисты вынуждены были пересмотреть свои «выверенные» приемы, никак не воздействовавшие на непосредственного зрителя-красноармейца. Много незаслуженно лестного приходилось выслушивать от представителей воинских частей по поводу работы бригад и отдельных их участников. Звучали часто слова, которые не могли не радовать, хотя каждый сознавал, что они характеризуют главным образом благодарность фронта артистам за доставленный отдых, развлечение и эстетическое удовлетворение. Когда  один из представителей высшего командного состава, обращаясь к артистам в самые тревожные дни  вражеского наступления на столицу, назвал их «защитниками Москвы» или когда один из героев-орденоносцев на стихийно возникшем после концерта митинге сказал актерам: «И ваша и наша работа одинаково нужна родине», -то каждый, слышавший это, не мог прежде всего не осознать счастья общения с такой благодарной аудиторией. 

Но и помимо этого, работа по обслуживанию Красной Армии дает очень много. Она обогащает творческий опыт, она вносит существенные коррективы в общепринятые представления, она вселяет непреложную веру в силу и значение искусства для широких советских масс.

...Однажды во время выступления, после разрыва фугаски, погасло электричество - видимо порвались провода. Как только наступила темнота, со всех сторон раздались возгласы: 

- Продолжайте!

- Просим!

- Продолжайте!

Десятки рук с карманными электрическими фонариками протягиваются к тому месту, где выступают артисты, и, образуя своеобразную рампу, освещают играющих. Актеры, как ни в чем не бывало, продолжают свою сцену... незабываемое впечатление!..

Другой случай. Выступает бригада, по приказу командира выключают свет. Заранее предупрежденные актеры не прерывают игры. В зрительном зале внимательно слушают, моментами  - идет «Хирургия» Чехова - раздается смех, вновь наступает тишина, вновь взрывы хохота и гром рукоплесканий, когда кончается номер. Слушая в темноте данную инсценировку, в которой по мизансценам А.Д. Дикого много «игры», движений, переходов, поражаешься, как один из исполнителей, лишенный выразительных средств актерской игры, сумел звучащим словом держать внимание зрителей. Все равно, сознательно или бессознательно почувствовав, что только оно остается в его распоряжении, он сумел воспользоваться им с гораздо большей яркостью, тонкостью нюансировок, чем это было ему свойственно в обычных условиях. Этот пример с убедительностью доказывал, что искусство актера, прежде всего и главным образом, искусство тоническое, и, кроме того, убеждал в том, что богатство выразительных средств современного театра отвлекает многих актеров от умения исчерпать все интонационные возможности, заключавшиеся в звучащей речи, которая без помощи других актерских средств может воссоздать и сценическое положение и воплощаемый образ. Становится понятным и то, почему некоторые первоклассные мастера звучащего слова проигрывают, когда слушаешь их по радио: не умея перестроить присущую им на сцене или эстраде манеру речеведения, дополняемую здесь игрой лица, движением тела и рук, они и перед микрофоном играют и читают так, словно их видят, а без зрительных впечатлений их сила воздействия во много раз уменьшается.

И еще один эпизод, связанный с выключенным светом. На сцену выходят два исполнителя и у каждого в руках карманные фонарики, заботливо им переданные завклубом. Ими они освещают друг друга. Один из актеров, заботясь о художественности впечатления, думает не столько о себе, сколько о партнере. Зная, в каком месте пьесы чем-либо интересна его мимика, а где особо выразительна его поза или игра рук, актер, нарушая установленную мизансцену, то вплотную подходит к партнеру и направляет лучи своего фонарика на его лицо, которое благодаря этому показано, как в кино, «крупным планом», то, отходя, освещает всю его фигуру, то бросает свет лишь на кисти его рук. В этом своеобразном спектакле родились такие неожиданные сценические эффекты, которым мог позавидовать любой режиссер-новатор. При этом обаяние этого оригинального освещения было велико не только для искушенных зрителей, но и для бойцов. На очередном показе в этой воинской части красноармейской самодеятельности этот осветительный прием, несмотря на полную исправность электричества, был применен по настоянию самих бойцов.

- И красиво, и не видно было моих ног, - оправдывался один из участников показа, исполнявший женскую роль и очень смущавшийся своей армейской обувью.

Артисты-ветераны и актерский молодняк часто делились своими впечатлениями о выступлениях. Многие из них отмечали, что бойцы с особым напряжением слушают стихи Пушкина, прозу Льва Толстого, арии и дуэты из произведений Чайковского. Классическое наследие всегда было дорого советским гражданам, а теперь, когда связанные с ними исторические места - Михайловское, Ясная Поляна, Клин - разграблены и сожжены фашистскими варварами, при исполнении их произведений всегда можно наблюдать, как суровы становятся молодые лица бойцов; крепко сжатые губы и стальной блеск глаз говорят о смертельной ненависти к тем, кто пытается посягать на русскую культуру, говорят о воле к победе и общей вере в нее. Как часто после окончания концерта, когда актеры выходят на вызовы, на сцену выбегает боец и, волнуясь, высказывает то, что думают все присутствующие.

После одного из выступлений актеров Малого театра на сцену вышел боец, закончивший свое слово тут же им сымпровизированным стихотворением:

У нас на сердце стало и свежо и чисто.

Нам бодрость, силу подарили вы.

Вам благодарность шлют зенитчики-артиллеристы,

Защитники родной Москвы.

Спокойна будь, Москва! Под гром орудий

Живи, работай, думай. Созидай!

Мы за тебя подставим наши груди,

Умрем в бою! Столица, процветай!

Где, не смыкая глаз, творит победу гений

Великий Сталин - мудрый наш стратег,

Мы отразим пиратов покушения,

Развеем в прах разбойничий набег.

Друзья мои! В тяжелые годины

Смогли мы мужество в борьбе обресть,

Когда-то будут изданы картины:

Героев подвиги, святая наша месть!

Дорогой трудной следуя на Запад,

Как добивали смертью нашу жизнь!

В театре сидя, скажем им когда-то:

«Артисты так же, как и мы дрались

Оружием, песней и бодрящим словом».

Мы все проникнуты стремлением одним.

И нет у нас желания иного -

МЫ ПОБЕДИМ! ТОВАРИЩИ, МЫ ПОБЕДИМ!!!

Искренне и горячо произнесенная импровизация вызвала овацию бойцов по адресу актеров Малого театра, в связи с выступлением группы которых она прозвучала.

... Бригада Дома Актера №6, выехавшая на двадцать дней в прифронтовую полосу, первое свое выступление давала в госпитале. После концерта, вызвавшего самую положительную реакцию среди раненых, старший врач, стоящий во главе учреждения, обратился к актрисе Урусовой, исполнявшей монтаж из монологов Агафьи Тихоновны («Женитьба» Гоголя) с просьбой повторить его в отдельной палате. При этом он предупредил ее, что тяжело раненый настолько травмирован, что возможно он ни на что не будет реагировать.

- Все же попробуйте, - сказал он, - может быть, вы поможете нам вернуть его к жизни.

Актриса с готовностью согласилась. Раненый как будто бы совсем не слушал: безучастно смотрели его глаза, выглядывавшие из забинтованного лица. Когда же она кончила, слабым движением руки он подозвал ее и на его губах она смогла прочитать слова благодарности.

Заканчивая поездку, бригада вновь получила наряд в тот же самый госпиталь. Приехали во время обеда, поели его вместе с ранеными и тут же в столовой стали давать свой концерт. По окончании его старший врач подвел к актрисе раненого.

- Не узнаете? - спросил он ее, - это ваш пациент. Все приставал ко мне: хотел познакомиться с Вами. Он теперь быстро поправляется и уверяет, что это благодаря Вашей игре. Да, - добавил доктор, - велика сила искусства и в советской стране роль его огромна...

Фотогалерея