14 сентября на Покровке у Арцибашева

Выпуск № 2-182/2015, Вспоминая

14 сентября на Покровке у Арцибашева

Каждый год в начале сентября я всегда знаю, что прозвучит его звонок: «Приходи четырнадцатого. Будет премьера, откроем сезон». Свой день рождения он обязательно совмещает с выпуском нового спектакля и открытием сезона у себя на Покровке - превращая этот день в общемосковскую светскую акцию... В этот день в Театре на Покровке обычно «гуляла» вся Москва, отдавая должное истинно русским традициям хлебосольства и гостеприимства, установленным Арцибашевым на своей территории.

Да, Сергей Арцибашев в собственный день рождения всегда давал премьеру - приглашая взглянуть на него в новой роли в новом спектакле. «Арцибашев в новой роли» было уже не метафорой, а обыденностью Театра на Покровке, где худрук примерял на себя главные роли одну за другой. И не собирался отказывать себе в этом удовольствии, имеющим серьезные онтологические мотивы. Авторитет в области «режиссуры для актера» и сам от рождения актер, он с мальчишеским упрямством раздвигал личное актерское пространство на сцене собственного театра. Решительно настаивая на своей актерской незаменимости. И теперь уже совершенно ясно, что никто кроме него не сыграл бы на этой сцене Вершинина, Гамлета, Мольера, Ленина, Пушкина, Городничего, Чичикова, Арбенина. Так он породил собственную, фирменную традицию «играющего режиссера».

Как он играл? Наблюдая его роли не только в театре, но и в кино, мы отмечали неповторимый актерский темперамент. Его человеческий пафос, гнев и ярость, быстрота и непреклонность в мыслях и действиях, непримиримая резкость повадки - словом, фактура личности плюс «умение попадать в типы» - было бесценным актерским составом. Он играл свои роли честно и легко. Как всегда, с виртуозной детальной аранжировкой и каллиграфией жеста. Смеша нас игрой воображения и снайперскими подробностями, пленяя сумрачным юмором и драматическими эффектами. Он был во всем как порох. В его ролях было что-то дикое, необъяснимое.

...С тех самых пор начала 90 х, когда мы все увидели первые спектакли Театра на Покровке - «Пленный дух» (о Марине Цветаевой) и «Три сестры» - Арцибашева мгновенно полюбила Москва. Интерактив «Трех сестер» с восторгом пересказывался всеми, кому повезло оказаться за общим столом с сестрами Прозоровыми, вкушая вместе с ними именинный яблочный пирог и запивая его шампанским. Публика и актеры были дерзко перемешаны друг с другом, взаимопроникновение зала и сцены было абсолютным: герои общались со зрителем напрямую, глаза в глаза. Зритель - непосредственный соучастник событий, и физически и эмоционально. Он переживал сценический сюжет как свою собственную жизнь и вынужден был отвечать на вопросы пьесы, адресованные лично ему. Так уже в самом начале был закодирован главный принцип этого театра - энергичной игры на сближение, растворение спектакля в публике, дабы усилить ощущение нашей общности.

Эта традиция стала фирменным знаком Театра на Покровке, где зрителю во время спектакля запросто подносили, например, водочки с огурчиком - и вообще, считали его в доску своим. Эта интонация необычайной близости со всеми нами навсегда осталась в арцибашевских постановках. Неизменно придумывая что-то необычное, какой-нибудь забавный трюк, объединяющий актеров и публику, режиссер как бы протягивал нам руку - чтобы мы поняли, что ждал он именно нас, что именно ты здесь - желанный гость.

Итак, Ольховка начала 90 х, где начинал свое бытие арцибашевский театр, где все мы были очарованы и смущены его неповторимой интимной атмосферой. Кабинет худрука был рядом, за стеною от зала, и все непременно заходили в него «откушать» и отведать беседы с ним самим. «Надежды маленький оркестрик», «Месяц в деревне» И.С. Тургенева, «Ревность» однофамильца М. Арцыбашева, «Таланты и поклонники» А.Н. Островского, «Курица» Н. Коляды, в дальнейшем - «Сон» С. Далагера, «Сцены из супружеской жизни» И. Бергмана, шекспировский «Гамлет», «Мой бедный Марат» А. Арбузова, гоголевские «Ревизор» и «Женитьба», «Кабала святош» М. Булгакова, «Пять вечеров» А. Володина, «Старший сын» А. Вампилова, «Уроки музыки» Л. Петрушевской, «Дом на Фрунзенской» А. Пудина, «Горе от ума» А.С. Грибоедова, «Дракон» Е. Шварца и еще очень многое...

Рассуждая о главных направлениях своего театра, Арцибашев заявлял: классика и современность. Где же все-таки ожидал его наибольший успех? Объективно выходило, что главная тема, снискавшая этому театру победы, успехи и награды - русская классика. Хотя при его создании имела место идея нацеленной работы с молодыми драматургами, пьесы которых ставились тут во множестве. Но планы - планами, а жизнь - жизнью. И именно жизнь показала: классика - та самая нива, на которой зреют лучшие плоды Театра на Покровке.

Но тут вот что характерно: ставит ли Арцибашев Чехова, современную драму или жизнеописание Цветаевой - всюду остается равен себе, предпочитая лишь собственный «путь от себя». Неизменно подтягивая классику к современности и совмещая любые времена. Упорное постоянство такого совмещения может многое объяснить нам в его спектаклях, включая их язык и стиль.

По сути своей Арцибашев, конечно же, летописец современных нравов. Знаток и толкователь современного бытия. Искушенный ценитель сиюминутного языка жизни. (Вспомните его «Фарс только для взрослых» по пьесе Н. Коляды в филиале театра им. Вл. Маяковского, с виртуозной инструментовкой нынешнего городского сленга , сделавшегося главной реальностью действия.) Сначала нам резали глаз странные сегодняшние костюмы, «нечаянно» возникавшие в чеховских «Трех сестрах». А на удивление эротичный «Месяц в деревне» вообще не скрывал своей демонстративной современности. В «Ревизоре» же грань между временами была абсолютно стерта...

Отсутствие всяких препятствий он демонстрирует в диалоге с любым из классиков. Поскольку в основе этих диалогов у Арцибашева - абсолютно современные модели сознания и жизни, окончательно переводящие все в регистр сегодняшнего дня. И в этом он тверд, проявляя постоянство своей «классической линии» и ухитряясь так стереть грань между временами, что мы поначалу терялись: где же тут, собственно, Гоголь, Чехов или Островский? Эта его упрямая привычка рассматривать классический сюжет сквозь призму собственного знания жизни и собственных житейских понятий - наполняя ими любое сочинение... Его современное «бытовое» воображение, цепкий взгляд и веселая изобретательность каждый раз решали все. Токи сегодняшней жизненной стихии наполняли и Островского, и Тургенева, и Гоголя толчеей дерзких точных подробностей и усмешливых домыслов, составляющих ауру действия. «Вглядчивый» Арцибашев каждый штрих и каждую складочку по-своему шлифовал и расправлял - проточив фантазией постперестроечного современника классические картины. Он всегда был крайне прост в обращении с классикой - не ища и не боясь никаких общеизвестных сложностей.

Что же касается современной пьесы, то одним из пристрастий Арцибашева было «советское ретро», ставшее особым разделом его репертуара. «Старший сын», «Пять вечеров», «Мой бедный Марат», «Уроки музыки»... Арцибашев всегда был увлечен жизнью духа своих соотечественников, обожая пьесы о простых людях, которые, по его мнению, с годами меняются мало - все так же продолжая любить, страдать и искать «свой смысл». И эти пьесы под арцибашевской рукой превращались в чистый эпос времени и нравов ушедшей советской эпохи.

В своей режиссуре он был принципиальный и последовательный минималист. Он всегда избегал да в Театре на Покровке и не имел возможностей для пышных сценических изобретений. Почерк его режиссерских фантазий в общем-то скромен, театральный рисунок прост, замыслы компактны.

Арцибашевскую режиссуру чаще всего определяют по разряду «психологического реализма». О да, он силен как раз в том, что происходит между человеком и человеком - а не в формостроении и эффектных приемах. Его театр - это театр человеческих душ, характеров и типов. С живописной панорамой выражений и лиц, с ювелирным мастерством штриха, тщательностью линий, точными и всегда неожиданными поворотами роли. Его режиссерский азарт - в бесконечных пробах различных жизненных проявлений через актеров. Его «картина мира» - в многообразии жизни людской психологии.

И главное, на чем он строит любой спектакль, - это актерская основа. То есть то, что он может создать на сцене во-первых, как актер. И для актера. Потому в его постановках сильнее всего именно актерское дыхание, актерская стихия. Все в них движется именно по игровой линии. И как режиссер он тут впрямь неисчерпаем - возьмите любую актерскую работу в его спектакле, оцените это неиссякающее изобилие красок, находок и решений! С актерами он работал страстно, репетировал с ними до изнурения; все, что вкладывалось в спектакль, - вкладывалось в основном в них, но и получено в результате было немало.

Стирая грани меж временами и идентифицируя себя с классическими героями, арцибашевские актеры переживают их страдания как свои собственные, тревожа наше воображение такими порывами чувств и таким страстным проживанием жизни, какие нечасты на нашей сцене. В арцибашевских спектаклях есть всегда упоительный лирический трепет, есть истинный полет любви и страдания... Есть та самая магия «русской психологической игры», русского огня и волнения, берущего вас за сердце и проникающего в душу.

Да, главная сила арцибашевских спектаклей - в их страстном реализме. Кажется, что всякий раз он берется за постановку именно для того, чтобы показать, какой он знаток людских отношений. Именно им посвящена вся игра его мысли, именно сюда направлен весь его темперамент. Обезоруживающие подробности поведения, взглядов, намеков и движений, горечь слез и распахнутость дышащей вам в лицо чужой жизни - все это его, арцибашевский театр.

Его спектакли обладали необычайной чувственной энергией. Сам он любил жизнь и знал в ней толк, любил и ценил женщин, много увлекался ими и глубоко их понимал. И его театр, отражая витальную личность худрука, был театром ярко выраженного мужского и женского начала. Стихия «мужского» и «женского», разлитая в актерской массе, мир мужественных мужчин и пленительных женщин с красивыми тонкими телами - все это принадлежность и «Месяца в деревне», и «Ревности», и «Трех сестер», и «Арбенина», и иных постановок, рассказывавших нам о любви.

А еще Арцибашев был одним из немногих, кто сегодня собственноручно выращивает на своей сцене дарования, в каждом актерском случае начиная с нуля. Все, кто в 1991 году начинал с ним театр, - теперь известные люди: Елена Стародуб, Геннадий Чулков, Валерий Ненашев, Юрий Лахин, Валентина Светлова, Виктор Поляков, Геннадий Жмуров, Татьяна Швыдкова, Владимир Стукалов, Татьяна Яковенко. Позднее к ним присоединилась новая молодежь: Наталья Гребенкина, Сергей Удовик, Евгений Булдаков, Сергей Чудаков, Мария Костина, Сергей Загребнев, Наталья Фенкина. И Анну Ардову в «Фарсе только для взрослых» когда-то открыл нам именно он.

Да, Арцибашев - признанный актерский воспитатель и педагог. Он непрерывно был в заботах о своей труппе, пестуя чью-то неповторимость и гордясь своими воспитанниками. И попасть в нему в театр для актеров считалось большой удачей.

Вообще, создавая свой театр, Арцибашев рассчитывал на стайерскую дистанцию, и в репертуаре, и в смене поколений. Чтобы все было перспективно и надолго, и чтобы с накопленным репертуарным багажом можно было долго жить. Именно потому им был заведен ритуал возобновления старого спектакля, ставший органической частью жизни Театра на Покровке. Возобновлялось тут почти все - «Надежды маленький оркестрик», «Три сестры», «Ревность», «Месяц в деревне», «Ревизор»... В этих возобновлениях, подвергавших серьезной переработке первый вариант спектакля, включая полную замену состава и даже костюмировку, отражалась редкая преданность своим произведениям. Кто же станет восстанавливать то, что ему не дорого. А Арцибашеву было дорого все - что доказывала удивительная стабильность афиши Театра на Покровке, к названиям которой за долгие годы зритель привыкал настолько, что их отсутствие было бы уже странным. Арцибашев хотел видеть свой театр как некую константу и хотел, чтобы и мы знали, что он все тот же. Не поспоришь и с тем, что подобные возобновления в какой-то мере дарят ощущение бессмертия.

Возглавив в 2003 году Театр им. Вл. Маяковского, после «Карамазовых», Арцибашев также вновь поставил там и «Три сестры», и «Женитьбу», и «Ревизора». А после «Мертвых душ», появившихся в маяковке уже позже, и спектаклем «Как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем», «линия Гоголя» оказалась основательно вспаханной этим режиссером - как, впрочем, и вся «линия классики», считающаяся его коньком.

После маяковки - вновь возвращение в свой родной дом Театра на Покровке - который он, собственно, никогда и не покидал. И где, кроме Чехова, Гоголя, Шукшина, Шварца поставил свою последнюю масштабную работу - лермонтовскую трагедию «Арбенин». Сыграв в ней самого Арбенина.

Обладатель множества государственных премий и наград, он был всегда очень прост, доступен, открыт. Горячо любимый своими друзьями, он и сам умел дружить. Хотел, чтобы его Театр на Покровке был истинно домашним, чтобы мало чем отличался от настоящего дружелюбного дома. А порой и лично встречал зрителей в дверях, и даже провожал, и угощал. Его часто можно было увидеть в фойе среди зрителей, у которых он искренне интересовался, понравился ли им его спектакль.

Фотогалерея

Отправить комментарий

Содержание этого поля является приватным и не предназначено к показу.
CAPTCHA
Мы не любим общаться с роботами. Пожалуйста, введите текст с картинки.