Я заперт в самом себе...

Выпуск №7-117/2009, Премьеры Москвы

Я заперт в самом себе... Уже второй раз Театр Наций делает театральное открытие среди самых молодых. В прошлом сезоне таким открытием стала «Шведская спичка» А.П.Чехова в постановке выпускника Санкт-Петербургской академии театрального искусства Никиты Гриншпуна, поставившего спектакль с выпускниками РАТИ (мастерская О.Кудряшова). Спектакль был удостоен премии «Хрустальная Турандот» и выдвинут на «Золотую Маску».

Второй спектакль молодых в Театре Наций - «Письма к Фелиции» по письмам к Фелиции Бауэр и дневникам Франца Кафки - более рискованное предприятие, поскольку спектакль ставил и его играли совсем еще «зеленые» выпускники, едва вылетевшие птенцы из мастерской Григория Дитятковского в СПбГАТИ.

Если Никита Гриншпун уже получил некоторый жизненный и творческий опыт, то для Кирилла Сбитнева этот спектакль – проба пера, практически полностью самостоятельная работа. Он выступает во всех лицах – автора композиции, сценографа, художника по свету и по костюмам. Впечатляет его точный подбор музыки. В спектакле звучат фрагменты «Аиды» Верди, придающие особую страстность происходящему. Не будет выглядеть и стандартным определением такая распространенная формула, как «страсти по Кафке», настолько органично вплетена музыка Верди в спектакль. И, оттеняя Верди, звучит Пятый Венгерский танец Брамса. К чести Сбитнева для своего спектакля он выбрал лучшие переводы. Письма звучат в переводе М. Рудницкого, дневники в переводе Е.Кацевой.

Надо обладать опытом и художественной интуицией руководителей Театра Наций, чтобы поверить и поддержать такое предприятие.

Обращение столь молодых людей к такому сложнейшему материалу делает честь их педагогам, и пока что главное достоинство режиссуры Кирилла Сбитнева – поразительно серьезный взгляд на жизнь и творчество Кафки, понимание, что для этого величайшего художника жизнь и творчество являют единое, неразделимое целое, что Кафка и констатирует: «Литература – это я сам».

Режиссура Сбитнева избыточна. Это барочный спектакль. Однако главная идея выражена четко. Для режиссера Фелиция, представленная тремя актрисами (я видела один состав – Ирина Кнырикова, Юлия Хамитова, Ирина Барвинская), по сути, - три ипостаси самого Кафки, в котором неразделимы писатель и страстно влюбленный молодой человек.

Кафку, чей портрет можно вообразить работой кисти Пикассо в пору его увлечения кубизмом, Фелиция притягивала энергией, веселостью, жизнеспособностью. Кафка – наследник немецких романтиков, недаром одним из его любимых писателей был Клейст. Двоемирие, в котором постоянно пребывает Кафка, непостижимо для твердо стоящей на земле Фелиции. Но, как и для романтиков, существование в двойных мирах, было судьбой писателя.

Сбитнев нашел точную форму для поэтически-философского содержания писем и дневниковых записей Кафки. Три актрисы, которые олицетворяют Фелицию, но в большей мере ипостаси личности Кафки, одеты в так называемую спецодежду – черные одеяния, подчеркивающие их телесность, с набеленными, как у клоунесс, лицами. Они замечательно пластичны, и не только физически, но и духовно. Несмотря на молодость, неопытность, им удается передать темперамент мысли за счет пластики, а не демонстрировать свои хорошие данные. Темперамент мысли на сцене – редкое явление сегодня, тем более в литературном спектакле. Поэтичность органично сочетается с эксцентрикой, временами с самоиронией, свойственной Кафке. Иногда трагизм происходящего с Кафкой подменяется эксцентрикой - Фелиция, сама не зная того, открыла новые черты творчества великого писателя. В сущности, сюжет крайне прост – роман пока еще не очень известного писателя из Праги с конторщицей из Берлина, озабоченной замужеством, новой квартирой, покупкой мебели. Кафка пытается ей соответствовать на этом уровне. И тогда благодаря режиссерской интуиции в спектакле отчетливо возникают сюрреалистические моменты, проявляющиеся в зеркальном сюжетном отражении, что первым подметил выдающийся исследователь творчества Кафки Вальтер Беньямин, писавший, что смысл отражения следует искать в зазеркалье. Можно добавить, что зазеркалье, куда попадает Алиса Кэрролла, по сравнению с зазеркальем Кафки кажется понятным, едва ли ни домашним миром.

Спектакль осколочно прослеживает отношения Кафки и Фелиции в течение пяти лет – с 1912 по 1917 год, в период которых Фелиция много выстрадала. Кафке понадобились эти пять лет, чтобы понять: несмотря на свою страстную любовь к Фелиции, он должен остаться один, поскольку ей не дано войти в его духовный мир, понять его поистине сумасшедшую страсть к писательству.

В спектакле отражена самая трудная сторона переписки – она опустошает Кафку и одновременно порождает в нем творческие импульсы. Здесь есть истинно трагические мгновения, метафорически воплощающие одну из самых болезненных сторон натуры Кафки, считающего, что писательство «глубокий сон, смерть».

Надо отметить, что спектакль абсолютно лишен натуралистических моментов. Он поэтичен, глубок, и молодые его создатели сумели показать титаническую мощь великого писателя через самое сокровенное, интимное – любовные письма, которые одновременно есть и письма о творчестве, и по своей исповедальности равны дневниковым записям.

Спектакль забирает у зрителей массу энергии. Не будет преувеличением сказать, что он опустошает, но это то опустошение, которое очень скоро заполняется мыслями о Кафке, его судьбе, о молодых создателях спектакля, перевернувших страницы жизни великого пражанина.

В литературном и сценическом отношении особенно удался финал, когда на облупившемся потолке своего небогатого жилища Кафка видит ангела. Ангел – посланник творчества, знак спасения, которое для него возможно только в творчестве, ибо «роман – это я, все мои рассказы – это я».

Остается пожелать молодым петербуржцам, которых так гостеприимно приняла Москва, дальнейших исканий и обретения творческой зрелости.

Фото Кирилла А.Иосипенко

Фотогалерея

Отправить комментарий

Содержание этого поля является приватным и не предназначено к показу.
CAPTCHA
Мы не любим общаться с роботами. Пожалуйста, введите текст с картинки.