Пермь. Поющие под дождем

Выпуск №3-193, В России

Пермь. Поющие под дождем

Худрук Пермского ТЮЗа Михаил Скоморохов в последние годы держится универсальной темы - семья и дом, перечитывая заново классические тексты, но отнюдь не адаптируя их под целевую аудиторию детского или молодежного театра. Разговор на равных он взял за правило, какому не изменяет, а пьесы выбирает с тем, чтобы на основе «проверенной» матрицы выстроить целую симфонию смыслов - подчас неожиданных, но неизменно ведущих от простого к сложному.

Возрастные пометки со знаком «+» на афише ведомого им театра воспринимаются чистой формальностью: каждый найдет и тему, и круг образов, соответствующих дате в паспорте или свидетельстве о рождении. Многоадресность для Скоморохова - тоже правило.

Пьесу Ричарда Нэша «Продавец дождя» в Перми помнят по знаменитому спектаклю Ивана Бобылева, приехавшего возглавить местную драму в 1970-е из Москвы и поставившего ее как реплику к спектаклю Леонида Варпаховского в Театре им. К.С. Станиславского с Людмилой Поляковой, Александром Анисько и Василием Бочкаревым. Бобылев видел в пьесе психологическую драму, Скоморохов видит лирическую и грустную комедию. Но дело совсем не в том, что со временем жанровый подход к тексту значительно расширился, интонационный словарь сценического языка поменялся, а облюбовавшая еще в 50-е годы прошлого века подмостки Бродвея история о Билле Старбаке, заставившим поверить Лиззи Карри в то, что она - красавица, при переводе на русский язык не избежала свойственного эпохе морализаторства.

В конце концов Скоморохов весь этот background берет в расчет, извлекает из него пользу (семья, как и театр, - уверен он, - не живут без традиций), пересматривает канонический перевод Ф. Крымко и Н. Шахбазова и уводит психологическую драму в лирическую комедию, потому что верит в ту простую истину, что красота и любовь - не только дар природы, они могут быть и рукотворными, если в человеке таится талант к преображению - не внешности, конечно, но к способу жить и превращать в цветущий край даже выжженную вокруг себя пустыню.

Таким талантом в элегии Пермского ТЮЗа наделен, в первую очередь, главный персонаж - весельчак, фокусник и интеллектуал Билл Старбак, чьи признания в том, что ему ни разу не удавалось вызвать дождь, звучат неколебимой верой в чудо, и оно, это чудо, происходит, рождается на глазах, забирает с той непонятной и неотвратимой мощью, как затягивает в себя воду воронка, оставляя под конец едва ли не гимнический отзвук: вроде бы против всех физических правил и норм, но возможно. И невозможно - по-другому.

Александр Смирнов, после долгого перерыва вернувшийся на сцену театра, где когда-то с истовой болью играл поэта-диссидента Гуревича в «Вальпургиевой ночи» Вен. Ерофеева (постановка М. Скоморохова, 2000), берет роль Старбака страстно и отчаянно, не боясь сфокусировать на себе внимание окружающих, достающееся обычно от стаи белой вороне. Тема инакомыслия, а вера в чудо на его территории, конечно же, отличительный знак, невидимыми нитями связывает прежнюю и нынешнюю роли Смирнова, и трагедийная тема, заявленная актером прежде в «Вальпургиевой ночи», трансформируясь в лирико-гротесковую, берет новый старт: его Старбак - тоже поэт, как и Гуревич, его Старбак - тоже альбинос в черно-серой среде непохожих, его Старбак - тоже мечтатель, не пасующий перед тем, чтобы сказать ближним правду и заставить их поверить в себя. Отчего монологи Старбака-Смирнова, оседлавшего крышу смахивающего на пустой и гулкий железный контейнер дома семейства Карри (сценография Ирэны Ярутис, художник по свету Евгений Ганзбург), когда он, Билл, драпирует обычной простыней онемевшую от возможности близкого счастья Лиззи то под Дездемону, то под Офелию, то под Шарлотту, воспринимаются «требованием веры и просьбой о любви». А реплика «Мир - от травы, которую мы топчем, до солнца, от которого заслоняемся - прекрасен. Надо только быть поэтом и увидеть его» в устах Смирнова, чей Старбак едва заметно прячет улыбку и тушуется от собственного несовершенства, - проповедью счастья. Еще Старбак похож на домового, вернувшегося в покинутый когда-то дом уставшего фермера. Когда умерла его хозяйка, тот растерялся, потерял вкус к жизни, нагрузил своих детей домашними заботами, опутал бытом, постарел. Семью, не природу, одолела засуха. Семья, не природа, сделалась несчастной, и теперь она ждет дождя, как ждет возвращения домового, и оба приходят, как только равнодушное солнце грозит выжечь остатки любви и окончательно превратить Лиззи в старую деву.

Андрей Пудов играет хозяина семьи как постаревшего и разуверившегося в чуде Старбака: поэта, утерявшего рифму, и человека, утратившего любовь. Покаянный монолог второго акта тоже звучит у него требованием веры, но обращен больше к себе, а не к детям.

Старбак, по Скоморохову, подставляет увеличительное зеркало перед всеми персонажами пьесы. Перед Шерифом (поочередно Вячеслав Тимошин и Валерий Серегин), заменяющим отца одинокому Файлу (поочередно Иван Донец и Александр Шаров). Перед старшим сыном Х. Карри - Ноем (Яков Рудаков) - совсем не занудой, каким его привыкли представлять на театре, но рано повзрослевшим опекуном безбашенного брата Джима (отличная работа Степана Сопко), нуждающегося в опеке. И, конечно, перед Лиззи, чья судьба у талантливой актрисы Татьяны Гладневой вырастает в подробностях и выбирается из темных лабиринтов на свет, будто засохший, но некогда полный соков цветок возвращается к жизни и расцветает снова вопреки природным правилам и физическим устоям. Собственно, Гладнева, собирая роль как судьбу постепенно и из разных, еще не сошедшихся в целое красок (актерская палитра от травестийно-пародийных до антично-трагических интонаций впечатляет виртуозностью отделки), и играет то самое чудо преображения, что синонимично чуду театра как необъясняемого волшебства.

Когда в финале на железные мостки заржавевшего дома-контейнера обрушивается настоящий дождь, все собираются вместе - ансамблем - и поют джазовую композицию о мистере Смите (хормейстер Ольга Тихомирова), и из подстрочника ее ничего иного, как реплики Старбака-Смирнова не извлечешь: «Билл Старбак, дождь не может не пройти, если чужое несчастье ты принимаешь к сердцу так близко. Сделай так, чтобы он пошел. Верь! - и он пойдет. Если человек хочет сделать людям добро - нет для него невозможного. Ни на земле, ни в небе нет такой силы, которая могла бы устоять перед ним». Большего не добавить.

Фото предоставлены пресс-службой театра

Фотогалерея

Отправить комментарий

Содержание этого поля является приватным и не предназначено к показу.
CAPTCHA
Мы не любим общаться с роботами. Пожалуйста, введите текст с картинки.